Любовь всегда права
Она потеряла мужа 4 февраля 1905 года, когда эсер Каляев бросил бомбу в карету, где ехал московский генерал-губернатор. Великий Князь Сергей Александрович погибает на месте. Елизавета Федоровна собственными руками собирает с земли останки тела любимого человека…
А на третий день идет к Каляеву в тюрьму и говорит убийце, что прощает его. Она уверена, что и ее муж, там, на небесах, тоже прощает его. Каляев колеблется, он тронут, он даже целует ей руку. Сколько пришлось ей выслушать за этот свой поступок. (Столько же недоумения он вызывает и до сих пор). Но ее это не волновало.
Через некоторое время она покупает в центре Москвы, на Ордынке, большой дом с садом и устраивает там Обитель милосердия совершенно нового типа, доселе в России не существовавшего…
Она вышла замуж в девятнадцать лет. Из принцессы Эллы Гессен-Дармштадской стала великой княгиней Елизаветой Федоровной. С Сергеем Александровичем они прожили вместе двадцать один год. И при жизни, и позже люди не считали их брак счастливым. Великий князь Сергей Александрович слыл человеком противоречивым и сложным.
Читая письма Елизаветы Федоровны, я понял простую истину. Прав только тот, кто любит. А не тот, кто роется в чужой любви. Сила ее чувства к мужу с невероятной легкостью перевешивает все его противоречия и ложь вокруг их имен.
В 1891-м году она принимает Православие. Сохранилось письмо протестантки по рождению Эллы своему отцу герцогу Людвигу 4-му Гессенскому:
"… Это было бы грехом оставаться так, как я теперь — принадлежать к одной Церкви по форме и для внешнего мира, а внутри себя молиться и верить так как, как и мой муж. Вы не можете себе представить, каким он был добрым, что никогда не старался принудить меня никакими средствами, представляя все это одной моей совести. Он знает, какой это серьезный шаг и что надо быть совершенно уверенной, прежде чем решиться на него. Я бы сделала это даже и прежде, только мучило меня то, что этим я доставляю Вам боль и что многие родные меня не поймут.
Но Вы, разве Вы не поймете, мой дорогой папа? Вы знаете меня так хорошо! Вы должны видеть, что я решилась на этот шаг только по глубокой вере и что я чувствую, что перед Богом я должна предстать с чистым и верующим сердцем".
“Сердце болит, но я не испытываю горечи”
В 1892-м году было организовано первое Елизаветинское общество по оказанию помощи детям неимущих родителей. Общество открывало многочисленные сады, ясли и приюты при приходских церквях. Насчитывалось более 200 Елисаветинских комитетов, благодаря которым за 20 лет было основано 36 учреждений для опеки детей. Елизавета Федоровна возглавляла Московский дамский тюремный комитет, опекавший детей, чьи матери оказались в тюрьме. Были основаны приюты и мастерские для освобожденных женщин и школа тюремных надзирательниц для внедрения культуры общения с заключенными.
Помощь тем, кому никто не помогает становится смыслом ее жизни. Она сознательно устраивает жизнь по образу двух евангельских женщин-сестер, встретивших Христа — Марфы и Марии. Марфа — заботливая служащая. Мария — внимающая в тишине откровению Божьего Слова.
Мы не знаем и никогда не узнаем, как Елизавета Федоровна молилась, как она «ходила пред Богом». Эта часть — часть служения Марии — навсегда останется тайной. В новообразованной обители сестры милосердия, даже не будучи монахинями, тяжело трудились, забывая себя, ухаживая за больными, и учились молиться.
«Вы поймете, что я не ухожу от мира, а, напротив, полной мерой вхожу в него», писала в одном из писем Елизавета Федоровна:" Вместо того, чтобы жить во дворце, где все же есть определенный этикет, который боязно нарушить, я поселюсь ближе к миру и стану доступней. Я буду жить не только ради тех, кто болен телом — на то есть врачи и, конечно, забота наших сестер, — прежде всего мы стремимся принести утешение тем, кто испытывает всякого рода злострадание: бедным и богатым, малым и великим, простецам и знати. Итак, моя главная цель — облегчить страдания человечества, явить ему Божественный свет, стать, если Бог даст, маяком..."
Она и стала этим маяком и душой всех добрых дел в Москве. Как служащая заботливая Марфа, она устраивала больницы, приюты, сиротские дома, хосписы для чахоточных женщин, артели для бывших малолетних безпризорников, школы для девочек, лазареты для раненых войнов. Уже в первые пять месяцев Мировой войны 1914-го года в Москве работало более 800 лазаретов.
А как внимающая Богу Мария, она стяжала дар видеть, как Россия шла навстречу катастрофе 1917-го года. Елизавета Федоровна писала сестре Виктории:
«Господни пути являются тайной, и это поистине великий дар, что мы не можем знать всего будущего, которое уготовано для нас. Вся наша страна раскромсана на маленькие кусочки. Все, что собиралось веками, уничтожено — и нашим собственным народом, который я люблю всем моим сердцем. Действительно, они морально больны и слепы, чтобы не видеть куда мы идем. И сердце болит, но я не испытываю горечи. Можешь ли ты критиковать или осудить человека, который находится в бреду, безумного? Ты только можешь жалеть его и жаждешь найти для него хороших попечителей, которые могли бы уберечь его от разгрома всего и от убийства тех, кто на его пути».
