Зарисовки из жизни схимонаха Евфимия

29 ноября исполнилось два года, как нет с нами нашего дорого батюшки оптинского схимонаха Евфимия (Богомолова).


Время течет, и я уже с трудом вспоминаю наше первое знакомство. Звали его просто монах Елисей, и он в Оптиной пустыне, как тогда говорили, «заведовал огородами». Я приехала первый раз в Оптину лет двадцать назад. Паломники размещались в пристройках с трёхъярусными нарами, покрытыми соломой. Моими соседками оказались пенсионерки, прочно занявшие нижние «этажи», а мне, как представителю молодежи, определили место у самого потолка. И я, всякий раз взбираясь, боялась кого-то задеть, тщательно обступала своих сожительниц и щедро набивала себе синяки. Странное дело: вроде неудобство, а вспоминается то время с нежностью и сожалением.
О том, что я – «молодежь», свидетельствовали джинсы, прическа и высокие каблуки. Но это, впрочем, ненадолго, в Оптиной меня на следующее же утро приодели, выдали халат, косынку, сапоги, видавшие виды перчатки. До этого я, начитавшись книжек, напросилась на послушание – думала, буду шторы гладить или посуду мыть и при этом благочестиво молиться про себя. Но эти работы достались людям послабее, а меня отправили «на огороды»: нужно было собирать картошку на оптинских полях, впоследствии прозванных «елисеевскими», и по ходу сортировать её.
Глянула я на остальных послушниц: никто не отказывается. Вот и я решила, что не стану. Взяла ведро и пошла собирать картошку. Недавно прошел мелкий дождик, кругом липкая грязь, которая прилипает к сапогам, из-за чего они сразу прибавляли в объеме и весе.


Монах Елисей (Богомолов)

Спортсмены специально покупают себе утяжелители для ног, так мышцы тренировать сподручнее, а мне, пожалуйста, бесплатно. Начала потихоньку унывать, как вдруг услышала над ухом: «Как твое святое имя?» Поворачиваюсь, на меня смотрит пожилой монах с глазами цвета майского неба. Так произошло мое знакомство с отцом Елисеем – схимником Евфимием он стал потом. А годы спустя… подарил котенка, рассказал, как правильно ухаживать за больными, ставить уколы и давать таблетки, читал свои стихи, научил осенять крестным знамением.
– Меня зовут Ольга…
Сейчас мне кажется, он мог и не спрашивать, так знал. Пара-тройка слов. Улыбка. И вот мне уже нравятся огороды, я потом сюда приеду ещё и ещё, и сходу буду проситься «на огороды».
Неожиданно на поля поступает партия послушников мужского пола, и сестрам велено перейти на очистку лука. Лука в тот раз много, надо его отсортировать, подрезать стебли и аккуратно сложить. «Зима будет долгой и холодной», – говорит отец Елисей. И я ему верю. Он подходит ко мне, протягивает листок и карандаш:
– Ольга, вы же грамотная, да?
– Да…
– И общительная. Пожалуйста, обойдите работников и спросите у них имена, сюда запишите мне столбиком…
С удовольствием выполняю послушание, отдаю листочек отцу Елисею, он уходит, а я снова приступаю к чистке лука, неожиданно работа начинает спориться, не хочется говорить, смотреть по сторонам, быстро-быстро чистим лук и укладываем в ящики. К обеду результаты впечатляют. Мы так много сделали! Появляется отец Елисей и загадочно улыбается:
– Вам ангелы помогали…
Про ангелов я мало знаю. Вечером куплю книжку в лавке и на верхнем ярусе при свете лампадки стану узнавать, покуда другие в это время читают вечернее правило.
Утром отец Елисей уводит нас на работы в теплицы. Огромные томаты гроздьями свисают со стеблей, кажется, тронь – упадут.
– Это же сколько сюда химии вложено, – вздыхаю я, – раз овощи такими вымахали!
Отец Елисей с мягкой улыбкой перечисляет «химию»: молитвы над семенами, молитвы перед тем, как их опустить в водичку, молитвы при высадке в грунт, молитвы при пересадке, молитвы при высадке в тепличку и каждый раз – перед поливом и обрезанием, молитвы при подвязке к стебельку (как же он будет держать опору без благословения?). И обязательно надо призвать на помощь Духа Святаго перед тем, как обрабатывать рассаду от тли и почернения.
– Так она у вас не чернеет, – возражаю я, глядя на безукоризненные стебли.
– А бывает, и чернеет…
Неожиданно в теплицах возникает фигура батюшки Илия (по-моему, тогда он был ещё иеромонахом). Я несколько лет состояла с ним в переписке, и он подписывался как иеромонах, я спешу к нему за благословением, а он протягивает мне икону святого Николая, на оборотной стороне которой – молитва водителя. Зачем мне молитва водителя? Я учусь в университете, и у меня «не идет» латынь. Но дар благоговейно принимаю. Наши судьбы в руках Божьих. Спустя время у меня появится машина, и я буду ездить на дальние расстояния. Какое же это счастье – делать это с благословения… Сестры, работавшие в теплицах, тут же обступают отца Илия, он благословляет их и уходит. Вечером мне работницы теплиц почти хором выскажут обиду: мол, я знала о приходе старца и не сообщила им, а вместо того, чтобы позвать честной народ, эгоистично с ним разговаривала с глазу на глаз. Но я не знала заранее о его приходе, честное слово.
После работы ангелы в душе поют, и я им вторю:
– Царице моя Преблагая, Надежда моя, Богородице…
Мне надо собираться домой. А я не хочу: вот ещё бы недельку пожить, но дома дела, дела… Последняя ночь перед поездкой, на душе легко и спокойно. Господи, как хорошо предавать свою жизнь, надежды, чаяния в Твои руки…
Утром иду напоследок в монастырские храмы, заодно надо заказать сорокаусты о родных. И вот я уже у ворот, где ждет автобус до Калуги, оттуда надо доехать до «Теплого стана», юркнуть в метро и на вокзал.
В самый последний момент появляется отец Елисей с огромными баулами, набитыми помидорами и болгарским перцем. Сумки еле застегиваются. Говорит мне: «Бери, бери, хорошо, что водитель ещё не закрыл багажное отделение, я там внизу хлебушка положил». Я пытаюсь возражать – напоминаю, что мне ехать аж до Тюмени, что физически не потащу такие тяжести, да и зачем мне столько продуктов (особенно овощей) в дорогу, ведь даже при условии, что я их довезу, в Тюмени такого дефицита в них нет. Но обычно мягкий отец Елисей в этот раз непреклонен. Ворча, подчиняюсь ему, беру сумки и уезжаю. Случайные попутчики помогают мне перетаскивать баулы в метро и на вокзале. По-моему, я их даже не поднимала ни разу.
Вот и поезд. Взбираюсь в свой вагон на Ярославском вокзале, ещё сувениры прикупила на память из Москвы. В вагоне много мрачных молодых лиц. Это студенты Биологического факультета. Они едут с практики, и у них нет денег (то ли их украли, то ли не пришли, то ли карточки заблокированы). Голодные все как один.
Открываю баулы, и дары отца Елисея вмиг расходятся…

Ольга Иженякова