Если не хватает времени

— Нана, я за хлебом, — крикнул Каха и хлопнул дверью. Нана в пылу готовки даже не ответила. Дел было, как говорят в Одессе, «за гланды». А может, и ещё выше. Надо было заправить лобио, проконтролировать кекс в духовке, прослушать, как младшенькая, Теона, выучила стих, одним глазом просмотреть системы уравнений у средней, Натии, и еще позвонить старшей, Лии, напомнить, что завтра в их церкви престольный праздник. И еще…

Ход мыслей прервало пипиканье мобильника. Нана схватила его мокрой рукой, на автопилоте, и только потом сообразила: это ж Каха впопыхах забыл. К мобильнику мужа она вообще не прикасалась, не имея подозрительной привычки проверять супруга. Каха обожал ее и дочек и работал, как вол. Ему не надо было по сто раз напоминать вынести мусор или починить штепсель — все бытовые проблемы решались в кратчайшие сроки. Таких мужчин днем с прожектором и тремя овчарками не найти.
Нана уже хотела отложить мобильник, как каким-то боковым зрением подсекла на экране кусочек смски: «Твоя киска ждет тебя. Позвони!!!»
Провела пальцем по экрану и наткнулась на гифку — красные губы, выпускающие фонтан сердечек.
Это было что-то новенькое.
За 25 лет счастливого супружества Нана столкнулась с таким посланием впервые. Забыла о лобио, полезла дальше инспектировать мобильник мужа.
Переписка была небольшая, но факты в карман не спрячешь. Незнакомая «киска» — никак не случайность, а вполне себе давняя знакомая ее мужа. И даже больше чем знакомая, судя по ответам Кахи.
Лобио подгорало. А тут еще под ухом раздалось:
— Мама, я хочу стих сдать. И еще нам презентацию на завтра по географии задали. И еще…
Следом отметилась средняя дочка:
— Мамаааа. Не получается система.
И Нана заметалась по кухне с тетрадкой под мышкой и доской с нарезанным луком в другой.
Ох уже этот беличий круг…
***
Поженившись, Каха и Нана как-то сразу и четко распределили домашние обязанности: Каха — финансы и внешние заморочки, Нана — домашний уют и всё, что с этим связано. Традиционная грузинская семья, в точном соответствии с названием и сущностью. С рождением детей Нана полностью отставила себя и свои желания в сторону. Материнство — особая честь и дар от Господа, тут негоже работать спустя рукава. Нана возилась с детьми, как квочка. Кроме готовки и уборки, не жалея сил, играла, читала, пела и танцевала, несмотря на внушительный объем фигуры. Без устали рассказывала дочкам жития святых, неукоснительно водила в церковь к Причастию, ловила все указания своего духовника по воспитанию детей и всё свято соблюдала. Сказал батюшка — с младых ногтей водить девочек на службу в платках и юбочках в пол, — всё, принято без обсуждений и сомнений.
Каха, к сожалению, не успевал с ними на службы: работа выматывающая, нервомотательная. Но всё же иногда причащался. Не так уж часто, как Нане хотелось, но всё же раз в год ухитрялся выкроить малюсенькую форточку для святого дела.
В дела воспитания дочек Каха не вмешивался. Потому как Нана — мать образцовая и самоотверженная. А ученого учить — только портить. Каху вполне устраивала его роль — пару раз в месяц прогулка по городу в окружении семейства или редкие воскресные вечера в кругу семьи. Приходил он домой заполночь и видел детей уже спящими.
Так они и жили — мирно и гладко, практически без разногласий. Нана не вмешивалась в дела Кахи, а Каха не совал нос в кухонную епархию Наны. Дочки росли, учились хорошо. На то они и девочки. Нана не работала официально, а чуть свободная минутка — сразу в церковь. Там вечерня, тут мощи на поклонение привезли, а вон в ту церковь, говорят, нового батюшку перевели, проникновенные проповеди читает. И она клич бросает своему девичьему взводу:
— В школу сегодня не пойдем, лучше батюшкину проповедь не пропустить. Это важнее.
И приводила в пример Марфу и Марию.
Домашние дела тоже шли побоку. Потому как надо знать, что важнее: источник вечной жизни или утроба.
