О размножении людей до грехопадения: мнения святых отцов
В святоотеческой традиции хорошо известен взгляд, согласно которому нынешний способ размножения людей не является первоначальным замыслом Бога. Однако параллельно с ним существовал и другой взгляд, который не выходил за пределы того, о чем прямо сказано в Св. Писании, и предполагал нынешний способ размножения изначальным, а первое воззрение — произвольным и ложно считающим законное совокупление само по себе не чуждым греховности.
1. Свт. Игнатий (Брянчанинов) (1807–1867)
«Во взятии жены от мужа видим образец бесстрастного размножения рода человеческого до его падения. Взята жена из ребра Адамова: в это время Адам не подвергся никакому ощущению, нарушающему непорочность; напротив того, он находился в исступлении, которое наведено было на него Богом. В такое состояние приходят только благодатные человеки. Мы не видим образца, по которому могли бы объяснить размножение рода человеческого до его падения от мужа и жены, размножения, назначенного прежде падения; но наверно утверждаем, что это размножение должно было совершаться во всей полноте непорочности и бесстрастия. Вместо наслаждения плотского, скотоподобного долженствовало быть наслаждение святое, духовное. Самого же образа, как неоткрытого Богом, и не испытываем, веруя, что для Бога как легко было попустить известный способ, так легко было установить и другой способ. Здесь употреблено о настоящем способе размножения слово: попустить. Да! Этот способ есть попущение Божие, есть горестное следствие нашего падения, есть знак отвращения Божия от нас. Мы уже рождаемся убитые грехом: «В беззакониих зачат есмь, и во гресех роди мя мати моя» (Пс. 50, 7). Зачатия в беззакониях и рождения во грехах не может быть установителем Бог».
2. Свт. Сильвестр (Малеванский) (1828-1908)
«Цель же, с какой создал Бог первого человека не одним, а вместе с женой, Св. Бытописатель так изображает в 1-й главе Бытия вслед за кратким указанием на то, что Бог «мужа и жену сотвори их: и благослови их Бог, глаголя: раститеся и множитеся, и наполняйте землю и господствуйте ею» (Быт. 1, 28). А во 2-й главе, к его более подробному рассказу о происхождении жены, а именно происхождении ее из мужа, вследствие чего она явилась плотию от плоти его и костию от костей его, присовокупляется такое замечание: «сего ради оставит человек отца своего и матерь, и прилепится к жене своей, и будета два в плоть едину» (Быт. 2, 24).
Из приведенных свидетельств ясно, что первый муж и жена в самом начале благословлены были Богом именно на то, чтобы из себя производить подобных себе, и таким образом, размножая себя через них и в лице их, наполнять собой всю землю и господствовать над ней, средством к каковому размножению имела послужить их брачная жизнь и рождение ими из себя подобных себе. Это подтвердил и Сам Иисус Христос, сославшись перед фарисеями на то, что «сотворивый искони мужеский пол и женский сотворил я есть, и рече: сего ради оставит человек отца своего и матерь, и прилепится к жене своей, и будета оба в плоть едину» (Матф. 19, 4. 5), как на доказательство изначальной Богоучрежденности брака и отсюда проистекающей его нерасторжимости.
Предполагать, поэтому, как некоторые делали, будто бы Бог, могши придумать многие способы для размножения на земле людей, вначале вовсе не имел намерения употреблять в средство для этой цели брачную жизнь и что только после и вследствие падения первых людей, остановился на таковом средстве, значило бы совершенно произвольно отстранять прямую мысль Писания о брачном союзе, как о Богоучрежденном и священном союзе, и на место ее поставлять свое личное и одностороннее мнение об этом союзе, как о чем-то не чуждом нечистоты и греховности, тогда как он сам вначале не был и никогда бы не был таковым, если бы не привмешалась в него греховная зараза, поразившая людей после их падения. Если брачный союз, по слову ап. Павла (Еф. 5, 28), и в настоящее время, при действии благодати Христовой, может являться настолько высоким и таинственным, чтобы быть образом союза Христова с Церковью, то почему он не мог быть таковым до падения или без падения первых людей, особенно если принять во внимание то, что и ему предназначено было послужить средством не к чему-либо иному, как к самому высокому и великому делу – к умножению на земле членов царствия Божия, или Церкви Божией?
