Юрий Гагарин и Церковь: как они относились друг к другу?

О некоторых эпизодах взаимоотношения Гагарина и Православной Церкви можно узнать из рассказа доцента Военно-воздушной академии имени Ю.А. Гагарина полковника Валентина Петрова.

— Валентин Васильевич, Вы близко дружили с Юрием Гагариным. Первый космонавт, по некоторым рассказам, был человеком верующим, хотя и не афишировал этого. Можно ли сказать, что православная вера была еще одним негласным, но связующим звеном Вашей дружбы — молодых советских летчиков в те непростые для Церкви годы государственного атеизма?
— Юрий Алексеевич, как все русские люди, был человеком крещеным и, насколько я могу знать, верующим. Для меня незабываемой остаётся наша совместная поездка в Троице-Сергиеву Лавру в 1964 году, как раз когда Гагарину исполнилось 30 лет. Он, такой заводной по натуре, как-то напрямую меня спросил, был ли я в Лавре. Получив утвердительный ответ, предложил поехать ещё раз, и мы отправились сразу же — вечером, переодевшись в «гражданку». Дураки дураками, конечно, потому что Гагарина ведь во что ни переодень… Когда мы пришли в Лавру, толпа народу пошла к нему за автографами. Ещё даже служба не успела кончиться, но все, узнав о приезде Гагарина, поспешили к нему. Вот такая была народная любовь к Юре, и он не мог никому отказать.
Юрий Алексеевич как личность вообще был уникален — он никогда не кичился свой славой. Если ты к нему обращался, он уже никого не видел и слушал только тебя. Равно как у детей его не было и нет напыщенности от осознания того, что они — дети первого космонавта.
Тогда, в Лавре, нас, а в первую очередь, конечно, Гагарина спас отец наместник. Он завёл нас к себе в келью. И говорит: «Ну, а кто мне поверит, что у меня в келье был Гагарин?» А Гагарин ему с ответным юмором: «Ну, а кто не поверит?» Достал свою фотографию, надписал «отцу наместнику от Гагарина, с наилучшими пожеланиями» и подарил.
Потом отец наместник предложил нам посетить ЦАК. Мы удивленно отвечаем: «Что Вы, отче, да мы в ЦАГИ были!», имея в виду наш Центральный аэрогидродинамический институт. Потом выяснилось, что речь идет о Церковно-археологическом кабинете при Московской духовной академии. Мы туда, конечно, пошли, и там произошёл случай, который меня потряс полностью. Когда мы подошли к макету Храма Христа Спасителя, Юра заглянул внутрь, посмотрел и говорит мне: «Валентин, посмотри, какую красоту разрушили!» Очень долго он на него смотрел тогда…
Для меня эта поездка даром не прошла, меня обвинили в том, что я Гагарина «тащу в религию». Гагарин же меня и спас, он сказал: «Как это так — капитан полковника тащит в религию?! Не он меня возил — а мы ездили на моей машине». В результате я получил выговор по партийной линии за то, что «ввёл Юрия Гагарина в Православие», и теперь этим очень горжусь.
А спустя некоторое время после нашей поездки Юрий Гагарин, выступая на заседании пленума ЦК по вопросам воспитания молодёжи, в открытую предложил восстановить Храм Христа Спасителя как памятник воинской славы, как выдающееся произведение православия. Одновременно он предложил восстановить и разрушенную в то время Триумфальную арку. Мотив у Гагарина был очень простой: нельзя поднимать патриотизм, не зная своих корней. Поскольку Храм Христа Спасителя — это памятник воинской славы, то люди, которые идут защищать Родину, должны это знать.
Никто на пленуме, конечно, не ожидал таких слов от первого космонавта, реакция была потрясающая, раздались бурные аплодисменты. Президиум, конечно, был серьезно напуган, но ничего сделать против Юрия Алексеевича они, разумеется, не могли.