Иной раз придет Каха с работы, а обеда нет. Спросит, по своему обыкновению:
— Нана, что есть покушать?
— Вай, прости меня, мой хороший. Не успела. Ездили сегодня с девочками в монастырь Иоанна Крестителя. Ты ж знаешь, как это далеко. Пока туда, пока обратно. Отец Зураб благословил обязательно на водосвятном молебне побывать. Благодать неописуемая. Отец Реваз прямо на нас брызнул. Все мокрые были. Так здорово! А на обратном пути решили во Мцхета съездить.
Каха только вздыхал, разворачивался и шел в ближайший супермаркет за готовой едой в контейнере. Мир семейный надо хранить и не реагировать на мелкие недочеты.
Помимо любви к службам, Нана еще отличалась добрым любвеобильным сердцем. Имела широкий круг знакомых, людей исключительно верующих и воцерковленных. Все, как один, рабы Божьи, без преувеличения. А жизнь рабов Божьих без скорбей и болезней не бывает. Вот и бежала Нана по первому зову на помощь — объять необъятное. Да и как тут не помочь, когда вот такой вот расклад:
— У Хатуны, свечницы, нога опухла. Надо ей лекарство занести.
— У Циалы, прихожанки, дочка в Германию уезжает. Ей на дорожку надо икону св. Додо передать. Пусть её там на чужбине хранит. Потому как у меня таких две штуки. Только живет Циала в пригороде. Туда два часа надо ехать.
— У Нино муж болеет и с деньгами совсем туго. Надо ей что-то собрать из запасов.
— У Мераба, алтарника, тоже проблема. Очень нуждается. Ему срочно надо Кахину старую куртку отнести. Как раз один размер у них.
— А у батюшки через неделю — День ангела. Надо ему ореховое варенье отнести. Любит его очень, да и для сердца первое дело.
Каха никогда ее за такое многопопечительство не ругал. Помочь людям — святое дело. Иначе зачем на земле этой грешной живем?
Потому и приходил домой поздно, жену только успокаивал:
— Ты не беспокойся, Нанико, я уже по дороге перекусил. С девочками всё в порядке?
— Спят уже.
— Слава Богу.
Только деньги на тумбочке оставлял.
Знал, что семья его в надежных руках. Батюшка у них — высокой жизни, монашествующий, Нана — сама любовь и надежность. Плывет их семейный корабль в необозримую даль и плывет.
Батюшка, и правда, бдел. Запрещал всё лишнее, новомодное, смутительное. Мобильные, джинсы, всякие тусовки молодежные с подозрительным составом. Девочки слушались. Хотя с одноклассниками из-за этого возникали непонимания. Над ними смеялись и третировали. Нана контролировала: чуть что не так, в другую школу переводила. Где классы малокалиберней и искушений на порядок меньше. Но такое было возможно только в частных школах, и Кахе приходилось раскошеливаться. Он принимал это философски. Надо — значит, надо. Нана — мать образцовая, плохого для детей не придумает.
В 17 лет Лия, старшая, замуж выскочила. И отношения с родителями сократила до минимума:
— Я замужем и сама со своими делами разберусь. Хватит мне указывать и диктовать.
Не поняли её ни Нана, ни Каха. Разве не были они заботливыми родителями? Почему такой резкий «от ворот поворот»? Но попереживали и отступились.
Нана после этого с тройной энергией за младших взялась. Решила, что что-то недоглядела со старшей…
***
… Каха открыл дверь своим ключом. Хлеб и еще кучу продуктов принес, чтобы два раза не вставать. Нана на какой-то момент задумалась: устроить ему скандал или нет. Потом вспомнила свой дикий распорядок на ближайшие дни. Батюшка при случае всегда говаривал: «Детей ограждайте от семейных скандалов и выяснения отношений.
Это им видеть не надо». А тут всё одно к одному. Послезавтра она причащаться собиралась, потом детей надо к Исповеди подготовить, еще к Циале-прихожанке на другой конец города съездить — отвести акафист «Утоли моя печали». Дочка её в Германии что-то не так себя ведет.
Потом с Кахой разберется, послепослезавтра. Какая муха его укусила?.. Нет, лучше дней через пять. Времени вот вообще нет. Нисколечко.

Мария Сараджишвили