Чудесные и опасные встречи в Саровском лесу

С древних времен монахи, святые, стремясь к уединению и сосредоточенной молитве, уходили подальше от людей: в пустыню, в горы, в леса. Но и там их, как правило, скоро находили люди, которым нужны были помощь, совет, исцеление или благословение. Один из самых почитаемых и любимых святых России батюшка Серафим Саровский целых шестнадцать лет был пустынником. Он жил в лесу, и мы расскажем несколько удивительных историй, которые с ним там случились.

Один среди зверей и птиц

Двести с небольшим лет назад батюшка Серафим ушел из Саровского монастыря, что под Нижним Новгородом. Точнее, так: сначала он пришел туда ещё под своим мирским именем, Прохор Мошнин. Позже постригся в монахи, стал Серафимом. Потом принял сан священника и стал уже батюшкой Серафимом. Много всего пережил Серафим в обители — и молился, и трудился, и болел долго, умирал уже, пока не явилась ему Сама Богородица с апостолами и не сказала: «Этот нашего рода!» Тогда он исцелился. Но не до конца. Когда с годами здоровье батюшки Серафима ослабло, сложно стало ему проводить богослужения для братии, монах попросил у своего духовного наставника благословения, чтобы уйти в отшельники. Монастырям раньше принадлежало много земель — поля, горы, луга, леса… Вот и у Саровской обители тоже были свои владения.
Монастырский лес, куда ушел Серафим, не был каким-нибудь парком с аллеями или рощицей в три берёзки. Это был настоящий глухой и дремучий лес. С чащобами и дикими зверями. В нём Серафим сложил маленькую избушку, устроил себе огородик и пасеку. И стал жить. Один! Из монастыря ему изредка приносили чёрствый хлеб, он сам так просил: не хотел никого тревожить и не любил, чтобы его тревожили. Святой из того хлеба сушил сухарики, а в основном питался снытью — это такая съедобная травка. Летом из свежей сныти салаты или супы делал, на зиму сушил. Зимой и летом батюшка Серафим носил одну и ту же одежду из грубого холста. Под одеждой — тяжёлые железные кресты и железный пояс. За плечо вешал тяжёлую суму, наполненную песком и камнями. Так себя испытывал.
В избушке его почти ничего не было: маленькая печка, пенёк вместо стула, глиняный горшок для сухарей, да икона с лампадкой. А над крышей ёлки тяжёлыми лапами нависали, вокруг избушки сосны в три обхвата скрипели, куда ни пойдёшь — мхи, болота, буреломы, заросли… И волки в том лесу водились, и медведи! Только батюшка Серафим их не боялся. И сами звери к новому соседу постепенно привыкли, стали прямо к дому подходить, подлетать, подползать… Серафим подкармливал их хлебушком. На пасеку его стал захаживать медведь. Чтобы тот не разорял ульи, святой ему тоже сухариков давал и мёду.
Ну ладно — летом, а зимой? Как не страшно монаху было одному? Холод ведь, темнота, вьюга завывает, лес шумит…
Бывало и страшно! И искушения всякие, испытания души на крепость с ним приключались. То явятся из темноты страшные чёрные бесы с горящими как угли глазами! То начнут выть лохматые чудища ростом выше сосен с огненной пеной из пасти! То чудится святому, что его келья на четыре стороны разваливается! В другой раз его тело будто на воздух поднимается и оттуда с силой ударяется об пол… Но батюшка продолжал глубоко и горячо молиться: «Боже, милостив буди мне грешнику!..» — и свет молитвы побеждал все темные силы!
Были у святого два камня — для ночной молитвы и для дневной молитвы. Ночной гранитный камень лежал в лесу, на полдороге от лесной кельи к монастырю. Преподобный приходил к этому камню по ночам, вставал на него на колени и молился. Дневной камень Серафим принес к себе в келью и там молился днём, чтобы его не видели люди. Кажется, подумаешь, что такого — на камне молиться? А вы попробуйте-ка на колени на камень встать и хоть десять минут простоять! Без мороза, без ветра, без дождя… И даже без молитвы. Тяжело! А тут ночами, часами, зимой и — каждый день!

А что же люди? Неужели никто не приходил в лес, к монаху-отшельнику? Не помогал?
Приходили. Шла от пустыньки, как называли место его отшельничества, в монастырь тропинка. Люди святого помнили и почитали, слух о его мудрости, о чудесах, об умении исцелять, предсказывать будущее, давать советы разошёлся далеко за пределы тех земель. Каждого гостя батюшка встречал ласковым обращением: «Радость моя!» А ещё иногда добавлял: «Христос воскресе!» Пасхальная радость от Воскресения Господа не покидала его никогда.
Не раз старцу Серафиму предлагали вернуться в монастырь, оставить свою лесную избушку. Просили стать настоятелем одной обители, потом — другой… И ученики к святому приходили. Но, пожив с ним некоторое время, возвращались обратно — слишком тяжело было им жить в лесу.
Сам же монах продолжал искать уединения. По его молитвам дорожку к избушке завалили сучья вековых сосен, чтобы никто уже не тревожил отшельника житейскими мелочами. И всё же люди находили дорогу к батюшке Серафиму Саровскому. И не всегда это были добрые люди…

