Путь к музыке, путь к Богу: интервью с Таисией Мироновой
Осенью этого года Таисия Александровна Миронова — заслуженный преподаватель Минского духовного училища, лауреат премии Президента Беларуси «За духовное возрождение» (1997 года) — отмечает свое 75-летие.
В биографии этого профессионального музыканта очень разные и интересные страницы. В юности — частые посещения Псково-Печерского монастыря, а позже — участие в создании прославленного белорусского ансамбля «Верасы». В более зрелом возрасте — работа с одаренными детьми в Музыкальном лицее при консерватории, создание хора мальчиков и юношей Белорусского экзархата. А последние 30 лет — преподавание в МинДУ. Подробнее обо всем в интервью с юбиляром.
Хор Белорусского Экзархата. Германия. После очередного концерта
— Определенное тяготение к духовности было у меня с детства. Неподалеку от нашего дома жила приветливая старенькая женщина, к которой я любила бегать. Мама в шутку называла ее моей «подругой». Дома у нее были иконы и церковные книги. Она рассказывала мне об Иисусе Христе и Деве Марии. Частенько дрожащим голосом напевала что-то, думаю, молитвы.
— А когда вы приняли таинство Крещения, в детстве или позже?
— Мои родители работали учителями. В то время крестить своего ребенка им было невозможно. Я приняла Крещение уже в сознательном возрасте, вместе с моей дочерью.
Интересная деталь: когда я училась в музыкальном училище, летом мама возила меня в Псков — в гости к моей тетушке Лидии Кузьминичне Коржановской. И мы вместе с ней каждый раз посещали Псково-Печерский монастырь.
— Ваша тетя была верующей? Или относилась к монастырю как к культурно-историческому объекту?
— Разговоры на тему религии в те времена в семье не велись, но я хорошо помню, что тетушка всегда с глубоким уважением относилась к духовному наследию и гордилась тем, что живет рядом с одним из самых известных и древних русских монастырей.
В тете жил дух культуры старого Петербурга, откуда она в свое время переехала во Псков. Будучи преподавателем финансово-экономического института, она, тем не менее, очень любила музыку и всегда дарила мне объемные монографии о композиторах.
— Что особо впечатлило вас тогда в Печерской обители?
— Однажды я увидела монаха, облик которого и взор показались особенными… А во время одной экскурсии в пещеры молодой инок, когда рассказывал об истории монастыря, все смотрел на меня… И у него тоже был необыкновенно ясный, одухотворенный взгляд. Помню, как он сказал про пещеры: «Вот это наше самое любимое место». А я подумала: «Как же так? Тут так темно!» Этот момент и то, как монах смотрел на меня, очень запали в душу. Может быть, в моих глазах он прочел интерес ко всему, что говорилось, и прочувствовал мое внутреннее состояние…
Помню еще, как кто-то из преподавателей музыкального училища в Гродно, которые в большинстве своем были выпускниками Ленинградской консерватории, познакомил нас с крюками…
— Старинными нотными знаками?
— Да. Меня заинтересовало это. В Пскове есть знаменитый Троицкий собор, что стоит на высоком берегу реки Великая. Пошла я туда и спрашиваю у чернеца, что свечи продает: «Есть ли у вас старинные ноты, крюковые записи, чтобы посмотреть?» Он: «Есть». И вот искушение: только он собрался за ними, вдруг подскочила женщина какая-то: «Не надо! А вдруг это оскверняться будет!» Представляете, какие ревнители бывают! Как мне обидно было тогда — прямо слезы на глазах выступили… Но, может, не время еще было… Каждого Господь ведет своей дорогой. Позже я все-таки прикоснулась к этому древнему пласту певческой культуры, когда готовила стихиру Борису и Глебу для записи к фильму «Доколе, братие!»
Путь к музыке
Таисия Александровна Миронова. Кадр из фильма «Доколе, братие!»
— Таисия Александровна, как вы стали музыкантом.
— Родилась я в военной части Подсвилье Молодечненского района. Отец был военнослужащим. Во время Великой Отечественной служил летчиком-истребителем. Мама была связной в партизанской бригаде Дубова (Ушачский район). Когда отца комиссовали в связи с тяжелым ранением, он закончил педагогический институт и стал преподавателем истории. Мама работала учителем белорусского языка и литературы.
Именно отец привил мне любовь к музыке. Он часто дома пел, особенно песни военных лет. У него был приятный, мягкий тенор, я любила его слушать. А еще мне нравилось, когда он играл на балалайке русские народные песни.
Когда мы переехали жить в деревню Зябки (в Витебской области), и родители, и учителя в школе обратили внимание, что у меня получается чисто петь. Вот только музыкальной школы там не было, и первым моим учителей стал местный органист. Правда, ему особо некогда было заниматься со мной, поэтому, познакомив меня с нотной грамотой, он поставил передо мной пожелтевшие листы с нотами (кажется, Шопена), и сказал: «А теперь разбирайся сама». Это занятие заинтересовало меня, и что-то у меня получалось…
Потом сестра моя, которая училась в Ленинграде, купила и привезла мне немецкий трехчетвертной аккордеон. Я сама стала учиться играть на нем — благо, слух Бог дал. Подбирала и играла мелодии — раньше по радиоточке транслировали замечательную классическую музыку.
После окончания семилетки отец повез меня поступать в Гродненское музыкально-педагогическое училище. Училась там четыре года. На занятия мы всегда ходили мимо какого-то храма, откуда доносились богослужебные пение — это меня как-то по-особому впечатляло.
— Уже тогда началось соприкосновение с церковным искусством…
— Да. После музыкального училища я пошла работать в обычную общеобразовательную школу города Глубокое. Там у меня сложился хороший хор, в котором было много мальчиков. Даже на конкурсы с ними ездили.
Игорь Андреевич Журавленко, организатор и первый руководитель отделения хорового дирижирования Минской консерватории
Спустя два года поехала в Минск и поступила в консерваторию на факультет хорового дирижирования. Повезло попасть к педагогу Игорю Андреевичу Журавленко, который учился в Московской консерватории и аспирантуре у профессора Клавдия Борисовича Птицы, а тот в свою очередь — у Василия Сергеевича Орлова, известного регента Московского Синодального хора. То есть подготовка у моего педагога была очень основательная!
— Это крайне важно — в первую очередь найти хорошего педагога, а не школу.
— Безусловно, это правильный подход. Мне в этом смысле повезло. Мой педагог дал мне хорошую профессиональную базу и приобщил к работе с мальчиками на основе принципов Московской синодальной школы хорового пения. Он воспитывал меня на музыке русских композиторов. Но и зарубежную знал хорошо, у него было столько нотных записей (причем таких, которых было не найти в библиотеке), что все студенты искали ноты, в первую очередь, у него.