Если же при этом может еще найти для себя место такого рода умствование, почему бы Богу не благоугодно было избрать другой какой-либо высший способ для размножения на земле людей, вместо того, чтобы их наравне с низшими земными существами подчинять одному и тому же общему закону рождения, то на это остается отвечать тем, что подобное умствование совершенно равносильно тому, как если бы мы стали так рассуждать: для чего бы человека, обладающего Богоподобным духом, внутренно и органически связывать с телом и через это подчинять его тем условиям земного существования, каким подчиняются все чувственные и неразумные существа? Почему бы и без тела не создать его таким, чтобы он был близок к земле и всему земному и обладал им, но в то же время стоял вне и выше тех условий и законов, которым подчинено все земное и чувственное? Но каждый легко поймет, как неуместно и даже нелепо умствование последнее, а между тем ничем не разнится от него по своему существу и первое. Если Богу благоугодно было создать человека не бесплотным духом, а духом во плоти, и создать таковым с тем, чтобы он по своей телесной природе был живым членом между всеми земными существами, то может ли быть речь об изъятии человека по его телесной природе от тех общих условий и законов существования, каким угодно было Богу подчинить все земные существа? Если здесь можно задуматься над чем-либо, то разве над тем, не приравнивает ли человека к животным такое подчинение земным законам и условиям, а также не принижает ли и не подавляет ли высших требований и стремлений его духовной природы? Но, как мы выше видели, Бог облек дух человека плотью и оградил его разными внешними условиями чувственными не с той целью, чтобы он, подобно неразумным и бессловесным, совершено увлекался и порабощался чувственностью, а с той, чтобы он, именно при помощи и посредстве телесного и чувственного, постоянно поднимался до духовного и сверхчувственного, составляющего существенную потребность его Богоподобной природы. Все поэтому материальное и чувственное в лице человека, насколько оно служит его духовной жизни, а также само ею проникается и одухотворяется, должно было получить другой высший характер и смысл, сравнительно с тем, чем оно обыкновенно является и бывает в одной чисто физической жизни неразумных животных. По этой же причине, высший духовный смысл и значение должны были получить в лице человека и те физические законы и процессы, какие установлены были Богом в телесных организмах, как для поддержания их собственного существования, так и для произведения из себя других подобных же организмов. Если же так должно было быть, то, конечно, и на самом деле могло быть, особенно на первых порах, когда человек обладал еще полнотой здоровых и ничем не поврежденных своих духовных сил, и стоял твердой ногой на прямом пути к своему высокому назначению.
Если и в настоящем положении человеческое тело со всеми своими естественными условиями и состояниями, не исключая и брачных, настолько может одухотворяться и возвышаться, что может становиться храмом Духа Святого (1Кор. 6, 19), то тем более это могло и должно было иметь место в первобытном невинном состоянии человека, когда дух его вполне свободно и беспрепятственно управлял телом, и когда тело было ему вполне послушным органом и столь же предупредительным сотрудником.
Итак, оставляя в стороне неуместные недоумения и строго придерживаясь библейского учения, мы с полным правом и уверенностью можем и должны утверждать, что первые люди, быв созданы Богом, как два особенные родовые индивидуума, или как муж и жена, вместе с этим в самом же начале были предназначены к тому, чтобы быть прародителями всего рода человеческого, т. е. такого рода лицами, которые как бы в зачатке заключали в себе все человечество, и от которых имели путем непрерывающегося рождения произойти все люди и в таком количестве, в каком благоугодно было Богу поместить их на земле, для населения ее и обладания ею»
1. Свт. Игнатий (Брянчанинов) (1807–1867)
«Во взятии жены от мужа видим образец бесстрастного размножения рода человеческого до его падения. Взята жена из ребра Адамова: в это время Адам не подвергся никакому ощущению, нарушающему непорочность; напротив того, он находился в исступлении, которое наведено было на него Богом. В такое состояние приходят только благодатные человеки. Мы не видим образца, по которому могли бы объяснить размножение рода человеческого до его падения от мужа и жены, размножения, назначенного прежде падения; но наверно утверждаем, что это размножение должно было совершаться во всей полноте непорочности и бесстрастия. Вместо наслаждения плотского, скотоподобного долженствовало быть наслаждение святое, духовное. Самого же образа, как неоткрытого Богом, и не испытываем, веруя, что для Бога как легко было попустить известный способ, так легко было установить и другой способ. Здесь употреблено о настоящем способе размножения слово: попустить. Да! Этот способ есть попущение Божие, есть горестное следствие нашего падения, есть знак отвращения Божия от нас. Мы уже рождаемся убитые грехом: «В беззакониих зачат есмь, и во гресех роди мя мати моя» (Пс. 50, 7). Зачатия в беззакониях и рождения во грехах не может быть установителем Бог».2. Свт. Сильвестр (Малеванский) (1828-1908)
«Цель же, с какой создал Бог первого человека не одним, а вместе с женой, Св. Бытописатель так изображает в 1-й главе Бытия вслед за кратким указанием на то, что Бог «мужа и жену сотвори их: и благослови их Бог, глаголя: раститеся и множитеся, и наполняйте землю и господствуйте ею» (Быт. 1, 28). А во 2-й главе, к его более подробному рассказу о происхождении жены, а именно происхождении ее из мужа, вследствие чего она явилась плотию от плоти его и костию от костей его, присовокупляется такое замечание: «сего ради оставит человек отца своего и матерь, и прилепится к жене своей, и будета два в плоть едину» (Быт. 2, 24). Из приведенных свидетельств ясно, что первый муж и жена в самом начале благословлены были Богом именно на то, чтобы из себя производить подобных себе, и таким образом, размножая себя через них и в лице их, наполнять собой всю землю и господствовать над ней, средством к каковому размножению имела послужить их брачная жизнь и рождение ими из себя подобных себе. Это подтвердил и Сам Иисус Христос, сославшись перед фарисеями на то, что «сотворивый искони мужеский пол и женский сотворил я есть, и рече: сего ради оставит человек отца своего и матерь, и прилепится к жене своей, и будета оба в плоть едину» (Матф. 19, 4. 5), как на доказательство изначальной Богоучрежденности брака и отсюда проистекающей его нерасторжимости.