После отречения царя Николая Второго она написала:
«Я испытываю такую глубокую жалость к России и ее детям, которые в настоящее время не знают, что творят. Разве это не больной ребенок, которого мы любим во сто раз больше во время его болезни, чем когда он весел и здоров? Хотелось бы понести его страдания, помочь ему. Святая Россия не может погибнуть. Но Великой России, увы, больше нет. Мы… должны устремить свои мысли к Небесному Царствию… и сказать с покорностью: „Да будет Воля Твоя“
»Понести страдания… Сказать Богу, да будет воля Твоя…" Человек сам выбирает свой путь. Но честь венца мученичества выпадает очень немногим.
Великую Княгиню Елизавету Федоровну арестовали на третий день Святой Пасхи 1918-го года, в Светлый вторник. В мае ее привезли в сибирский город Алапаевск. Сюда же доставили членов императорской семьи, Великих Князей Сергея Михайловича, Константина, Иоанна и Игоря Константиновичей, князя Владимира Палей. До самого конца оставалась вместе с матушкой Елизаветой инокиня Варвара…
В ночь с 17-го на 18 июля 1918-го года всех арестованных вывезли за город и сбросили на дно старой шахты. Она и князь Иоанн упали на выступ, находящийся на глубине 12 метров.
Когда 2 месяца спустя армия адмирала Колчака заняла город, тела мучеников были извлечены. На голове князя Иоанна была повязка из части апостольника Елизаветы Федоровны. Тело княгини осталось нетленным… Затем был долгий-долгий путь из России в Китай, по морю и океану на Святую Землю, в Иерусалим. На Елеонской горе, в храме равноапостольной Марии Магдалины, построенным в память о маме Сергея Александровича, и нашли последнее упокоение преподобномученица Великая Княгиня Елизавета Федоровна и инокиня Варвара…
Автор: Александр Рохлин
фрагмент статьи “Винить кроме самих себя нам некого” — письмо жителя современной России Елизавете Федоровне Романовой
А на третий день идет к Каляеву в тюрьму и говорит убийце, что прощает его. Она уверена, что и ее муж, там, на небесах, тоже прощает его. Каляев колеблется, он тронут, он даже целует ей руку. Сколько пришлось ей выслушать за этот свой поступок. (Столько же недоумения он вызывает и до сих пор). Но ее это не волновало.
Через некоторое время она покупает в центре Москвы, на Ордынке, большой дом с садом и устраивает там Обитель милосердия совершенно нового типа, доселе в России не существовавшего…
Она вышла замуж в девятнадцать лет. Из принцессы Эллы Гессен-Дармштадской стала великой княгиней Елизаветой Федоровной. С Сергеем Александровичем они прожили вместе двадцать один год. И при жизни, и позже люди не считали их брак счастливым. Великий князь Сергей Александрович слыл человеком противоречивым и сложным.
Читая письма Елизаветы Федоровны, я понял простую истину. Прав только тот, кто любит. А не тот, кто роется в чужой любви. Сила ее чувства к мужу с невероятной легкостью перевешивает все его противоречия и ложь вокруг их имен.
В 1891-м году она принимает Православие. Сохранилось письмо протестантки по рождению Эллы своему отцу герцогу Людвигу 4-му Гессенскому:
"… Это было бы грехом оставаться так, как я теперь — принадлежать к одной Церкви по форме и для внешнего мира, а внутри себя молиться и верить так как, как и мой муж. Вы не можете себе представить, каким он был добрым, что никогда не старался принудить меня никакими средствами, представляя все это одной моей совести. Он знает, какой это серьезный шаг и что надо быть совершенно уверенной, прежде чем решиться на него. Я бы сделала это даже и прежде, только мучило меня то, что этим я доставляю Вам боль и что многие родные меня не поймут.
Но Вы, разве Вы не поймете, мой дорогой папа? Вы знаете меня так хорошо! Вы должны видеть, что я решилась на этот шаг только по глубокой вере и что я чувствую, что перед Богом я должна предстать с чистым и верующим сердцем".
“Сердце болит, но я не испытываю горечи”
В 1892-м году было организовано первое Елизаветинское общество по оказанию помощи детям неимущих родителей. Общество открывало многочисленные сады, ясли и приюты при приходских церквях. Насчитывалось более 200 Елисаветинских комитетов, благодаря которым за 20 лет было основано 36 учреждений для опеки детей. Елизавета Федоровна возглавляла Московский дамский тюремный комитет, опекавший детей, чьи матери оказались в тюрьме. Были основаны приюты и мастерские для освобожденных женщин и школа тюремных надзирательниц для внедрения культуры общения с заключенными.