И. А. Журавленко впервые в нашей республике на базе средней специальной музыкальной школы (ССМШ, позже — лицей) при консерватории создал хор мальчиков, а затем хоровое отделение, которое продолжало традиции Синодального училища. Сейчас этот хор носит имя своего создателя.
«Верасы»
ВИА Верасы. Таисия Миронова вторая слева
— Песни «Малиновка», «Завируха», «Карнавал», «Я у бабушки живу», «Белый парус» в исполнении ВИА «Верасы» в 1980-х знали почти все жители СССР. Но мало кто знает, что идея создания этого известного коллектива принадлежала именно вам! Есть документальное кино и книга об этом, но если кратко, как это было?
— Мне всегда были интересны эксперименты. И на перерывах между занятиями в консерватории я любила подбирать на фортепиано музыку популярных тогда эстрадных ансамблей — «Битлз», «Абба»…
— Ну, возраст 20 лет — самая пора, когда хочется слушать не серьезную классику, а нечто подобное...
— В общежитии консерватории я жила вместе с Раисой Тарасовой и Таней Королевой. Мы часто музицировали и пели небольшие трехголосные композиции — мои придумки. Потом у меня появилось желание прибавить к голосам инструментальное сопровождение.
Со стипендии насобирала денег и купила чешскую электрогитару «Musima». Это дало возможность сопровождать пение мелодическими вставками. В музыкальном училище кроме фортепиано я училась играть на домре. В дальнейшем это помогло в «Верасах» исполнять сольные партии на гитаре — пальцы привыкли к струнам.
Кроме соседок по комнате я знала студентку фортепианного отделения Ядвигу Поплавскую, у которой было такое же, как у меня увлечение модной музыкой, и предложила ей петь в ансамбле. Она откликнулась, хотя позже рассказывала, что всю ночь не спала, прежде чем решиться.
— Конечно, это не шутка — в начале 1970-х студенткам консерватории решиться на что-то нестандартное для советской действительности…
— Мы подготовили маленький репертуар и пошли на прослушивание в Белгосфилармонию. Исполнили несколько моих обработок русских и белорусских народных песен — «Ноченька», «Купалинка», «Рэчанька».
В консерватории нас сразу вызвали на педагогический совет. Там не могли понять, как хорошие, подающие надежды студентки — и вдруг такое! Нас пугали и любыми путями пытались отговорить от этой затеи.
— Но «Верасы» все-таки состоялись. А кто тогда стал лидером ансамбля и кто писал музыку?
— Поначалу я. Делала аранжировки народных песен. Затем подключилась Ядвига Поплавская. Кстати, мы с ней до сих пор дружим и с любовью зовем друг друга Тасик и Ясик.
— Какой след в жизни оставило время, проведенное с «Верасами»?
— Мы были молоды… Это было очень интересно. Мы репетировали с большим увлечением и энтузиазмом, много экспериментировали. И тогда же, в филармонии, я познакомилась со своим будущим мужем — музыкантом Евгением Мироновым. Поженились. А перед тем, как должна была родиться наша доченька, ушла из ансамбля.
Музыкальный лицей
Урок дирижирования в лицее
— После вокально-инструментального ансамбля какой музыкой занялись?
— Узнав о том, что я уволилась из филармонии, мой педагог сразу предложил мне работать с мальчиками в музыкальном лицее. Я согласилась и была принята на должность хормейстера, преподавала сольфеджио, занималась постановкой голоса. Игорь Андреевич поручал мне оттачивать с мальчиками наиболее трудные места в партитурах. С 8 класса готовила юношей для поступления в консерваторию.
Мне приятно сейчас вспомнить моих лицейских учеников, ставших известными музыкантами:
Георгий Сафонов (руководитель Патриаршего хора Свято-Данилова монастыря в Москве),
Валерий Прыгун (руководит ансамблем «Чистый голос»),
Владимир Максимов (ныне протоиерей, настоятель храма в Калининградской области),
Юрий Шамко (регент хора минского Кафедрального собора до февраля 2014 года),
Игорь Рыбчинский (хормейстер хора «Сонорус»),
Федор Леднев (дирижер оркестра «MusicAeterna» Санкт-петербургской филармонии),
Андрей Василевский (долго работал дирижером различных оркестров в Эквадоре),
Игорь Бахвалов (живет и дирижирует в Америке),
Михаил Синькевич (дирижер в Мариинском театре Санкт-Петербурга),
Олег Молчан (был музыкальным руководителем знаменитого ВИА «Песняры», автор знаковой для Беларуси песни на стихи Янки Купалы «Молитва», работал в Государственном комитете по делам молодежи, сочинял музыку для театра, эстрады, радио и телевидения).
Ученики по дирижированию в лицее, ставшие известными музыкантами
Хор мальчиков, который создал Журавленко, часто путешествовал — в Литву, Латвию, Эстонию, российские города, посещал Москву, Ленинград, Нижний Новгород. Этот коллектив выступал на многих престижных сценах, в частности: в Домском соборе, Эрмитаже, театре оперы и балета Республики Беларусь.
После 10 лет работы в Минске Игорь Андреевич уехал в Москву и все хоровое дело в лицее оставил на меня. Я как продолжатель его традиций стала заведовать хоровым отделением и работала с хором мальчиков.
Мы не теряли связь, и когда в Москве проходили фестивали, Журавленко нас приглашал. Особо запомнился концерт совместно с его камерным хором «Vivat» в музее имени Андрея Рублева (Спасо-Андроников монастырь, Москва), где мы антифонно пели хоровой концерт В. Титова «Суди ми».
Хор лицея после концерта в Музее им. Андрея Рублева
Однажды администрация лицея направила меня для повышения квалификации на стажировку в Ленинградскую консерваторию, там я стала собирать ноты духовных песнопений, поскольку их было не так много, как сейчас…
— Да это сокровище было: попробуй, найди!
— В консерватории работал Константин Николаевич Никитин. Он увидел мой интерес и стал мне приносить ноты Архангельского, Бортнянского, других композиторов для капеллы: «Даю вам на 15 минут». Я тут же переписывала. Иногда давал до утра. Мои соседки по общежитию спать ложились, а я включала настольную лампу и писала ноты. Так у меня собрался определенный нотный багаж.
— Таисия Александровна, а какие хоры вам лично больше нравятся: чисто мужские или смешанные?
