Жизнь и подвиги архиепископа Афинского Дамаскина

Выбор между добром и злом — это просто. Сложнее выбрать между большим злом и меньшим. Особенно если неочевидно, какое из них — меньшее. Твоя родина завоевана врагом, твой народ страдает и гибнет в оккупации, король изгнан. А тебе светит высокий пост. Но примешь его — окажешься в связке с врагом. Вот и выбирай: ждать, когда оккупантов кто-нибудь изгонит или, рискуя репутацией, взвалить на себя груз ответственности и попытаться прямо сейчас хоть кого-нибудь спасти.
Архиепископ Афинский и всей Эллады Дамаскин (Папандреу) занял кафедру в июле 1941 года. Его предшественника оккупационные власти сместили за жесткую антифашистскую позицию. Что же выбрал сам Дамаскин?

О веревке

Допрос затягивался. Огромный грек в черной рясе бесил немцев: на все вопросы о связях с партизанами он или молчал, или отвечал что-нибудь вроде: «Я беседовал с Богом, и моя совесть подсказывала мне, как поступать». Когда гестаповец перешел на крик, поп достал из-за пазухи сверток: «Если хотите меня повесить, вот веревка!».
Эта тема не раз возникала в общении владыки Дамаскина с нацистами. В 1943 году, когда началось плановое уничтожение афинской еврейской общины и архиепископ встал на защиту евреев, ему пригрозили расстрелом. Предстоятель ответил: «Иерархов Греции не расстреливают. Их вешают. Пожалуйста, уважайте эту традицию».



Архиепископ Афинский и всей Эллады Дамаскин (Папандреу)

А когда глава тогдашнего правительства Цокалоглу предупредил архиепископа, в своих проповедях жестко обличавшего оккупантов: «Будьте осторожны, а то немцы могут вас расстрелять», Дамаскин вновь напомнил: «Это военных расстреливают, а иерархов вешают. И я к этому готов».

Что он имел в виду?

1821 год. Греки тогда восстали против османского рабства, и турки без суда и следствия повесили на воротах патриархии Патриарха Григория V. В народе его называют Этномартирас— «мученик Нации»: мученическая кончина Патриарха освятила в сознании греков их борьбу с оккупантами, вдохнула в них новые силы.
Теперь, спустя сто с лишним лет, история будто повторялась. Новому смертельному врагу — нацистам — противостоял новый духовный лидер нации, готовый в любой момент отдать жизнь за свою веру и свой народ.

Против стихии

Димитрий Папандреу родился 3 марта 1891 года в маленькой деревеньке Дорвице. Окончил обычную школу, потом — Афинскую богословскую школу. Отучился в университете на юридическом факультете, получил ученую степень. Во время Первой мировой войны служил в армии, потом работал секретарем Афинской митрополии. В 1917-м его рукоположили в диаконы и дали имя Дамаскин. Вскоре он стал архимандритом и составил Устав Афона, который определил отношения Святой Горы с Греческим государством.
В ночь с 22 на 23 апреля 1928 года из-за землетрясения в Коринфе без крова остались пять тысяч семей. Город стоял в руинах. Дамаскин — уже епископ — сделал всё, чтобы облегчить страдания людей: размещал их в палатках, организовывал ремонтные работы, раздачу одежды, бесплатных обедов, собирал деньги, отдал пастве свою резиденцию… А в октябре отправился в Америку за помощью и не только собрал пожертвования, но и сплотил перед лицом беды всю многочисленную греческую общину США. После чего его назначили экзархом Вселенского Патриархата в Америке.

Как Дамаскин стал архиепископом

К началу Второй мировой войны Элладскую Церковь возглавлял архиепископ Хрисанф — человек смелый, открыто выступивший и против нацистов, и против марионеточного греческого правительства. Но в 1941 году за резкие антифашистские заявления его сместили. А на архиепископскую кафедру позвали владыку Дамаскина.



К этому времени Греция была поделена на зоны оккупации между Германией, Италией и Болгарией. Флаг со свастикой развевался на Акрополе, а король Георг V и правительство Греции бежали в Египет. Прогнуться под нацистов Дамаскин не мог. Но и отказаться от кафедры — тоже. Греция гибла. Люди страдали и ждали помощи в первую очередь от Церкви — кроме нее, спасать народ было некому.
2 июля 1941 года Синод признал владыку Дамаскина законно избранным Афинским архиепископом. А через три дня вышел указ оккупационного правительства, которое признало легитимность нового иерарха.

Накормить, защитить, укрепить

Задач перед архиепископом стояло столько, что решить их казалось невозможно. И первая — это голод. Нацисты выгребали из страны все продовольствие для своей армии. Зимой 1941—1942 годов в Греции умерли от голода около 350 тысяч человек.
Но это еще не всё. Немцы и итальянцы закрыли в Греции роддома и больницы. Церковь взяла на себя спасение детей от «нового порядка»: создала собственную сеть акушерок и медсестер. Голодных кормили в бесплатных столовых. Больным оказывали помощь — и медицинскую, и материальную, и духовную. Помогали бедным. А сам предстоятель в проповедях постоянно обличал захватчиков и тех, кто им прислуживает, и призывал к сплочению и терпению:
«Сегодня каждый из нас несет крест своего испытания. Каждый из нас шаг за шагом идет к своей Голгофе через горечь и печаль. Мы все много страдаем, но мы не имеем права опровергнуть многовековую традицию, национальную и христианскую, и упасть в обморок посредине дороги».
Церковь помогала приговоренным к заключению или высшей мере наказания участникам движения Сопротивления. Архиепископ добивался освобождения содержавшихся под стражей, смягчения их участи, посещал тюрьмы и причащал узников.