Предполагать, поэтому, как некоторые делали, будто бы Бог, могши придумать многие способы для размножения на земле людей, вначале вовсе не имел намерения употреблять в средство для этой цели брачную жизнь и что только после и вследствие падения первых людей, остановился на таковом средстве, значило бы совершенно произвольно отстранять прямую мысль Писания о брачном союзе, как о Богоучрежденном и священном союзе, и на место ее поставлять свое личное и одностороннее мнение об этом союзе, как о чем-то не чуждом нечистоты и греховности, тогда как он сам вначале не был и никогда бы не был таковым, если бы не привмешалась в него греховная зараза, поразившая людей после их падения. Если брачный союз, по слову ап. Павла (Еф. 5, 28), и в настоящее время, при действии благодати Христовой, может являться настолько высоким и таинственным, чтобы быть образом союза Христова с Церковью, то почему он не мог быть таковым до падения или без падения первых людей, особенно если принять во внимание то, что и ему предназначено было послужить средством не к чему-либо иному, как к самому высокому и великому делу – к умножению на земле членов царствия Божия, или Церкви Божией?
Если же при этом может еще найти для себя место такого рода умствование, почему бы Богу не благоугодно было избрать другой какой-либо высший способ для размножения на земле людей, вместо того, чтобы их наравне с низшими земными существами подчинять одному и тому же общему закону рождения, то на это остается отвечать тем, что подобное умствование совершенно равносильно тому, как если бы мы стали так рассуждать: для чего бы человека, обладающего Богоподобным духом, внутренно и органически связывать с телом и через это подчинять его тем условиям земного существования, каким подчиняются все чувственные и неразумные существа? Почему бы и без тела не создать его таким, чтобы он был близок к земле и всему земному и обладал им, но в то же время стоял вне и выше тех условий и законов, которым подчинено все земное и чувственное? Но каждый легко поймет, как неуместно и даже нелепо умствование последнее, а между тем ничем не разнится от него по своему существу и первое. Если Богу благоугодно было создать человека не бесплотным духом, а духом во плоти, и создать таковым с тем, чтобы он по своей телесной природе был живым членом между всеми земными существами, то может ли быть речь об изъятии человека по его телесной природе от тех общих условий и законов существования, каким угодно было Богу подчинить все земные существа? Если здесь можно задуматься над чем-либо, то разве над тем, не приравнивает ли человека к животным такое подчинение земным законам и условиям, а также не принижает ли и не подавляет ли высших требований и стремлений его духовной природы? Но, как мы выше видели, Бог облек дух человека плотью и оградил его разными внешними условиями чувственными не с той целью, чтобы он, подобно неразумным и бессловесным, совершено увлекался и порабощался чувственностью, а с той, чтобы он, именно при помощи и посредстве телесного и чувственного, постоянно поднимался до духовного и сверхчувственного, составляющего существенную потребность его Богоподобной природы. Все поэтому материальное и чувственное в лице человека, насколько оно служит его духовной жизни, а также само ею проникается и одухотворяется, должно было получить другой высший характер и смысл, сравнительно с тем, чем оно обыкновенно является и бывает в одной чисто физической жизни неразумных животных. По этой же причине, высший духовный смысл и значение должны были получить в лице человека и те физические законы и процессы, какие установлены были Богом в телесных организмах, как для поддержания их собственного существования, так и для произведения из себя других подобных же организмов. Если же так должно было быть, то, конечно, и на самом деле могло быть, особенно на первых порах, когда человек обладал еще полнотой здоровых и ничем не поврежденных своих духовных сил, и стоял твердой ногой на прямом пути к своему высокому назначению.
Если и в настоящем положении человеческое тело со всеми своими естественными условиями и состояниями, не исключая и брачных, настолько может одухотворяться и возвышаться, что может становиться храмом Духа Святого (1Кор. 6, 19), то тем более это могло и должно было иметь место в первобытном невинном состоянии человека, когда дух его вполне свободно и беспрепятственно управлял телом, и когда тело было ему вполне послушным органом и столь же предупредительным сотрудником.
Итак, оставляя в стороне неуместные недоумения и строго придерживаясь библейского учения, мы с полным правом и уверенностью можем и должны утверждать, что первые люди, быв созданы Богом, как два особенные родовые индивидуума, или как муж и жена, вместе с этим в самом же начале были предназначены к тому, чтобы быть прародителями всего рода человеческого, т. е. такого рода лицами, которые как бы в зачатке заключали в себе все человечество, и от которых имели путем непрерывающегося рождения произойти все люди и в таком количестве, в каком благоугодно было Богу поместить их на земле, для населения ее и обладания ею»
Только зарегистрированные и авторизованные пользователи могут оставлять комментарии.