— Моя специфика и кредо по жизни — мальчики и юноши. Кстати, митрополит Филарет (Вахромеев) однажды так и сказал мне: «У вас на роду написано работать с мальчиками».
Во время преподавания в лицее я даже написала исследовательскую работу «Специфика и особенности работы с хором мальчиков и юношей», где были строки о том, что голоса мальчиков — это особая краска, инструментальная чистота и серебристое звучание, не сравнимое с другими голосами. Окраска юношеских голосов — тоже неповторима. Здесь нежный, мягкий тембр теноров и баритонов, не такой, как у взрослых мужчин.
Хор мальчиков и юношей Белорусского экзархата
Митрополит Филарет общается с мальчиками из хора Белорусского Экзархата
— Как начался ваш путь служения церковному искусству?
— На Рождество Христово 1988 года митрополит Минский и Слуцкий Филарет впервые пригласил лицейский хор мальчиков выступить в Минском епархиальном управлении.
— А кто был инициатором того, что Патриарший Экзарх Беларуси пригласил именно ваш хор?
— В число первых сестер милосердия сестричества при кафедральном соборе вошла Валерия Максимовна Левицкая, она преподавала у нас в лицее музлитературу. И как-то на собрании сестер Владыка поинтересовался, какие хоры могли бы принять участие в епархиальных мероприятиях и в церковных службах. Она и предложила хор мальчиков. Секретарь Владыки (тогда это был священник Иоанн Хорошевич) позвонил мне и пригласил нас. Так и состоялось наше первое знакомство с Митрополитом.
После Владыка постоянно благословлял нас петь на службах в кафедральном соборе и на концертах для гостей епархии. А мой второй, юношеский хор благословил по субботам петь на богослужении в епархиальном домовом храме.
Хор лицея в ожидании Патриарха Алексия
Вот у меня сохранилось фото, как в дни празднования 1000-летия Крещения Руси хор юношей лицея готовится приветствовать Патриарха Алексия и митрополита Филарета, которые, направляясь в кафедральный собор Минска, проходили мимо здания консерватории.
Время 1980-х было, знаете ли, непростое. Когда мы стали петь на службах в соборе, меня постоянно отчитывали и ругали на работе, вызывали «на ковер» к директору: мол, родители жалуются, что вы детей насильно в церковь ведете. Еще «клеймили», что исполняла духовную музыку, заставляли исключить ее из репертуара хора. Очень сильное шло сопротивление.
— А как ребята на самом деле относились?
— Им нравилось. Более того, родители были благодарны за то, что их дети приобщаются к духовной музыке. И очень положительную роль сыграло то, что к тому времени я накопила партитуры духовных песнопений, их же нигде было не найти. Архангельского «Милосердия двери…», Бортнянского «Сей день…» для мужского состава, что-то из Валаамского распева — весь этот репертуар я с мальчиками разучивала.
— Наверное, боялись того воздействия, которое музыка, тем паче духовные песнопения, оказывают на чувства и эмоции.
— Какое укрепление было духовное для ребят, когда они пели на службах, где служил сам Владыка! И он любил этих мальчишек, относился к ним большой теплотой.
Митрополит часто вступался за нас, звонил директору лицея, иногда даже в министерство. Но меня отстранили от должности заведующей отделением. Было написано ходатайство о моем восстановлении, где подписалось много музыкантов и священников. Меня оставили, но все время урезали нагрузку. Я не выдержала этого психологического давления и ушла из лицея. Владыка тогда сказал: «Ничего, будем создавать свой хор».
— Состав хора был новый или пели те же ребята — из лицея?
— Родители троих мальчишек забрали их из лицея и пошли за мной, в хор при епархии. Остальные певчие собрались как-то сами собой — искать не пришлось. Мы перевели обучение всех этих ребят на базу одной из городских хоровых школ.
Владыка часто благословлял наш коллектив участвовать в концертах, в том числе, за границей. Важная страница творческой жизни хора мальчиков и юношей Белорусского Экзархата связана со строительством Дома милосердия в Минске. В 1994 году первый состав хора принял участие в молебне на месте возведения будущего церковно-социального объекта. С этого момента хор ежегодно выезжал в Германию и другие страны Европы с концертами православной музыки, средства от которых шли на созидание Дома милосердия.
Минское духовное училище
Начало работы в МинДУ. Слева о. Н. Авсиевич. Крайний справа игумен Г. Мошенский
— А как вы пришли преподавать в духовное училище?
— Протодиакон Николай Авсиевич (первый директор МинДУ) служил в кафедральном соборе и хорошо знал меня. Однажды он подошел ко мне и сказал: «Владыка благословил вас преподавать церковное пение в духовном училище». Это было несколько неожиданно для меня, но приятно и заинтересовало.
— Вы с момента открытия училища в числе его педагогов?
— Нет, с 1991 года — через два после начала его работы. Были, конечно, вопросы, потому что отец Николай и некоторые педагоги имели специальное духовное образование, а я-то чисто музыкант после консерватории. Церковное пение — это гласы. Надо было их изучить. Хотя наработки по ним, благодаря хору мальчиков и юношей, я все-таки уже имела, и директор училища всегда помогал.
Иногда сам митрополит Филарет собирал нас для обсуждения текущих вопросов. Внимательно выслушивал каждого и по-отечески, очень по-доброму помогал советами и давал рекомендации.
— Вы уже рассказали про то, как сложились судьбы многих ваших учеников. А про выпускников училища что можете сказать?
— Девочки, как правило, идут регентовать, кто-то ушел в монастырь. А у мальчиков много случаев, когда становятся священниками. Духовное училище закончили: протоиерей Сергий Маслов (служит в храме Рождества Христово под Минском), протоиерей Михаил Литвинко (сейчас ректор Екатеринодарской духовной семинарии; преподаватель патрологии), иерей Сергий Прокопчик (служит в Борисове, организатор и руководитель народного камерного хора «Преображение»).
Евгений Прокофьев руководит братским хором Свято-Елисаветинского монастыря; Виталий Соболевский, регент замечательного Архиерейского хора, в августе этого года получил назначение на должность художественного руководителя и дирижера Национального академического народного хора Республики Беларусь имени Г. И. Цитовича. Во время занятий по дирижированию, помню, он начал раскрываться, тогда стало заметно, что руки у него мягкие, хорошие — дирижерские.
А еще в училище существует преемственность: некоторые из тех, кто учились здесь, потом стали преподавать вместе с нами — педагогами старшего поколения. Это матушка Ольга Шолкова, Андрей Ахметшин, Екатерина Паутина, Юлия Круковская, Анастасия Дзичковская (ныне Коляда). Образуется замечательный сплав — молодежь привносит новое в наши традиции, а мы передаем им свой опыт.