Вермахт в Греции

Немцы собирались начать в оккупированной Греции принудительную мобилизацию. Владыке Дамаскину удалось добиться ее отмены. Оккупацинная администрация регулярно требовала у него имена участников Сопротивления. Архиепископ брал лист бумаги и… писал на нем свое имя. Впрочем, участников Сопротивления всё равно арестовывали и расстреливали, и тела их родственникам не отдавали. Владыка Дамаскин и тут не молчал:
«Вы лишаете людей даже этого последнего утешения в нашей религии — возможности проститься с близкими. Я требую, чтобы вы дали мне имена казненных и прекратили страдания многих тысяч (...) греков (...) Дайте людям проявить свое горе и боль, поставить крест с их именем в их память!»
Немцы, естественно, его не слушали, и тогда архиепископ пригрозил: «Я выкопаю мертвых, чтобы опознать казненных, и, если вы думаете, что сможете меня остановить, то вы ошибаетесь!»
И ведь добился своего: получил и имена, и тела расстрелянных.

«Ни эллина, ни иудея...»

В начале 1944 года нацисты приступили к «окончательному решению еврейского вопроса». Греческая еврейская община была довольно многочисленна — до войны в ней было почти 80 тысяч человек, и 50 тысяч из них жили в Салониках; 13 тысяч евреев сражались с оккупантами в рядах антифашистской греческой армии и до двух тысяч в 1941 году вступили в партизанские отряды.
Евреи в Греции вообще очень патриотичны, многие даже считают себя греками, но поборникам «расовой чистоты» до этого не было никакого дела. Военным комендантом оккупированных Афин назначили генерала СС Юрена Штропа — палача, карателя, в 1943 году руководившего ликвидацией Варшавского гетто. Главный раввин Греции получил предписание срочно представить коменданту список евреев — имена и адреса. Что должно было за этим последовать, объяснять было не надо: массовые депортации в лагеря смерти Аушвиц и Биркенау в Салониках и других греческих городах уже проводились. Раввин Барзилай обратился было за поддержкой к гражданским властям Греции, но сочувствия не встретил. Тогда он отправился к архиепископу Дамаскину и шефу афинской полиции Ангелу Эверту. Владыка немедленно составил письмо греческому премьеру:
«Наша святая вера не признает различий, превосходства или недостоинства, основанных на национальных или религиозных признаках, придерживаясь учения, что пред Богом „нет ни эллина, ни иудея“, таким образом осуждая любые попытки дискриминации людей по религиозным или национальным различиям <...> Если, тем не менее, они (немцы) будут требовать депортации, мы верим, что правительство, как носитель сохранившейся в стране власти, должно совершенно бескомпромиссно проявить свое отрицательное отношение к этому и предоставить чужеземцам нести полную ответственность за очевидную несправедливость. Пусть никто не забудет, что все поступки, совершенные в это трудное время, даже лежащие за пределами нашей воли и власти, когда-то будут судимы всеми народами и подвергнутся историческим расследованиям. Если во имя нации лидеры побоятся смело выразить протест против оскорбляющей наше национальное единство и честь жестокой депортации греческих евреев, тогда это молчание вождей ляжет тяжелым грузом на совести нации».



Авторитет архиепископа был настолько высок, что письмо вслед за ним не побоялись подписать самые уважаемые и образованные люди страны — ученые и писатели, юристы и бизнесмены, профессора и ректоры университетов… По данным Международного фонда Рауля Валленберга, собирающего информацию об историях спасения в период Холокоста, это обращение уникально. Ни в одной другой европейской стране не было обнаружено подобного документа времен Второй мировой войны.
Но владыка Дамаскин понимал, что одних слов для спасения людей мало, и тайно велел выдавать всем нуждающимся, прежде всего евреям и цыганам, фиктивные свидетельства о крещении с новыми христианскими именами. А шеф полиции Ангел Эверт по этим свидетельствам делал им гражданские документы. При этом оба прекрасно понимали, что подвергали себя смертельной опасности. И все же около 1400 евреев они спасли. К тому же по благословению владыки православные монастыри — и мужские, и женские, — прятали тех евреев, которым не удалось сделать свидетельства о крещении. А раввин Барзилай смог выбраться к партизанам на автомобиле архиепископа, который не досматривали, и спастись.

Премьер-министр в рясе

В мае 1944 года, когда дела Третьего рейха уже шли под откос, к владыке Дамаскину пришел высокопоставленный немецкий офицер и передал распоряжение Гитлера: греческого иерарха перевезти в Германию в целях безопасности.
Архиепископ ответил: «Спасибо за проявленный интерес, но я никогда не покину свою родину (...) Если вы настаиваете, вы можете переместить меня, но только мертвым».
В 1944 году приехавший в Афины после освобождения Греции Уинстон Черчилль предложил владыку Дамаскина на пост временного главы правительства, и 31 декабря его назначили регентом Греции. Правда, сформировать коалиционное правительство из представителей всех политических движений архиепископу не удалось, но обязанности премьер-министра он исполнял целый год — с осени 1945-го до осени 1946-го, пока в страну не вернулся король Георг V.
А в 1947 году архиепископ Дамаскин стал одним из основателей Королевского благотворительного фонда (Василики Прония), помогавшего детям, оставшимся без крова во время гражданской войны, начавшейся в Греции после ухода немцев.
Предстоятелем Элладской Церкви владыка Дамаскин оставался вплоть до своей кончины 20 мая 1949 года.