Как к батюшке Серафиму разбойники пришли

Уже более десяти лет жил Серафим в лесу. И вот как-то сентябрьским днем отошел монах от своей кельи, чтобы нарубить дров. Машет топором — тук-тук! тук-тук! — и вдруг сзади кто-то ка-ак на него набросится! Хотел наземь повалить, но батюшка сумел дать отпор — оттолкнул нападавшего. Был у монаха в тот момент топор в руке, мог замахнуться да зашибить злодея, но не стал: отбросил топор в сторону, выпрямился, сложил руки на груди крестом. Смотрит: стоят перед ним трое мужиков. Видать, из ближней деревни, прознали, что знаменитый человек в лесу живёт, что люди к нему ходят отовсюду, а значит, наверняка и богатств у него припрятано в избушке немало! Вот и решили его ограбить.
Оглядел Серафим незваных гостей, вздохнул:
— На всё воля Божья, делайте что хотите!
Тут все трое на него и накинулись. Один схватил топор — его же, Серафима топор! — и обрушил тупым концом на голову святого. Упал монах, кровь полилась, а грабители не унимаются:
— Ну, что, старик, признавайся, где золото прячешь?
— Какое золото? — простонал батюшка.
— Не притворяйся! К тебе люди ходят, мы знаем. Наверняка деньги приносят. Чем плату берёшь? Золотом? Вот и гони его нам!
— Я денег с людей не беру, — слабо отвечал старец.
— Врешь!..
Разозлились грабители, ещё сильнее стали бить несчастного. Связали, поволокли в избушку, бросили на пол. Сами стали всё обыскивать, вверх дном переворачивать, печь сломали, пол разворотили. А искать-то и нечего. Всего сокровищ нашли, что икону Богородицы да две картофелины.
Совсем тогда рассвирепели разбойники.
— Говори, где богатство!— кричит один.
Другой присмотрелся:
— Да он, поди, помер уже…
— Тогда надо его в реку скинуть… Потащили!
Так бы и бросили окровавленное тело святого в реку, да что-то в лесу затрещало, зашумело, напугало злодеев. Оставили они батюшку и убежали к себе в деревню.

Долго лежал святой без памяти. Потом пришёл в себя, кое-как до своей избушки дополз и всю ночь молился. Не за себя молился — за мучителей своих: просил Господа помиловать разбойников.
Наутро побрёл в монастырь. Там шла литургия. На ней батюшка Серафим и объявился перед монахами: с выбитыми зубами, весь в крови, в грязи и лохмотьях. Упал на руки братьям. Те стали о нем заботиться. Шли дни, и начал Серафим мало-помалу поправляться. Только вот следы того нападения остались с ним на всю жизнь — с той поры святой ходил, согнувшись, и всегда на палочку или топорик опирался.
Через пять месяцев отец Серафим снова возвратился в свою любимую лесную пустыньку.
А что же стало с теми разбойниками? Их нашли. Жили они действительно в селе неподалёку. Настоятель и местные власти сначала думали судить злодеев, но батюшка Серафим убедил их простить преступников:
— Не наказывайте, иначе я оставлю Саровскую обитель и уйду в другое место!
И снова просьбу батюшки уважили. Помиловали грабителей. Тем стало стыдно, они раскаялись, пришли к Серафиму, бросились в ноги: «Прости, отче!» А он их уже давно простил. Так и продолжил жить в своей лесной избушке…

Как батюшка Серафим епископа удивил

Дело было зимой. Холодно, мороз! А в Саровский монастырь нагрянуло начальство — новый епископ, то есть управляющий церковными делами в тех местах. Наслышан он был, что есть в монастыре такой монах Серафим и много чудес с ним связано, и почитают этого Божьего угодника в окрестных землях… Только как-то не верилось владыке: что ещё за чудотворец выискался? Много их — таких самозванцев!
Вот прибыл епископ в монастырь. Встретили его с честью, колокольным звоном. И службу в монастыре провел, и храмы посмотрел, и архиерейских покоях отдохнул, и за богатым угощением посидел…
— А что же старец-то ваш знаменитый, Серафим? Где живёт? Показывайте!
— Так он это… в лесу… В пустыньке…
Что ж, запрягают сани, едут в лес.
Сперва по дороге ещё можно проехать, а дальше — всё, сугробы высокие да тропинка узенькая между ёлок. Только пешком. Пришлось из саней вылезать, пробираться по тропе. Неудобно идти большому церковному начальнику по снегу, тяжело. Монастырские люди вперёд побежали, предупредить батюшку Серафима: сам архиерей к тебе, отче, пожаловал! Принимай высокого гостя подобающе!