В пении должна быть молитвенность
Выпускной 2022 г. С педагогами МинДУ
— А что интересное из жизни учащихся особо запомнилось? Что впечатлило?
— То, как в те времена, когда директором духовного училища был отец Геннадий Мошенский (ныне игумен), раз в неделю каждый преподаватель готовил беседу о каком-то композиторе. Педагоги и учащиеся собирались в большом классе (тогда это было здание возле Кафедрального собора), где стояло два рояля, и слушали не только рассказ о его творчестве, но и музыку автора.
Еще глубоко запало, как в начале 2000-х в храме преподобной Евфросинии Полоцкой наши ученики в первые дни Великого поста пели канон Андрея Критского. Тут надо отдать должное нашему педагогу, профессору Николаю Васильевичу Шиманскому, который готовил учащихся, и они пропевали канон не партесным пением, а знаменным распевом. Он из тех, кто приобщает своих учеников к традициям древнерусского церковного пения.
— На ваш взгляд, чем нынешние учащиеся отличаются от тех, кто поступал в МинДУ в 1990-х?
— Раньше у ребят было большее стремление к знаниям…
— Ну, тогда, после многолетней изоляции от Церкви в атеистически настроенном государстве, голод по духовным знаниям был основательный. А сейчас мы просто утопаем в информации о Православии. Столько литературы, аудио и видеозаписей! И поди разберись: где здоровая пища, а где не очень...
— Здесь очень важна роль преподавателя, который должен направлять и правильно ориентировать учеников, на какие образцы обращать внимание.
Кроме этого, новые технологии оставили свой отпечаток, причем, неоднозначный. Другое время, другое поветрие… Учащиеся не пишут ноты — мобильный телефон используют. А ведь когда пишешь партитуры, закладываются знания. Смартфоном пользуются даже на клиросе. А это никоим образом не вяжется с традицией.
В пении молитвенность должна присутствовать. И поскольку наши ученики готовят себя к миссии регентов и певчих, которые будут петь в церковном хоре, они должны понимать: на клиросе в душе и сердце должна быть молитва. Регент призван ясно и четко осознавать, что основная цель его труда — способствовать сохранению молитвенной атмосферы богослужения. Это главное.
Отец Михаил Фортунато, известный православный регент, живший в Лондоне, давал такое понятие, как богословие церковного пения и говорил о его трехсоставности. В этом пении определяющую роль играют три фактора: слово, богослужебный порядок и музыкальный элемент. Главное — смысл, слово.
О таланте дирижера
На занятии с учащейся МинДУ
— Всякий ли человек, имеющий слух и голос, может стать регентом? Насколько я понимаю, дирижер по-своему слышит произведение и транслирует это музыкантам и певцам, а они уже выражают это. Ведь музыкальную партитуру можно прочесть и исполнить по-разному, с разными интонациями и акцентами. Из-за этого порой не сразу узнаешь знакомую музыку. Так какое же качество главное для дирижера?
— Должно быть чувство руководителя. Человек должен вести за собой хор, уметь это. Нужен внутренний импульс, большая эмоциональность, чтобы увлечь поющих.
Надо обладать хорошей, грамотной техникой дирижирования. В принципе, дирижерская схема призвана помогать выражать фразировку, эмоциональное состояние. Необходимо помнить, что она нужна для того, чтобы выразить все тонкости музыкального произведения.
Еще хорошо воспитывать вкус и понимание, какое произведение годится для исполнения на клиросе, а какое нет.
— Есть коллективы, где очень много певчих, а поют как один человек! И удивляешься, как разные люди научились чувствовать друг друга! Это же заслуга дирижера, в первую очередь? Это же ему нужно умудриться и собрать воедино разные голоса?
— Тем, как добиться унисона, занимается предмет хороведение. Кроме этого, он дает знания о специфике хора, о человеческом голосе, о строении голосового аппарата.
Как и во всех коллективах, в хоре всегда есть лидеры — люди, которые хорошо слышат и чисто поют. К такому человеку пристраиваются те, у кого не настолько тонкий слух.
Регент должен профессионально владеть своим голосом и уметь правильно демонстрировать, как исполняется тот или иной певческий прием. Иногда вокальный показ даст больший эффект, чем объяснение.
— Да, словами трудно передать некоторые знания, навыки, лучше показывать!
— Есть тонкие моменты, связанные, в том числе, и с текстом. Например, фраза: «…трисвятую песнь припевающе…». В слове «песнь» букву «н» регенту нужно пальчиками «лепить», чтобы прозвучало все слово, все буковки. Потому что они часто проглатываются. Это называется «мелкая техника».
Стезя духовного служения
Педагоги и учащиеся МинДУ
— Как богата событиями ваша творческая деятельность: тут и популярная музыка, и классика, и церковные песнопения...
— Кстати, выступления с «Верасами», когда мы выходили на сцену с гитарами, помогли мне почувствовать себя увереннее на эстраде. С нами ведь работал режиссер. И позже это пригодилось: когда с хором мальчиков я начала выезжать за границу, то на выставках, фестивалях я всегда сама вела все наши концерты, рассказывала о композиторах, подготавливала публику.
Помню, в Финляндии в каком-то университете нас попросили спеть православные гласовые песнопения. Я выстроила своих юношей и целую лекцию о гласах провела, а потом ребята пели. И финнам было интересно.
— Это был период, когда вы были на виду, на сцене. А в настоящее время, кроме училища, есть у вас какие-то виды деятельности?
— Сейчас концентрация другая. Работаю только в училище, как-то больше приобщаюсь к храму, к службе, к исповеди, к причастию. Внутреннее делание идет. Слава Богу, уже столько времени с духовной музыкой… Это очень благодатная почва. Это помогло мне воцерковиться и духовно укрепиться. Ведь мы призваны воспитывать специалистов высокого уровня, обеспечить хорошую богословскую базу, духовно-нравственную зрелость.
Таисия Александровна Миронова
Кроме дирижирования, сольфеджио, хороведения еще веду гармонию и аранжировку, а это правила и приемы, как приспособить партитуру для разных составов хора.
Готовлю учебные пособия. Вышло мое пособие по гармонии, должен появиться сборник диктантов по сольфеджио, теперь озадачили подготовить пособие по хороведению.
Благодарю Бога, что Он привел меня на стезю именно духовного служения, и радуюсь тому, что имею возможность передавать свои знания, профессиональный опыт молодым людям, которые в будущем будут служителями Церкви.
