Город под Саратовом и его православное сердце
Чтобы попасть в Ахмат, нужно сначала приехать из Саратова в Красноармейск, он же Бальцер – ныне районный центр правобережной части Саратовской области. Красноармейск и сегодня отличается чистотой, ухоженностью и крепкими немецкими домами из красивого двуцветного кирпича. А это новый православный храм Святых первоверховных апостолов Петра и Павла, в котором служит священник Анатолий Филоненко, – вот с ним-то мы и поедем после воскресной литургии в Ахмат.
Отец Анатолий совершит молебен в старинном, 1829 года постройки Воскресенском храме. Храм этот был в свое время закрыт, поруган, разгромлен, не один десяток лет отработал овощехранилищем… А потом предприимчивый местный житель решил, что из заброшенной церкви получится неплохой сарай для трех десятков его коров. И все взывания к совести скотовода оказались тщетными.
Храм святых апостолов Петра и Павла в Красноармейске
– Он говорил – эта церковь все равно никому не нужна, – рассказывает отец Анатолий по дороге в Ахмат, – и только когда мы оформили строение в собственность прихода, мы смогли четко сказать ему: нет, это наш храм, и скот в нем больше стоять не будет.
– А как получилось, что вы начали восстанавливать храм в Ахмате?
– Я бы не взялся за это дело, если бы не видел людей, которым этот храм нужен. У некоторых наших прихожан из Красноармейска там дачи, да и местные жители приезжали в город на службу; подходили к нам, священникам, и чуть не плакали, рассказывая, в каком состоянии находится церковь в Ахмате. Но главное – они не только жаловаться были готовы, они были готовы участвовать, помогать. Поэтому мы с благочинным, протоиереем Николаем Формазюком, решили – будем, по мере возможности, возрождать храм. И правящий архиерей, епископ Тарасий, нас благословил.
Отец Анатолий Филоненко – местный, бальцеровский. Здесь, благодаря бабушке с дедушкой, начал ходить в храм, потом – прислуживать в алтаре. Поступил в семинарию, окончил ее и вернулся домой. От деда унаследовал искусство пасечника, держит пчел. Семья пока маленькая – супруга Анастасия и сын Миша.
Ахмат, Волга. Вид с крыши храма
Саратовское Правобережье невероятно красиво: холмы, обрывы, леса, высокие волжские берега, просторы, просторы – глаз бы хватило любоваться. И не мирится сердце с тем, что край этот, как и вся российская глубинка, обезлюдел и запустел: села умирают, в районных городках тоже народ не держится. А ведь тут что ни село – то русская история! Исстари считалось, что село Ахмат носит имя того самого хана Ахмата, войска которого в 1480-м году стояли против войск Ивана III на реке Угре. Село основано значительно позже, в начале XVIII столетия, но имя Ахмата сохранила гора над Волгой – некогда на ней стоял ханский стан; и село тоже стало называться Ахмат. Эту версию принимал известный исследователь Саратовского края Александр Минх (1833–1912) и другие краеведы.
В 1796-м году, сразу по восшествии своем на российский престол, Император Павел Петрович подарил своему любимцу, генерал-майору и генерал-провиантмейстеру, в дальнейшем – генерал-прокурору Правительствующего Сената Петру Хрисанфовичу Обольянинову две тысячи душ в Саратовской губернии. Так Обольянинов стал владельцем Ахмата и соседних сел. В 1828–29 годах, уже по завершении своей бурной карьеры, Петр Хрисанфович выстроил в Ахмате взамен старой, деревянной каменную церковь в честь Воскресения Христова. В 1894-м году в приходе Воскресенской церкви села Ахмат числилось 2859 душ. Сегодня в Ахмате, по официальным данным, 48 жителей. Летом местность несколько оживает за счет дачников. Соседнее село Садовое чувствует себя несколько лучше, чем Ахмат; кое-кто из его жителей приезжает сюда, в Воскресенский храм, на молебен и беседу со священником. А в целом собирается почти два десятка человек.
Ахмат, Волга. Вид с крыши храма
Итак, мы с отцом Анатолием в Ахмате. Да, сегодня этот построенный генералом Обольяниновым храм производит трагическое впечатление. Но – мы с вами не видели, что здесь было на момент изгнания коровьего стада. Слой мусора и навоза – «Вот до сих пор, видите, полоса на стене осталась?» – показывает отец Анатолий. И вот эти бабушки, которые подтягиваются сейчас на богослужение, своими руками, лопатами и тачками вывезли все это из святых стен вон.
– Кому-то это не надо, а нам – надо! – твердо говорит одна из них, Людмила Яковлевна. – Мы стараемся по мере своих возможностей, и верим, что нам поможет Сам Господь, и молимся, чтобы мы все дошли до цели, увидели наш храм во всей красе, причастились в нем за первой литургией.