Помощь тем, кому никто не помогает становится смыслом ее жизни. Она сознательно устраивает жизнь по образу двух евангельских женщин-сестер, встретивших Христа — Марфы и Марии. Марфа — заботливая служащая. Мария — внимающая в тишине откровению Божьего Слова.
Мы не знаем и никогда не узнаем, как Елизавета Федоровна молилась, как она «ходила пред Богом». Эта часть — часть служения Марии — навсегда останется тайной. В новообразованной обители сестры милосердия, даже не будучи монахинями, тяжело трудились, забывая себя, ухаживая за больными, и учились молиться.
«Вы поймете, что я не ухожу от мира, а, напротив, полной мерой вхожу в него», писала в одном из писем Елизавета Федоровна:" Вместо того, чтобы жить во дворце, где все же есть определенный этикет, который боязно нарушить, я поселюсь ближе к миру и стану доступней. Я буду жить не только ради тех, кто болен телом — на то есть врачи и, конечно, забота наших сестер, — прежде всего мы стремимся принести утешение тем, кто испытывает всякого рода злострадание: бедным и богатым, малым и великим, простецам и знати. Итак, моя главная цель — облегчить страдания человечества, явить ему Божественный свет, стать, если Бог даст, маяком..."
Она и стала этим маяком и душой всех добрых дел в Москве. Как служащая заботливая Марфа, она устраивала больницы, приюты, сиротские дома, хосписы для чахоточных женщин, артели для бывших малолетних безпризорников, школы для девочек, лазареты для раненых войнов. Уже в первые пять месяцев Мировой войны 1914-го года в Москве работало более 800 лазаретов.
А как внимающая Богу Мария, она стяжала дар видеть, как Россия шла навстречу катастрофе 1917-го года. Елизавета Федоровна писала сестре Виктории:
«Господни пути являются тайной, и это поистине великий дар, что мы не можем знать всего будущего, которое уготовано для нас. Вся наша страна раскромсана на маленькие кусочки. Все, что собиралось веками, уничтожено — и нашим собственным народом, который я люблю всем моим сердцем. Действительно, они морально больны и слепы, чтобы не видеть куда мы идем. И сердце болит, но я не испытываю горечи. Можешь ли ты критиковать или осудить человека, который находится в бреду, безумного? Ты только можешь жалеть его и жаждешь найти для него хороших попечителей, которые могли бы уберечь его от разгрома всего и от убийства тех, кто на его пути».
После отречения царя Николая Второго она написала:
«Я испытываю такую глубокую жалость к России и ее детям, которые в настоящее время не знают, что творят. Разве это не больной ребенок, которого мы любим во сто раз больше во время его болезни, чем когда он весел и здоров? Хотелось бы понести его страдания, помочь ему. Святая Россия не может погибнуть. Но Великой России, увы, больше нет. Мы… должны устремить свои мысли к Небесному Царствию… и сказать с покорностью: „Да будет Воля Твоя“
»Понести страдания… Сказать Богу, да будет воля Твоя…" Человек сам выбирает свой путь. Но честь венца мученичества выпадает очень немногим.
Великую Княгиню Елизавету Федоровну арестовали на третий день Святой Пасхи 1918-го года, в Светлый вторник. В мае ее привезли в сибирский город Алапаевск. Сюда же доставили членов императорской семьи, Великих Князей Сергея Михайловича, Константина, Иоанна и Игоря Константиновичей, князя Владимира Палей. До самого конца оставалась вместе с матушкой Елизаветой инокиня Варвара…
В ночь с 17-го на 18 июля 1918-го года всех арестованных вывезли за город и сбросили на дно старой шахты. Она и князь Иоанн упали на выступ, находящийся на глубине 12 метров.
Когда 2 месяца спустя армия адмирала Колчака заняла город, тела мучеников были извлечены. На голове князя Иоанна была повязка из части апостольника Елизаветы Федоровны. Тело княгини осталось нетленным… Затем был долгий-долгий путь из России в Китай, по морю и океану на Святую Землю, в Иерусалим. На Елеонской горе, в храме равноапостольной Марии Магдалины, построенным в память о маме Сергея Александровича, и нашли последнее упокоение преподобномученица Великая Княгиня Елизавета Федоровна и инокиня Варвара…
Автор: Александр Рохлин
фрагмент статьи “Винить кроме самих себя нам некого” — письмо жителя современной России Елизавете Федоровне Романовой
-
Верующая
- 1
Только зарегистрированные и авторизованные пользователи могут оставлять комментарии.
-1
ага, нетленны, сказочники-врали
- ↓
0
Простите, но безумства в 21 веке разлиты по всему земному шару- где в большей мере, где в меньшей, но разлиты повсюду, чем и как лечить?-Вот главный вопрос и, кажется, он кроется в отходе большей части жителей Земли от норм и принципов ВСЕВЫШНЕГО.Балом правит пока тьма, но… ьудет прозрение- обязательно будет!
- ↓
