Властию, мне данной...
Одна женщина, прожив исключительно порочную жизнь, в сорок семь лет пришла к Богу.
Помог ей в этом отец Петр Б. По его настоянию она начала впервые в жизни готовиться к причастию.
Ее подруге, человеку очень духовному, отец Петр поручил особенное наблюдение в дни подготовки и много беседовал с ними обеими врозь и вместе.
Узнав, что священнику надо рассказать перед причастием все свои грехи, женщина пришла в отчаяние.
Она готова была отказаться от всего, только бы не рассказывать этому старому светлому человеку, перед которым она благоговела, страшную правду о себе.
Отец Петр знал о ее страданиях, видел ее веру и в день исповеди вызвал ее из храма в маленькую комнатку, примыкавшую к алтарю.
Он вышел к ней в полном облачении, положил на аналой крест и Евангелие.
Женщина была едва живой от волнения.
Долгим взглядом смотрел он ей прямо, казалось, в душу, потом тихо спросил:
— Вы осознали всё то мерзкое, что сделали?
— Всё.
— До конца?
— Да.
Он еще посмотрел ей в глаза, покрыл епитрахилью и произнес:
— Властию, мне данной…
— Такой доброты к себе я ни от кого не видала, — рассказывала она сама, — и большего потрясения, чем эта исповедь, мне не пришлось испытать.
Из сборника «Непридуманные рассказы»
Помог ей в этом отец Петр Б. По его настоянию она начала впервые в жизни готовиться к причастию.
Ее подруге, человеку очень духовному, отец Петр поручил особенное наблюдение в дни подготовки и много беседовал с ними обеими врозь и вместе.
Узнав, что священнику надо рассказать перед причастием все свои грехи, женщина пришла в отчаяние.
Она готова была отказаться от всего, только бы не рассказывать этому старому светлому человеку, перед которым она благоговела, страшную правду о себе.
Отец Петр знал о ее страданиях, видел ее веру и в день исповеди вызвал ее из храма в маленькую комнатку, примыкавшую к алтарю.
Он вышел к ней в полном облачении, положил на аналой крест и Евангелие.
Женщина была едва живой от волнения.
Долгим взглядом смотрел он ей прямо, казалось, в душу, потом тихо спросил:
— Вы осознали всё то мерзкое, что сделали?
— Всё.
— До конца?
— Да.
Он еще посмотрел ей в глаза, покрыл епитрахилью и произнес:
— Властию, мне данной…
— Такой доброты к себе я ни от кого не видала, — рассказывала она сама, — и большего потрясения, чем эта исповедь, мне не пришлось испытать.
Из сборника «Непридуманные рассказы»
Только зарегистрированные и авторизованные пользователи могут оставлять комментарии.