Молебен в Воскресенском храме
Ох, и далеко же еще до этого, думаю я. Некоторым старым храмам в Саратовской глубинке повезло: нашлись состоятельные земляки, стали щедро жертвовать. Год-другой – и храм во всей прежней красе, готов к великому освящению. Но ахматский храм богатых друзей пока не нашел. Деньги отец Анатолий собирает – буквально по копейке: через сайт, Инстаграмм, WhatsApp, ну, и непосредственно, конечно, тоже. Максимальный взнос анонимного благотворителя – сто тысяч рублей. До эпохи пандемии храм в Ахмате поддерживали музыканты: два разножанровых благотворительных концерта прошло в Саратовской государственной консерватории, один – в Красноармейской музыкальной школе; в нем принял участие профессиональный коллектив «Джаз-трио». Известные в Саратове музыканты-джазмены – Евгений Сурменев, Дмитрий Толочков и Павел Ершов – играли непосредственно в Ахмате, перед входом в храм. По словам отца Анатолия, недавно артисты звонили, хотят продолжить сотрудничество. Все это – бесценная поддержка, но собрать сколько-нибудь значительную сумму таким образом не удается, а цены на стройматериалы стремительно растут.
Так что же, безнадежное дело затеяли? Нет. В июле на сайте Саратовской митрополии появилась хорошая новость: над Воскресенским храмом в Ахмате поднялся купол с крестом. Ранее была частично перекрыта кровля, установлены железные двери. Люди верят, и дело, хоть понемногу, но движется. А я вспоминаю, одну за другой, известные мне истории возрождения храмов – когда поначалу эта затея тоже представлялась безнадежной, а потом дело как-то пошло. Вот пример – Никольский храм села Стригай Базарно-Карабулакского района. Священник Дионисий Каменщиков – настоятель нового Ильинского храма в центре Саратова, ему есть о чем заботиться, – но вот, однажды случайно заехав на своей машине в Стригай, он увидел обреченный Никольский с рухнувшей крышей и понял, что не хочет оставлять этот храм на погибель. Никаких ресурсов не было и в помине – зато сразу появились единомышленники. Откликнулись прихожане Ильинского храма. Начались приходские субботники в Стригае. Стали поступать маленькие пожертвования. И вот – возле храма штабеля кирпичей и досок, восстанавливается кровля, делается то срочное, что остановит разрушение. И тоже ведь – никаких богатых жертвователей, все средства – с миру по нитке.
Права Людмила Яковлевна – Сам Бог помогает тому, кто трудится и верит. К тому же у храма в Ахмате есть один великий небесный молитвенник. «Саратовские епархиальные ведомости» № 23 от 1 декабря 1899 года:
«Протоиерей города Кронштадта Иоанн Сергиев пожертвовал 100 руб. в церковь села Верхней Добринки, Камышинского уезда, на покупку чугунной печи для алтаря, и 100 рублей в церковь села Ахмата, того же уезда, на внутреннее благоукрашение ее».
Значит, в этот храм вложена частица той любви, которая переполняла святого кронштадтского пастыря. И те, кто хотя бы немного, посильно содействуют его возрождению, – наследуют святому Иоанну.
И еще. Нередко мы слышим или читаем в соцсетях: есть ли смысл, и вообще, правильно ли это – вкладывать силы и средства в возрождение церквей умирающих сел? Ну, хорошо, допустим, удастся восстановить: а кто придет в этот храм молиться, кто будет совершать в нем Евхаристию через 10–15, да хотя бы и через 5 лет?..
После молебна в старом храме
Логично, да, но – в земных координатах. Храм ведь не просто архитектурное сооружение. Храм – место сугубого Божиего присутствия. Испокон века, приходя на новое место, русские люди первым делом строили церковь, а все остальное потом – потому что без церкви жизнь на новом месте начаться не могла. И сегодня возрождение поруганных сельских храмов – едва ли не единственное, что противостоит запустению. Новая жизнь на этой земле не начнется, если люди бросят свои храмы. Возрожденный храм реально изменяет людей, изменяет жизнь во всей округе. Он дает надежду. И пустовать он не будет, это тоже проверено: ни один из возвращенных к жизни храмов нашей митрополии (а таковых несколько десятков!) не пустует, в каждом – жизнь.
Среди голых стен, испещренных разными надписями, среди того запустения, которое непременно будет побеждено, отец Анатолий совершает молебен и литию по усопшим, говорит проповедь на сегодняшнее Евангелие. Я протискиваюсь через узкий лаз – стертые каменные ступеньки заворачиваются улиткой, – потом по деревянной приспособленной лестнице выбираюсь на свод храма. Чтобы увидеть разом все: и Волгу, и Ахмат-гору, и дальний лес…
Увидеть бы еще будущее, в котором слово Божие будет раздаваться в этих многострадальных святых стенах каждый день.