С Таисией Александровной Мироновой
беседовала Елена Наследышева
В биографии этого профессионального музыканта очень разные и интересные страницы. В юности — частые посещения Псково-Печерского монастыря, а позже — участие в создании прославленного белорусского ансамбля «Верасы». В более зрелом возрасте — работа с одаренными детьми в Музыкальном лицее при консерватории, создание хора мальчиков и юношей Белорусского экзархата. А последние 30 лет — преподавание в МинДУ. Подробнее обо всем в интервью с юбиляром.
Хор Белорусского Экзархата. Германия. После очередного концерта
Крюки
— Таисия Александровна, каким образом и когда вы перешли от светской музыки к духовной?— Определенное тяготение к духовности было у меня с детства. Неподалеку от нашего дома жила приветливая старенькая женщина, к которой я любила бегать. Мама в шутку называла ее моей «подругой». Дома у нее были иконы и церковные книги. Она рассказывала мне об Иисусе Христе и Деве Марии. Частенько дрожащим голосом напевала что-то, думаю, молитвы.
— А когда вы приняли таинство Крещения, в детстве или позже?
— Мои родители работали учителями. В то время крестить своего ребенка им было невозможно. Я приняла Крещение уже в сознательном возрасте, вместе с моей дочерью.
Интересная деталь: когда я училась в музыкальном училище, летом мама возила меня в Псков — в гости к моей тетушке Лидии Кузьминичне Коржановской. И мы вместе с ней каждый раз посещали Псково-Печерский монастырь.
— Ваша тетя была верующей? Или относилась к монастырю как к культурно-историческому объекту?
— Разговоры на тему религии в те времена в семье не велись, но я хорошо помню, что тетушка всегда с глубоким уважением относилась к духовному наследию и гордилась тем, что живет рядом с одним из самых известных и древних русских монастырей.
В тете жил дух культуры старого Петербурга, откуда она в свое время переехала во Псков. Будучи преподавателем финансово-экономического института, она, тем не менее, очень любила музыку и всегда дарила мне объемные монографии о композиторах.
— Что особо впечатлило вас тогда в Печерской обители?
— Однажды я увидела монаха, облик которого и взор показались особенными… А во время одной экскурсии в пещеры молодой инок, когда рассказывал об истории монастыря, все смотрел на меня… И у него тоже был необыкновенно ясный, одухотворенный взгляд. Помню, как он сказал про пещеры: «Вот это наше самое любимое место». А я подумала: «Как же так? Тут так темно!» Этот момент и то, как монах смотрел на меня, очень запали в душу. Может быть, в моих глазах он прочел интерес ко всему, что говорилось, и прочувствовал мое внутреннее состояние…
Помню еще, как кто-то из преподавателей музыкального училища в Гродно, которые в большинстве своем были выпускниками Ленинградской консерватории, познакомил нас с крюками…
— Старинными нотными знаками?
— Да. Меня заинтересовало это. В Пскове есть знаменитый Троицкий собор, что стоит на высоком берегу реки Великая. Пошла я туда и спрашиваю у чернеца, что свечи продает: «Есть ли у вас старинные ноты, крюковые записи, чтобы посмотреть?» Он: «Есть». И вот искушение: только он собрался за ними, вдруг подскочила женщина какая-то: «Не надо! А вдруг это оскверняться будет!» Представляете, какие ревнители бывают! Как мне обидно было тогда — прямо слезы на глазах выступили… Но, может, не время еще было… Каждого Господь ведет своей дорогой. Позже я все-таки прикоснулась к этому древнему пласту певческой культуры, когда готовила стихиру Борису и Глебу для записи к фильму «Доколе, братие!»
Путь к музыке
Таисия Александровна Миронова. Кадр из фильма «Доколе, братие!»
— Таисия Александровна, как вы стали музыкантом.
— Родилась я в военной части Подсвилье Молодечненского района. Отец был военнослужащим. Во время Великой Отечественной служил летчиком-истребителем. Мама была связной в партизанской бригаде Дубова (Ушачский район). Когда отца комиссовали в связи с тяжелым ранением, он закончил педагогический институт и стал преподавателем истории. Мама работала учителем белорусского языка и литературы.
Именно отец привил мне любовь к музыке. Он часто дома пел, особенно песни военных лет. У него был приятный, мягкий тенор, я любила его слушать. А еще мне нравилось, когда он играл на балалайке русские народные песни.
Когда мы переехали жить в деревню Зябки (в Витебской области), и родители, и учителя в школе обратили внимание, что у меня получается чисто петь. Вот только музыкальной школы там не было, и первым моим учителей стал местный органист. Правда, ему особо некогда было заниматься со мной, поэтому, познакомив меня с нотной грамотой, он поставил передо мной пожелтевшие листы с нотами (кажется, Шопена), и сказал: «А теперь разбирайся сама». Это занятие заинтересовало меня, и что-то у меня получалось…
Потом сестра моя, которая училась в Ленинграде, купила и привезла мне немецкий трехчетвертной аккордеон. Я сама стала учиться играть на нем — благо, слух Бог дал. Подбирала и играла мелодии — раньше по радиоточке транслировали замечательную классическую музыку.
После окончания семилетки отец повез меня поступать в Гродненское музыкально-педагогическое училище. Училась там четыре года. На занятия мы всегда ходили мимо какого-то храма, откуда доносились богослужебные пение — это меня как-то по-особому впечатляло.
— Уже тогда началось соприкосновение с церковным искусством…
— Да. После музыкального училища я пошла работать в обычную общеобразовательную школу города Глубокое. Там у меня сложился хороший хор, в котором было много мальчиков. Даже на конкурсы с ними ездили.
Игорь Андреевич Журавленко, организатор и первый руководитель отделения хорового дирижирования Минской консерватории
Спустя два года поехала в Минск и поступила в консерваторию на факультет хорового дирижирования. Повезло попасть к педагогу Игорю Андреевичу Журавленко, который учился в Московской консерватории и аспирантуре у профессора Клавдия Борисовича Птицы, а тот в свою очередь — у Василия Сергеевича Орлова, известного регента Московского Синодального хора. То есть подготовка у моего педагога была очень основательная!
— Это крайне важно — в первую очередь найти хорошего педагога, а не школу.
— Безусловно, это правильный подход. Мне в этом смысле повезло. Мой педагог дал мне хорошую профессиональную базу и приобщил к работе с мальчиками на основе принципов Московской синодальной школы хорового пения. Он воспитывал меня на музыке русских композиторов. Но и зарубежную знал хорошо, у него было столько нотных записей (причем таких, которых было не найти в библиотеке), что все студенты искали ноты, в первую очередь, у него.
