Интересные цитаты космонавта Георгия Гречко
25 мая исполнилось 90 лет со дня рождения Георгия Михайловича Гречко (1931-2017) — космонавта, дважды Героя Советского Союза и доктора физико-математических наук. Свой третий (и последний) полет в космос Георгий Михайлович совершил в 54 года. В честь юбилея собрали его интересные цитаты.
Страх высоты у меня до сих пор есть. Как-то я в туристической поездке во Львове впервые увидел действующую парашютную вышку. Отдал фотоаппарат попутчице, а сам полез. Прыгать было страшно, но я преодолел себя.
Мои родители были категорически против крещения, и бабушка крестила меня тайно. Причем настолько тайно, что вторая моя бабушка даже не знала об этом. И тоже, в свою очередь, тайком от всех, окрестила меня.
В войну все были верующими… Но к концу войны, когда я уже вернулся к маме в Ленинград, когда мы стали получать письма с фронта от отца, мне в руки попалась одна книжка — «Библия для верующих и неверующих». И показалось, будто автор очень убедительно и логично доказывает, что Бога нет. После этой книги я многие годы считал себя атеистом.
Абсолютно здоровым я никогда себя не считал. Когда я пришел в госпиталь на обследование, в ходе которого решалось, быть или не быть мне космонавтом, даже не сомневался, что через день-два меня выгонят.
Я всегда старался быть честным, меня так воспитывали родители. Но вера в Бога делает человека еще более строгим по отношению к себе.
Мне довелось пережить два случая, когда я чувствовал себя на грани жизни и смерти. Первый произошел давно, в молодости, — в космосе, когда один за другим в заданное время не раскрылись оба парашюта. Единственное, чем горжусь, — что преодолел тогда страх смерти, леденящий ужас. Я не кричал «мама», продолжал следить за параметрами систем корабля, чтобы сообщить на землю обстоятельства аварии.
Я сам был неплохой космонавт, тоже выходил в открытый космос — испытал новый рабочий скафандр. Но все-таки выход человека в открытый космос к этому времени был уже опробован. А с заданием Леонова я, наверное, не справился бы.
Испытания я делил на две категории: тяжелые и противные. К последним все вестибулярные относились.
Космический восход солнца — это все цвета радуги. Необычайно красиво.
Я умею заглянуть в Интернет. Недавно вот жене холодильник искал. Умею принимать и-мейлы. Но когда мне надо самому отправить письмо — я зову сына. Печатать быстро так и не научился.
В космосе ты делаешь по-настоящему мужскую работу, она трудная, она умная, ты с ней справляешься, испытываешь гордость за страну, гордость за себя.
Человечество освоит космос, распространит свое влияние в пространстве безгранично. Однако космос будет местом работы — мастерской, рудником, заводом, а не местом жительства.
Я — космонавт, ученый, доктор наук. Но это не противоречит моей вере в Бога. Я уверен: наука нейтральна по отношению к добру и злу. Ядерная энергия, лазерный луч, космическая техника — все это можно использовать и в мирных целях, и в военных. Но если человек верит в Бога, если соблюдает заповедь «не убий», он уже не станет изобретать орудие убийства. Наука, развиваясь, должна познавать мир, а религия — воспитывать сердце человека так, чтобы научное развитие не превратилось для людей в смертельную угрозу.
Достоевский как-то сказал: «Мир спасет красота». И те, кто так же, как я, увидел красоту космоса и красоту Земли, очень ясно ощущают свою ответственность за сохранение ее, за мир на Земле. Когда возвращаешься из полета, чувствуешь, что еще сильнее, чем раньше, любишь Землю.
Хотелось бы жить праведно и умереть с чистой совестью.
Страх высоты у меня до сих пор есть. Как-то я в туристической поездке во Львове впервые увидел действующую парашютную вышку. Отдал фотоаппарат попутчице, а сам полез. Прыгать было страшно, но я преодолел себя.
Мои родители были категорически против крещения, и бабушка крестила меня тайно. Причем настолько тайно, что вторая моя бабушка даже не знала об этом. И тоже, в свою очередь, тайком от всех, окрестила меня.
В войну все были верующими… Но к концу войны, когда я уже вернулся к маме в Ленинград, когда мы стали получать письма с фронта от отца, мне в руки попалась одна книжка — «Библия для верующих и неверующих». И показалось, будто автор очень убедительно и логично доказывает, что Бога нет. После этой книги я многие годы считал себя атеистом.
Абсолютно здоровым я никогда себя не считал. Когда я пришел в госпиталь на обследование, в ходе которого решалось, быть или не быть мне космонавтом, даже не сомневался, что через день-два меня выгонят.
Я всегда старался быть честным, меня так воспитывали родители. Но вера в Бога делает человека еще более строгим по отношению к себе.
Мне довелось пережить два случая, когда я чувствовал себя на грани жизни и смерти. Первый произошел давно, в молодости, — в космосе, когда один за другим в заданное время не раскрылись оба парашюта. Единственное, чем горжусь, — что преодолел тогда страх смерти, леденящий ужас. Я не кричал «мама», продолжал следить за параметрами систем корабля, чтобы сообщить на землю обстоятельства аварии.
Я сам был неплохой космонавт, тоже выходил в открытый космос — испытал новый рабочий скафандр. Но все-таки выход человека в открытый космос к этому времени был уже опробован. А с заданием Леонова я, наверное, не справился бы.
Испытания я делил на две категории: тяжелые и противные. К последним все вестибулярные относились.
Космический восход солнца — это все цвета радуги. Необычайно красиво.
Я умею заглянуть в Интернет. Недавно вот жене холодильник искал. Умею принимать и-мейлы. Но когда мне надо самому отправить письмо — я зову сына. Печатать быстро так и не научился.
В космосе ты делаешь по-настоящему мужскую работу, она трудная, она умная, ты с ней справляешься, испытываешь гордость за страну, гордость за себя.
Человечество освоит космос, распространит свое влияние в пространстве безгранично. Однако космос будет местом работы — мастерской, рудником, заводом, а не местом жительства.
Я — космонавт, ученый, доктор наук. Но это не противоречит моей вере в Бога. Я уверен: наука нейтральна по отношению к добру и злу. Ядерная энергия, лазерный луч, космическая техника — все это можно использовать и в мирных целях, и в военных. Но если человек верит в Бога, если соблюдает заповедь «не убий», он уже не станет изобретать орудие убийства. Наука, развиваясь, должна познавать мир, а религия — воспитывать сердце человека так, чтобы научное развитие не превратилось для людей в смертельную угрозу.
Достоевский как-то сказал: «Мир спасет красота». И те, кто так же, как я, увидел красоту космоса и красоту Земли, очень ясно ощущают свою ответственность за сохранение ее, за мир на Земле. Когда возвращаешься из полета, чувствуешь, что еще сильнее, чем раньше, любишь Землю.
Хотелось бы жить праведно и умереть с чистой совестью.
Только зарегистрированные и авторизованные пользователи могут оставлять комментарии.