Марина Бирюкова
Отец Анатолий совершит молебен в старинном, 1829 года постройки Воскресенском храме. Храм этот был в свое время закрыт, поруган, разгромлен, не один десяток лет отработал овощехранилищем… А потом предприимчивый местный житель решил, что из заброшенной церкви получится неплохой сарай для трех десятков его коров. И все взывания к совести скотовода оказались тщетными.
Храм святых апостолов Петра и Павла в Красноармейске
– Он говорил – эта церковь все равно никому не нужна, – рассказывает отец Анатолий по дороге в Ахмат, – и только когда мы оформили строение в собственность прихода, мы смогли четко сказать ему: нет, это наш храм, и скот в нем больше стоять не будет.
– А как получилось, что вы начали восстанавливать храм в Ахмате?
– Я бы не взялся за это дело, если бы не видел людей, которым этот храм нужен. У некоторых наших прихожан из Красноармейска там дачи, да и местные жители приезжали в город на службу; подходили к нам, священникам, и чуть не плакали, рассказывая, в каком состоянии находится церковь в Ахмате. Но главное – они не только жаловаться были готовы, они были готовы участвовать, помогать. Поэтому мы с благочинным, протоиереем Николаем Формазюком, решили – будем, по мере возможности, возрождать храм. И правящий архиерей, епископ Тарасий, нас благословил.
Отец Анатолий Филоненко – местный, бальцеровский. Здесь, благодаря бабушке с дедушкой, начал ходить в храм, потом – прислуживать в алтаре. Поступил в семинарию, окончил ее и вернулся домой. От деда унаследовал искусство пасечника, держит пчел. Семья пока маленькая – супруга Анастасия и сын Миша.
Ахмат, Волга. Вид с крыши храма
Саратовское Правобережье невероятно красиво: холмы, обрывы, леса, высокие волжские берега, просторы, просторы – глаз бы хватило любоваться. И не мирится сердце с тем, что край этот, как и вся российская глубинка, обезлюдел и запустел: села умирают, в районных городках тоже народ не держится. А ведь тут что ни село – то русская история! Исстари считалось, что село Ахмат носит имя того самого хана Ахмата, войска которого в 1480-м году стояли против войск Ивана III на реке Угре. Село основано значительно позже, в начале XVIII столетия, но имя Ахмата сохранила гора над Волгой – некогда на ней стоял ханский стан; и село тоже стало называться Ахмат. Эту версию принимал известный исследователь Саратовского края Александр Минх (1833–1912) и другие краеведы.
В 1796-м году, сразу по восшествии своем на российский престол, Император Павел Петрович подарил своему любимцу, генерал-майору и генерал-провиантмейстеру, в дальнейшем – генерал-прокурору Правительствующего Сената Петру Хрисанфовичу Обольянинову две тысячи душ в Саратовской губернии. Так Обольянинов стал владельцем Ахмата и соседних сел. В 1828–29 годах, уже по завершении своей бурной карьеры, Петр Хрисанфович выстроил в Ахмате взамен старой, деревянной каменную церковь в честь Воскресения Христова. В 1894-м году в приходе Воскресенской церкви села Ахмат числилось 2859 душ. Сегодня в Ахмате, по официальным данным, 48 жителей. Летом местность несколько оживает за счет дачников. Соседнее село Садовое чувствует себя несколько лучше, чем Ахмат; кое-кто из его жителей приезжает сюда, в Воскресенский храм, на молебен и беседу со священником. А в целом собирается почти два десятка человек.
Ахмат, Волга. Вид с крыши храма
Итак, мы с отцом Анатолием в Ахмате. Да, сегодня этот построенный генералом Обольяниновым храм производит трагическое впечатление. Но – мы с вами не видели, что здесь было на момент изгнания коровьего стада. Слой мусора и навоза – «Вот до сих пор, видите, полоса на стене осталась?» – показывает отец Анатолий. И вот эти бабушки, которые подтягиваются сейчас на богослужение, своими руками, лопатами и тачками вывезли все это из святых стен вон.
– Кому-то это не надо, а нам – надо! – твердо говорит одна из них, Людмила Яковлевна. – Мы стараемся по мере своих возможностей, и верим, что нам поможет Сам Господь, и молимся, чтобы мы все дошли до цели, увидели наш храм во всей красе, причастились в нем за первой литургией.
