Ошибка сциентизма

Мы можем чувствовать правоту своей веры, но не всегда можем ее объяснить или доказать человеку неверующему, в особенности тому, у кого наше мировоззрение почему-то вызывает раздражение. Разумные вопросы атеиста могут поставить в тупик даже самого искренне верующего христианина.



Если научный метод не может продемонстрировать бытие Бога, разве это не показывает, что Бога просто нет? Нет. Это просто показывает ограниченность научного метода. Тезис — популярный и почти обязательный в среде атеистов — что реальность Бога следует устанавливать научно, опирается на определенную скрытую предпосылку, которую мы уже обозначили выше как сциентизм — верование, согласно которому единственным источником истины о реальности может быть только научный метод. Отметим, что сциентизм является не научной, а философской позицией, причем явно ошибочной.
И в чем же ошибки сциентизма?
Во-первых, он противоречит сам себе. Вспомним тезис Бертрана Рассела: “Любое достижимое знание должно обретаться научным методом; то, что не может быть открыто наукой, не может быть известно человечеству”. Этот тезис находится в забавном самопротиворечии — ведь его собственная истинность не может быть научно доказана, и, следовательно, он сам “не может быть известен человечеству”. В самом деле, если я, например, произношу фразу “всякий, кто не говорит по-китайски, лжет”, я противоречу сам себе, поскольку сам произношу эту фразу не по-китайски. Если я говорю “истинно только то, что может быть обосновано научным методом”, я впадаю в аналогичное противоречие, поскольку само это утверждение не может быть обосновано научным методом.
Во-вторых, существует множество утверждений о реальности, которые в принципе не могут быть обоснованы научным методом, но это не мешает им быть как осмысленными, так и истинными. Это:
Утверждения нравственного характера. Тезис «убивать младенцев — дурно» невозможно обосновать научным методом. Вы не можете поставить эксперимент, и по его результатам определить, дурно это или нет. Выступления атеистических публицистов полны нравственного негодования — они резко порицают религиозных людей. Но тезис «люди должны поступать определенным образом и достойны порицания, если не поступают» невозможно обосновать научным методом.
Утверждения эстетического характера. Например, тезис «O Magnum Misterium Томаса Виктории — великое произведение музыкального искусства» не может быть обоснован научным методом.
Утверждения, касающиеся личных отношений. «Иван любит Марию» или «Петр — мой старый, надежный друг» — несомненно осмысленные высказывания, истинность которых очень важна для вовлеченных лиц, но они не могут быть обоснованы научным методом. Вы не можете ставить экспериментов над близкими людьми, иначе вы их потеряете.
В-третьих, сам научный метод требует веры в ряд предпосылок, которые не могут быть обоснованы в его собственных рамках. В частности, научный метод требует веры в:
Рациональную упорядоченность мироздания. Как сказал Альберт Эйнштейн (которого нельзя назвать верующим в сколько-нибудь ортодоксальном смысле), «Наука может быть создана только теми, кто насквозь пропитан стремлением к истине и пониманию. Но источник этого чувства берет начало из области религии. Оттуда же — вера в возможность того, что правила этого мира рациональны, то есть постижимы для разума. Я не могу представить настоящего ученого без крепкой веры в это. Образно ситуацию можно описать так: наука без религии — хрома, а религия без науки — слепа». Вера в то, что мир упорядочен и постижим для разума — предварительное условия для развития науки; как замечает К.С. Льюис, «люди верили в законы природы, потому, что верили в Законодателя». Ожидать такой постижимой упорядоченности в мире без Создателя не было бы никаких оснований. Как заметил тот же Эйнштейн, «самое непостижимое во вселенной — это ее постижимость».
Одно из проявлений этого — то, что математик Евгений Вигнер назвал «Непостижимой эффективностью математики». В своей работе, вышедшей в 1960 году, Вигнер обратил внимание на то, что многие математические построения первоначально были чистой игрой ума, абстракцией, не имевшей никакого отношения к практике. Однако со временем оказалось, что эти математические инструменты удивительно хорошо работают для описания физического мира. Мир, как оказывается, имеет математическую структуру. Как пишет Вигнер, «невероятная эффективность математики в естественных науках есть нечто граничащее с мистикой, ибо никакого рационального объяснения этому факту нет». Существование законов природы и способность человеческого мышления раскрывать их — по словам этого математика, необъяснимое чудо. Как он говорит, «чудесная загадка соответствия математического языка законам физики является удивительным даром, который мы не в состоянии понять и которого мы, возможно, недостойны. Мы должны испытывать чувство благодарности за этот дар».
Единообразие законов природы (так называемый принцип униморфизма). Научный метод исходит из того, что законы природы одинаковы во времени, то есть таковы же, какими были миллиард лет назад, и в пространстве, то есть на расстоянии миллиарда световых лет таковы же, как на земле. Не существует способа это проверить — это просто принимается на веру.
Таковы предварительные условия для того чтобы научный метод мог работать. Итак, сциентизм противоречит как сам себе, так и общечеловеческому опыту. Ряд важных истин (в том числе, необходимых для функционирования самого научного метода) не могут быть доказаны этим методом. Следовательно, то обстоятельство, что бытие Бога не может быть обосновано в рамках научного метода, не может служить доводом против его реальности.