Преподобный вышел навстречу архиерею — сгорбленный, с непокрытой головой, в холщёвом своем стареньком балахоне, с палочкой:
— Благослови меня, убогого и грешного!
Архиерей благословил чинно, прошел вперёд старца в скромную его избушку. Серафим оглядывается, руками разводит, головой качает:
— Ах ты, такой у меня гость высокий, а угостить его мне, убогому, и нечем!
Архиерей отмахнулся:
— Не беспокойся, я сытый… Ты мне лучше про свои чудеса расскажи!
— Какие же чудеса, батюшка?
— Да те, которые ты творишь. Вон, люди толкуют… И в монастыре все говорят…
— Нет, что ты, батюшка, куда мне! Чудеса творить волен лишь Сам Господь. Он и весь мир из ничего сотворил. И нам с тобой, батюшка, Господь благодать какую дал — гляди-ка! — и указывает в угол своей кельи.
Архиерей в тот угол посмотрел, а там — малиновый куст! Откуда взялся? Среди лютой зимы-то! Так мало того: на том кусте — листья зеленые, а среди листьев — ягоды красные свисают!
А Серафим улыбается и ягоды эти собирает. Насыпал в блюдечко:
— Не побрезгуй, батюшка, покушай! Сладкая малина! У Бога-то всего много! Если веру будете иметь с горчичное зерно, то и горе скажете: «Двинься в море!» — она и передвинется.
Архиерей онемел. Сидит, шелохнуться не может. Потянулся к ягоде, попробовал — сладкая, сочная, словно июль на дворе, а не метель завывает. Опомнился тут церковный начальник — и в ноги батюшке кланяется. Сказать что-то хочет, а не идут слова. Серафим его поднял:
— Что ты! Нельзя тебе перед убогим Серафимом кланяться! Ты — архиерей Божий! На тебе — великая благодать! Ты уж меня, грешного, благослови и помолись за меня!
Послушался архиерей, встал, благословил Серафима, и только и смог сказать:
-— Прости меня, Божий старец. Согрешил я перед тобой. Молись обо мне, недостойном, и в этой жизни, и в будущей.
Серафим кивнул, только взял с высокого гостя обещание, что тот о случившемся до самой смерти святого никому ни слова не скажет. Предупредил:
—… Иначе болеть будешь!
Архиерей оглянулся, а куста-то малинового уже и нет никакого! Только на блюдечке капельки малинового сока растекаются, да пальцы все у него от малины красные. Вот чудеса! Вышли двое из избушки, а там — снег, мороз. Серафим архиерея до самых саней
проводил. А там уже свита в тулупы кутается, перетаптывается: что старец так их начальника задержал? Уселся важный гость в саночки, преподобный всем поклонился, покрытая инеем лошадка фыркнула, облачко пара выдохнула и побежала к монастырю. Серафим остался стоять у дорожки и ещё долго махал вслед своим гостям.
Архиерей оглядывался на него и утирал слёзы: то ли от мороза глаза слезились, то ли переживал…
— Великий угодник Божий! — приговаривал он. — Великий угодник!..
Епископ своё обещание сдержал. Об этой чудесной истории он рассказал уже после кончины святого Серафима Саровского.

Как батюшка Серафим в Дивеево вернулся

Когда годы взяли своё и отец Серафим совсем ослаб, он перебрался из лесного своего домика обратно в монастырь. Много ещё духовных подвигов совершил святой и многих людей духовно наставлял. Прожил большую жизнь и в 1833 году скончался в Саровской обители. Было ему почти восемьдесят лет.
Мощи преподобного покоятся сейчас в Дивеевском монастыре. Но как же так получилось: умер в одном монастыре, а покоится в другом? А дело вот в чём.
Ещё при жизни старца к нему приходили сёстры из Казанской монашеской общины, и батюшка помогал им духовными советами. А позже, по указанию Царицы Небесной, организовал новую монашескую общину, Мельничную. Уже после кончины батюшки, две общины — Казанская и Мельничная — объединились в Дивеевскую женскую общину, с которой и начинался новый Дивеевский монастырь.
Батюшка Серафим ещё при жизни предсказывал, что будет этот монастырь великим и прославится, и что после смерти ему самому суждено там оказаться. Никто не мог понять, о чем он говорит. Прошло много лет. Дивеево выросло, монастырь превратился в могучую Дивеевскую Троицкую обитель, Серафима прославили как
святого. Но поклонялись ему по-прежнему в Сарове, где покоились его мощи.
Во времена, когда монастыри закрывали, а храмы ломали и взрывали, мощи батюшки Серафима пропали. А потом, когда власть безбожников в стране прекратилась, чудесным образом нашлись! И тогда их положили именно в том самом Дивеевском монастыре — так исполнилось предсказание батюшки.
Уже тридцать лет преподобный Серафим Саровский пребывает мощами в Дивееве, и прежде небольшое село у монастыря теперь уже почти что целый город! Каждый может приехать туда и поклониться святыне. И каждого старец встретит: «Радость моя, Христос воскресе!».