И. А. Журавленко впервые в нашей республике на базе средней специальной музыкальной школы (ССМШ, позже — лицей) при консерватории создал хор мальчиков, а затем хоровое отделение, которое продолжало традиции Синодального училища. Сейчас этот хор носит имя своего создателя.
«Верасы»
ВИА Верасы. Таисия Миронова вторая слева
— Песни «Малиновка», «Завируха», «Карнавал», «Я у бабушки живу», «Белый парус» в исполнении ВИА «Верасы» в 1980-х знали почти все жители СССР. Но мало кто знает, что идея создания этого известного коллектива принадлежала именно вам! Есть документальное кино и книга об этом, но если кратко, как это было?
— Мне всегда были интересны эксперименты. И на перерывах между занятиями в консерватории я любила подбирать на фортепиано музыку популярных тогда эстрадных ансамблей — «Битлз», «Абба»…
— Ну, возраст 20 лет — самая пора, когда хочется слушать не серьезную классику, а нечто подобное...
— В общежитии консерватории я жила вместе с Раисой Тарасовой и Таней Королевой. Мы часто музицировали и пели небольшие трехголосные композиции — мои придумки. Потом у меня появилось желание прибавить к голосам инструментальное сопровождение.
Со стипендии насобирала денег и купила чешскую электрогитару «Musima». Это дало возможность сопровождать пение мелодическими вставками. В музыкальном училище кроме фортепиано я училась играть на домре. В дальнейшем это помогло в «Верасах» исполнять сольные партии на гитаре — пальцы привыкли к струнам.
Кроме соседок по комнате я знала студентку фортепианного отделения Ядвигу Поплавскую, у которой было такое же, как у меня увлечение модной музыкой, и предложила ей петь в ансамбле. Она откликнулась, хотя позже рассказывала, что всю ночь не спала, прежде чем решиться.
— Конечно, это не шутка — в начале 1970-х студенткам консерватории решиться на что-то нестандартное для советской действительности…
— Мы подготовили маленький репертуар и пошли на прослушивание в Белгосфилармонию. Исполнили несколько моих обработок русских и белорусских народных песен — «Ноченька», «Купалинка», «Рэчанька».
В консерватории нас сразу вызвали на педагогический совет. Там не могли понять, как хорошие, подающие надежды студентки — и вдруг такое! Нас пугали и любыми путями пытались отговорить от этой затеи.
— Но «Верасы» все-таки состоялись. А кто тогда стал лидером ансамбля и кто писал музыку?
— Поначалу я. Делала аранжировки народных песен. Затем подключилась Ядвига Поплавская. Кстати, мы с ней до сих пор дружим и с любовью зовем друг друга Тасик и Ясик.
— Какой след в жизни оставило время, проведенное с «Верасами»?
— Мы были молоды… Это было очень интересно. Мы репетировали с большим увлечением и энтузиазмом, много экспериментировали. И тогда же, в филармонии, я познакомилась со своим будущим мужем — музыкантом Евгением Мироновым. Поженились. А перед тем, как должна была родиться наша доченька, ушла из ансамбля.
Музыкальный лицей
Урок дирижирования в лицее
— После вокально-инструментального ансамбля какой музыкой занялись?
— Узнав о том, что я уволилась из филармонии, мой педагог сразу предложил мне работать с мальчиками в музыкальном лицее. Я согласилась и была принята на должность хормейстера, преподавала сольфеджио, занималась постановкой голоса. Игорь Андреевич поручал мне оттачивать с мальчиками наиболее трудные места в партитурах. С 8 класса готовила юношей для поступления в консерваторию.
Мне приятно сейчас вспомнить моих лицейских учеников, ставших известными музыкантами:
Георгий Сафонов (руководитель Патриаршего хора Свято-Данилова монастыря в Москве),
Валерий Прыгун (руководит ансамблем «Чистый голос»),
Владимир Максимов (ныне протоиерей, настоятель храма в Калининградской области),
Юрий Шамко (регент хора минского Кафедрального собора до февраля 2014 года),
Игорь Рыбчинский (хормейстер хора «Сонорус»),
Федор Леднев (дирижер оркестра «MusicAeterna» Санкт-петербургской филармонии),
Андрей Василевский (долго работал дирижером различных оркестров в Эквадоре),
Игорь Бахвалов (живет и дирижирует в Америке),
Михаил Синькевич (дирижер в Мариинском театре Санкт-Петербурга),
Олег Молчан (был музыкальным руководителем знаменитого ВИА «Песняры», автор знаковой для Беларуси песни на стихи Янки Купалы «Молитва», работал в Государственном комитете по делам молодежи, сочинял музыку для театра, эстрады, радио и телевидения).
Ученики по дирижированию в лицее, ставшие известными музыкантами
Хор мальчиков, который создал Журавленко, часто путешествовал — в Литву, Латвию, Эстонию, российские города, посещал Москву, Ленинград, Нижний Новгород. Этот коллектив выступал на многих престижных сценах, в частности: в Домском соборе, Эрмитаже, театре оперы и балета Республики Беларусь.
После 10 лет работы в Минске Игорь Андреевич уехал в Москву и все хоровое дело в лицее оставил на меня. Я как продолжатель его традиций стала заведовать хоровым отделением и работала с хором мальчиков.
Мы не теряли связь, и когда в Москве проходили фестивали, Журавленко нас приглашал. Особо запомнился концерт совместно с его камерным хором «Vivat» в музее имени Андрея Рублева (Спасо-Андроников монастырь, Москва), где мы антифонно пели хоровой концерт В. Титова «Суди ми».
Хор лицея после концерта в Музее им. Андрея Рублева
Однажды администрация лицея направила меня для повышения квалификации на стажировку в Ленинградскую консерваторию, там я стала собирать ноты духовных песнопений, поскольку их было не так много, как сейчас…
— Да это сокровище было: попробуй, найди!
— В консерватории работал Константин Николаевич Никитин. Он увидел мой интерес и стал мне приносить ноты Архангельского, Бортнянского, других композиторов для капеллы: «Даю вам на 15 минут». Я тут же переписывала. Иногда давал до утра. Мои соседки по общежитию спать ложились, а я включала настольную лампу и писала ноты. Так у меня собрался определенный нотный багаж.
— Таисия Александровна, а какие хоры вам лично больше нравятся: чисто мужские или смешанные?
— Моя специфика и кредо по жизни — мальчики и юноши. Кстати, митрополит Филарет (Вахромеев) однажды так и сказал мне: «У вас на роду написано работать с мальчиками».
