Ушла от нас бабушка Настя, одна из последних наших молитвенников.
Она прожила долгую жизнь. По документам ей было 94 года, а, с её слов, столько ей исполнилось ещё в ноябре 2018 года. Значит, девяносто восемь!
Так случилось, что впервые я услышала про неё более десяти лет назад, будучи в паломничестве в Дивеево.
В ту поездку после прохождения Канавки и в ожидании своих паломников я присела на лавочку рядом с батюшкой. Он оказался разговорчивым, и к тому же выяснилось, что мы земляки – оба из Оренбургской области: я из Бугуруслана, а он из Бузулука.
При прощании спросил:
– А как там ваша старица поживает?
Мы в недоумении:
– А кто это? Мы не знаем никакой старицы.
– Как же! Живёт в деревне… – он пытается вспомнить название, но не получается. – Деревня длинная такая, в овраге…
Рассказал, что ездил к ней несколько раз, когда начинал служить в селе Северное в конце 1980-х годов.
Я, в то время работник Пенсионного фонда, в первый рабочий день после поездки сразу приступила с расспросами к нашим сотрудникам.
Ответ последовал сразу:
– Это может быть только та единственная бабушка в районе, которая не получала пенсию. Оказалось, что у неё не было документов, а ей уже тогда было за семьдесят. Оформлением документов занимались глава администрации села и начальник социальной защиты населения.
***
Благо, работая в этой организации, мы имели связь с администрациями сельских советов района. После звонка выяснили, что у них проживает бабушка, которая всю жизнь молится и ходит читать «по поминкам». Детей у неё нет, замужем не была. Живет одна, за ней ухаживает дальняя родственница.
Собрались в последний рабочий день недели. Подъехали к в маленькому покосившемуся домику. Рядом колодец-журавль.
Встретила нас баба Настя приветливо. Спросила, кто мы, откуда, где работаем. Никак не могла понять, что это за работа такая: пенсии назначать. И в конце сделала вывод:
– Поняла, инженеры приехали!
При прощании благословила нас, начертав на голове крест.
После того визита мы старались ездить к бабушке Насте при первой же возможности. К сожалению, и это случалось не так часто, как хотелось бы…
Она немного рассказывала о себе. О том, что была младшей в семье; о том, как девчонкой бегала в лес рядом с деревней. В тридцатые годы в лесу жили монахини, которых выгнали из монастыря (в нашем городе до 1924 года действовал Покровский женский монастырь, на момент закрытия которого там подвизалось около трехсот монахинь). Люди в деревне собирали им еду, а дети, как бы играючи, бегали в лес – относили. Рассказывала про тетку, инокиню Елисавету, которая приучила её к молитве с детства. Вспоминала, как вместе после войны совершали паломничество в Загорск (Троице-Сергиеву лавру).
***
В её доме была одна комната. Железная кровать за пологом, три деревянные шатающиеся табуретки, два маленьких стола – вот и вся мебель. На одном столе размещались иконы, подсвечники, святыни. За другим мы трапезничали. Там едва помещались чайник и три чашки.
Напротив двери, по центру на стене, – Распятие. Нимб на Распятии вырезан из желтой пластмассовой крышки.
На это обратил внимание мой внук:
– Бабака, посмотри, как здорово баба Настя придумала!
На стенах по всему периметру комнаты иконы. Среди них и большие деревянные, и бумажные из календарей, бережно упакованные в целлофан.
***
Ела она очень мало. От мясной пищи мягко отказывалась.
Приедешь, бывало, привезёшь ей что-нибудь вкусное:
– Баба Настя, идём кушать.
– Я сегодня уже ела. Мне кисель приносили.
Попьет горячий чай, съест полпирожка – и сыта.
После трапезы мы вместе пели молитву «Царице моя Преблагая…», иногда читали акафисты.
Очень радовалась, когда привозили ей святыньки из паломничества: иконы, святую воду, просфоры.
***
Однажды она попросила открыть и прочитать ей письмо. Писала духовная сестра из Дивеева. А адрес бабы Насти указан так: «Оренбургская область, Бугурусланский район, с. Верхнепавлушкино, недалеко от почты, Анастасии».
Внутри было вложено стихотворение.
Письмо она отдала нам:
– Пусть Гриша читает. Ему это нужнее.
Письмо до сих пор хранится у нас.
***
Летом 2018 года у меня внезапно от инсульта умерла мама.
При первой же возможности я поехала в деревню попросить молитв за усопшую рабу Божию Анфису.
При встрече, когда я еще даже не успела зайти в дом, баба Настя спрашивает:
– Тамара, у тебя всё хорошо?
– У меня мама умерла, – отвечаю.
– Вот и думаю: у тебя что-то случилось…
***
Когда мне поставили страшный диагноз, была осень. Бабе Насте передали, что я серьёзно заболела. Всё как-то закрутилось, завертелось: обследования, поездки в Самару, госпитализация на операцию… Божьей милостью, онкология не подтвердилась. Приехала к ней только весной. Постучала, как всегда, в окно:
– Баба Настя, это я!
Вышла моя бабулечка и радостно:
– Тамара приехала! Как хорошо! А я так тужилась по тебе, так тужилась!
Её радость при встрече и это выражение «тужилась» часто вспоминаю со слезами на глазах. Ждала меня, переживала, молилась…
***
При очередной встрече баба Настя назвала несколько имён родственников, которых просила поминать после её ухода.
На вопрос, как поминать её саму, ответила:
– Инокиня Анастасия.
***
30 декабря 2022 года под утро загорелся дом бабы Насти. Её останки нашли у стола. По официальной версии, пожар случился от перекала печки.
По версии близких людей, ночью она, затопив печь, села молиться, затеплив свечу. По слабости и немощи могла упасть и уронить зажжённую свечку.
***
Благодарна Господу, что в моей жизни был светлый человек – наша баба Настя! Верим, что она там молится за нас.
Упокой, Господи, душу усопшей рабы Твоея инокини Анастасии!
Тамара Фатахутдинова