Молебен в Воскресенском храме
Ох, и далеко же еще до этого, думаю я. Некоторым старым храмам в Саратовской глубинке повезло: нашлись состоятельные земляки, стали щедро жертвовать. Год-другой – и храм во всей прежней красе, готов к великому освящению. Но ахматский храм богатых друзей пока не нашел. Деньги отец Анатолий собирает – буквально по копейке: через сайт, Инстаграмм, WhatsApp, ну, и непосредственно, конечно, тоже. Максимальный взнос анонимного благотворителя – сто тысяч рублей. До эпохи пандемии храм в Ахмате поддерживали музыканты: два разножанровых благотворительных концерта прошло в Саратовской государственной консерватории, один – в Красноармейской музыкальной школе; в нем принял участие профессиональный коллектив «Джаз-трио». Известные в Саратове музыканты-джазмены – Евгений Сурменев, Дмитрий Толочков и Павел Ершов – играли непосредственно в Ахмате, перед входом в храм. По словам отца Анатолия, недавно артисты звонили, хотят продолжить сотрудничество. Все это – бесценная поддержка, но собрать сколько-нибудь значительную сумму таким образом не удается, а цены на стройматериалы стремительно растут.
Так что же, безнадежное дело затеяли? Нет. В июле на сайте Саратовской митрополии появилась хорошая новость: над Воскресенским храмом в Ахмате поднялся купол с крестом. Ранее была частично перекрыта кровля, установлены железные двери. Люди верят, и дело, хоть понемногу, но движется. А я вспоминаю, одну за другой, известные мне истории возрождения храмов – когда поначалу эта затея тоже представлялась безнадежной, а потом дело как-то пошло. Вот пример – Никольский храм села Стригай Базарно-Карабулакского района. Священник Дионисий Каменщиков – настоятель нового Ильинского храма в центре Саратова, ему есть о чем заботиться, – но вот, однажды случайно заехав на своей машине в Стригай, он увидел обреченный Никольский с рухнувшей крышей и понял, что не хочет оставлять этот храм на погибель. Никаких ресурсов не было и в помине – зато сразу появились единомышленники. Откликнулись прихожане Ильинского храма. Начались приходские субботники в Стригае. Стали поступать маленькие пожертвования. И вот – возле храма штабеля кирпичей и досок, восстанавливается кровля, делается то срочное, что остановит разрушение. И тоже ведь – никаких богатых жертвователей, все средства – с миру по нитке.
Права Людмила Яковлевна – Сам Бог помогает тому, кто трудится и верит. К тому же у храма в Ахмате есть один великий небесный молитвенник. «Саратовские епархиальные ведомости» № 23 от 1 декабря 1899 года:
«Протоиерей города Кронштадта Иоанн Сергиев пожертвовал 100 руб. в церковь села Верхней Добринки, Камышинского уезда, на покупку чугунной печи для алтаря, и 100 рублей в церковь села Ахмата, того же уезда, на внутреннее благоукрашение ее».
Значит, в этот храм вложена частица той любви, которая переполняла святого кронштадтского пастыря. И те, кто хотя бы немного, посильно содействуют его возрождению, – наследуют святому Иоанну.
И еще. Нередко мы слышим или читаем в соцсетях: есть ли смысл, и вообще, правильно ли это – вкладывать силы и средства в возрождение церквей умирающих сел? Ну, хорошо, допустим, удастся восстановить: а кто придет в этот храм молиться, кто будет совершать в нем Евхаристию через 10–15, да хотя бы и через 5 лет?..
После молебна в старом храме
Логично, да, но – в земных координатах. Храм ведь не просто архитектурное сооружение. Храм – место сугубого Божиего присутствия. Испокон века, приходя на новое место, русские люди первым делом строили церковь, а все остальное потом – потому что без церкви жизнь на новом месте начаться не могла. И сегодня возрождение поруганных сельских храмов – едва ли не единственное, что противостоит запустению. Новая жизнь на этой земле не начнется, если люди бросят свои храмы. Возрожденный храм реально изменяет людей, изменяет жизнь во всей округе. Он дает надежду. И пустовать он не будет, это тоже проверено: ни один из возвращенных к жизни храмов нашей митрополии (а таковых несколько десятков!) не пустует, в каждом – жизнь.
Среди голых стен, испещренных разными надписями, среди того запустения, которое непременно будет побеждено, отец Анатолий совершает молебен и литию по усопшим, говорит проповедь на сегодняшнее Евангелие. Я протискиваюсь через узкий лаз – стертые каменные ступеньки заворачиваются улиткой, – потом по деревянной приспособленной лестнице выбираюсь на свод храма. Чтобы увидеть разом все: и Волгу, и Ахмат-гору, и дальний лес…
Увидеть бы еще будущее, в котором слово Божие будет раздаваться в этих многострадальных святых стенах каждый день.
Марина Бирюкова
-
Верующая
- 1
Только зарегистрированные и авторизованные пользователи могут оставлять комментарии.