Во время преподавания в лицее я даже написала исследовательскую работу «Специфика и особенности работы с хором мальчиков и юношей», где были строки о том, что голоса мальчиков — это особая краска, инструментальная чистота и серебристое звучание, не сравнимое с другими голосами. Окраска юношеских голосов — тоже неповторима. Здесь нежный, мягкий тембр теноров и баритонов, не такой, как у взрослых мужчин.
Хор мальчиков и юношей Белорусского экзархата
Митрополит Филарет общается с мальчиками из хора Белорусского Экзархата
— Как начался ваш путь служения церковному искусству?
— На Рождество Христово 1988 года митрополит Минский и Слуцкий Филарет впервые пригласил лицейский хор мальчиков выступить в Минском епархиальном управлении.
— А кто был инициатором того, что Патриарший Экзарх Беларуси пригласил именно ваш хор?
— В число первых сестер милосердия сестричества при кафедральном соборе вошла Валерия Максимовна Левицкая, она преподавала у нас в лицее музлитературу. И как-то на собрании сестер Владыка поинтересовался, какие хоры могли бы принять участие в епархиальных мероприятиях и в церковных службах. Она и предложила хор мальчиков. Секретарь Владыки (тогда это был священник Иоанн Хорошевич) позвонил мне и пригласил нас. Так и состоялось наше первое знакомство с Митрополитом.
После Владыка постоянно благословлял нас петь на службах в кафедральном соборе и на концертах для гостей епархии. А мой второй, юношеский хор благословил по субботам петь на богослужении в епархиальном домовом храме.
Хор лицея в ожидании Патриарха Алексия
Вот у меня сохранилось фото, как в дни празднования 1000-летия Крещения Руси хор юношей лицея готовится приветствовать Патриарха Алексия и митрополита Филарета, которые, направляясь в кафедральный собор Минска, проходили мимо здания консерватории.
Время 1980-х было, знаете ли, непростое. Когда мы стали петь на службах в соборе, меня постоянно отчитывали и ругали на работе, вызывали «на ковер» к директору: мол, родители жалуются, что вы детей насильно в церковь ведете. Еще «клеймили», что исполняла духовную музыку, заставляли исключить ее из репертуара хора. Очень сильное шло сопротивление.
— А как ребята на самом деле относились?
— Им нравилось. Более того, родители были благодарны за то, что их дети приобщаются к духовной музыке. И очень положительную роль сыграло то, что к тому времени я накопила партитуры духовных песнопений, их же нигде было не найти. Архангельского «Милосердия двери…», Бортнянского «Сей день…» для мужского состава, что-то из Валаамского распева — весь этот репертуар я с мальчиками разучивала.
— Наверное, боялись того воздействия, которое музыка, тем паче духовные песнопения, оказывают на чувства и эмоции.
— Какое укрепление было духовное для ребят, когда они пели на службах, где служил сам Владыка! И он любил этих мальчишек, относился к ним большой теплотой.
Митрополит часто вступался за нас, звонил директору лицея, иногда даже в министерство. Но меня отстранили от должности заведующей отделением. Было написано ходатайство о моем восстановлении, где подписалось много музыкантов и священников. Меня оставили, но все время урезали нагрузку. Я не выдержала этого психологического давления и ушла из лицея. Владыка тогда сказал: «Ничего, будем создавать свой хор».
— Состав хора был новый или пели те же ребята — из лицея?
— Родители троих мальчишек забрали их из лицея и пошли за мной, в хор при епархии. Остальные певчие собрались как-то сами собой — искать не пришлось. Мы перевели обучение всех этих ребят на базу одной из городских хоровых школ.
Владыка часто благословлял наш коллектив участвовать в концертах, в том числе, за границей. Важная страница творческой жизни хора мальчиков и юношей Белорусского Экзархата связана со строительством Дома милосердия в Минске. В 1994 году первый состав хора принял участие в молебне на месте возведения будущего церковно-социального объекта. С этого момента хор ежегодно выезжал в Германию и другие страны Европы с концертами православной музыки, средства от которых шли на созидание Дома милосердия.
Минское духовное училище
Начало работы в МинДУ. Слева о. Н. Авсиевич. Крайний справа игумен Г. Мошенский
— А как вы пришли преподавать в духовное училище?
— Протодиакон Николай Авсиевич (первый директор МинДУ) служил в кафедральном соборе и хорошо знал меня. Однажды он подошел ко мне и сказал: «Владыка благословил вас преподавать церковное пение в духовном училище». Это было несколько неожиданно для меня, но приятно и заинтересовало.
— Вы с момента открытия училища в числе его педагогов?
— Нет, с 1991 года — через два после начала его работы. Были, конечно, вопросы, потому что отец Николай и некоторые педагоги имели специальное духовное образование, а я-то чисто музыкант после консерватории. Церковное пение — это гласы. Надо было их изучить. Хотя наработки по ним, благодаря хору мальчиков и юношей, я все-таки уже имела, и директор училища всегда помогал.
Иногда сам митрополит Филарет собирал нас для обсуждения текущих вопросов. Внимательно выслушивал каждого и по-отечески, очень по-доброму помогал советами и давал рекомендации.
— Вы уже рассказали про то, как сложились судьбы многих ваших учеников. А про выпускников училища что можете сказать?
— Девочки, как правило, идут регентовать, кто-то ушел в монастырь. А у мальчиков много случаев, когда становятся священниками. Духовное училище закончили: протоиерей Сергий Маслов (служит в храме Рождества Христово под Минском), протоиерей Михаил Литвинко (сейчас ректор Екатеринодарской духовной семинарии; преподаватель патрологии), иерей Сергий Прокопчик (служит в Борисове, организатор и руководитель народного камерного хора «Преображение»).
Евгений Прокофьев руководит братским хором Свято-Елисаветинского монастыря; Виталий Соболевский, регент замечательного Архиерейского хора, в августе этого года получил назначение на должность художественного руководителя и дирижера Национального академического народного хора Республики Беларусь имени Г. И. Цитовича. Во время занятий по дирижированию, помню, он начал раскрываться, тогда стало заметно, что руки у него мягкие, хорошие — дирижерские.
А еще в училище существует преемственность: некоторые из тех, кто учились здесь, потом стали преподавать вместе с нами — педагогами старшего поколения. Это матушка Ольга Шолкова, Андрей Ахметшин, Екатерина Паутина, Юлия Круковская, Анастасия Дзичковская (ныне Коляда). Образуется замечательный сплав — молодежь привносит новое в наши традиции, а мы передаем им свой опыт.
В пении должна быть молитвенность
Выпускной 2022 г. С педагогами МинДУ
— А что интересное из жизни учащихся особо запомнилось? Что впечатлило?
— То, как в те времена, когда директором духовного училища был отец Геннадий Мошенский (ныне игумен), раз в неделю каждый преподаватель готовил беседу о каком-то композиторе. Педагоги и учащиеся собирались в большом классе (тогда это было здание возле Кафедрального собора), где стояло два рояля, и слушали не только рассказ о его творчестве, но и музыку автора.
Еще глубоко запало, как в начале 2000-х в храме преподобной Евфросинии Полоцкой наши ученики в первые дни Великого поста пели канон Андрея Критского. Тут надо отдать должное нашему педагогу, профессору Николаю Васильевичу Шиманскому, который готовил учащихся, и они пропевали канон не партесным пением, а знаменным распевом. Он из тех, кто приобщает своих учеников к традициям древнерусского церковного пения.
— На ваш взгляд, чем нынешние учащиеся отличаются от тех, кто поступал в МинДУ в 1990-х?
— Раньше у ребят было большее стремление к знаниям…
— Ну, тогда, после многолетней изоляции от Церкви в атеистически настроенном государстве, голод по духовным знаниям был основательный. А сейчас мы просто утопаем в информации о Православии. Столько литературы, аудио и видеозаписей! И поди разберись: где здоровая пища, а где не очень...
— Здесь очень важна роль преподавателя, который должен направлять и правильно ориентировать учеников, на какие образцы обращать внимание.
Кроме этого, новые технологии оставили свой отпечаток, причем, неоднозначный. Другое время, другое поветрие… Учащиеся не пишут ноты — мобильный телефон используют. А ведь когда пишешь партитуры, закладываются знания. Смартфоном пользуются даже на клиросе. А это никоим образом не вяжется с традицией.
В пении молитвенность должна присутствовать. И поскольку наши ученики готовят себя к миссии регентов и певчих, которые будут петь в церковном хоре, они должны понимать: на клиросе в душе и сердце должна быть молитва. Регент призван ясно и четко осознавать, что основная цель его труда — способствовать сохранению молитвенной атмосферы богослужения. Это главное.
Отец Михаил Фортунато, известный православный регент, живший в Лондоне, давал такое понятие, как богословие церковного пения и говорил о его трехсоставности. В этом пении определяющую роль играют три фактора: слово, богослужебный порядок и музыкальный элемент. Главное — смысл, слово.
О таланте дирижера
На занятии с учащейся МинДУ
— Всякий ли человек, имеющий слух и голос, может стать регентом? Насколько я понимаю, дирижер по-своему слышит произведение и транслирует это музыкантам и певцам, а они уже выражают это. Ведь музыкальную партитуру можно прочесть и исполнить по-разному, с разными интонациями и акцентами. Из-за этого порой не сразу узнаешь знакомую музыку. Так какое же качество главное для дирижера?
— Должно быть чувство руководителя. Человек должен вести за собой хор, уметь это. Нужен внутренний импульс, большая эмоциональность, чтобы увлечь поющих.
Надо обладать хорошей, грамотной техникой дирижирования. В принципе, дирижерская схема призвана помогать выражать фразировку, эмоциональное состояние. Необходимо помнить, что она нужна для того, чтобы выразить все тонкости музыкального произведения.
Еще хорошо воспитывать вкус и понимание, какое произведение годится для исполнения на клиросе, а какое нет.
— Есть коллективы, где очень много певчих, а поют как один человек! И удивляешься, как разные люди научились чувствовать друг друга! Это же заслуга дирижера, в первую очередь? Это же ему нужно умудриться и собрать воедино разные голоса?
— Тем, как добиться унисона, занимается предмет хороведение. Кроме этого, он дает знания о специфике хора, о человеческом голосе, о строении голосового аппарата.
Как и во всех коллективах, в хоре всегда есть лидеры — люди, которые хорошо слышат и чисто поют. К такому человеку пристраиваются те, у кого не настолько тонкий слух.
Регент должен профессионально владеть своим голосом и уметь правильно демонстрировать, как исполняется тот или иной певческий прием. Иногда вокальный показ даст больший эффект, чем объяснение.
— Да, словами трудно передать некоторые знания, навыки, лучше показывать!
— Есть тонкие моменты, связанные, в том числе, и с текстом. Например, фраза: «…трисвятую песнь припевающе…». В слове «песнь» букву «н» регенту нужно пальчиками «лепить», чтобы прозвучало все слово, все буковки. Потому что они часто проглатываются. Это называется «мелкая техника».
Стезя духовного служения
Педагоги и учащиеся МинДУ
— Как богата событиями ваша творческая деятельность: тут и популярная музыка, и классика, и церковные песнопения...
— Кстати, выступления с «Верасами», когда мы выходили на сцену с гитарами, помогли мне почувствовать себя увереннее на эстраде. С нами ведь работал режиссер. И позже это пригодилось: когда с хором мальчиков я начала выезжать за границу, то на выставках, фестивалях я всегда сама вела все наши концерты, рассказывала о композиторах, подготавливала публику.
Помню, в Финляндии в каком-то университете нас попросили спеть православные гласовые песнопения. Я выстроила своих юношей и целую лекцию о гласах провела, а потом ребята пели. И финнам было интересно.
— Это был период, когда вы были на виду, на сцене. А в настоящее время, кроме училища, есть у вас какие-то виды деятельности?
— Сейчас концентрация другая. Работаю только в училище, как-то больше приобщаюсь к храму, к службе, к исповеди, к причастию. Внутреннее делание идет. Слава Богу, уже столько времени с духовной музыкой… Это очень благодатная почва. Это помогло мне воцерковиться и духовно укрепиться. Ведь мы призваны воспитывать специалистов высокого уровня, обеспечить хорошую богословскую базу, духовно-нравственную зрелость.
Таисия Александровна Миронова
Кроме дирижирования, сольфеджио, хороведения еще веду гармонию и аранжировку, а это правила и приемы, как приспособить партитуру для разных составов хора.
Готовлю учебные пособия. Вышло мое пособие по гармонии, должен появиться сборник диктантов по сольфеджио, теперь озадачили подготовить пособие по хороведению.
Благодарю Бога, что Он привел меня на стезю именно духовного служения, и радуюсь тому, что имею возможность передавать свои знания, профессиональный опыт молодым людям, которые в будущем будут служителями Церкви.
С Таисией Александровной Мироновой
беседовала Елена Наследышева
Только зарегистрированные и авторизованные пользователи могут оставлять комментарии.
