Монахиня. Врач. Генетик

Они ели пшеницу, предназначенную для свиней, спасали девочек от бандитских разборок и восстанавливали монастырь в Грузии. Невероятная история игуменьи Елисаветы (Зедгенидзе).

КАК ВРАЧ-ГЕНЕТИК СТАЛА ИГУМЕНЬЕЙ ГРУЗИНСКОГО МОНАСТЫРЯ

Врач-генетик, много лет руководившая лабораторией по исследованию особо опасных инфекций, планировала эмигрировать во Францию и продолжить эту работу там… но в один день решила другое: стать монахиней.

«ПО ПРОФЕССИИ Я ГЕНЕТИК…»

По профессии я генетик. Я не была в молодости религиозной, а в монастырь пришла по молитвам моих предков. У нас в роду был великомученик Иотам Зедгенидзе, он жил в XV веке и ценой своей жизни спас царя Георгия VIII. Князья сговорились убить царя, заколоть кинжалом, пока тот спит. Иотам это случайно услышал, пришел к царю, сказал: «Они хотят тебя убить». Царь ответил, что это невозможно, он верил своим князьям. «Хорошо, ваше превосходительство, тогда позвольте мне этой ночью ночевать в вашей спальне», – попросил мученик. Царь был уверен, что ничего не случится, и согласился. Святой просил, если его убьют, позаботиться о его детях – у него было двое маленьких сыновей. И пошел ночевать в царскую постель, а ночью его закололи.
После этого убийства царь, конечно, велел казнить заговорщиков, а семье убитого великомученика велел подарить землю, которая называется Амилахвари, и дал звание великих князей. А еще в роду прабабушки у меня были две игуменьи из Самтавро – монастыря, где жил отец Гавриил. В советское время я об этом не знала, узнала уже после того, как пришла в монастырь…

«ПОПИЛА КОФЕ, И МЫ ПОШЛИ ПРИЧАЩАТЬСЯ»

Я закончила биологический факультет в Тбилиси, потом – аспирантуру в Москве, училась во 2-м медицинском институте. Защитила диссертацию по иммунологии и аллергологии, потом работала в Центральной научно-исследовательской лаборатории на улице Цюрупы, это в районе метро «Профсоюзная». А когда вернулась в Тбилиси, меня сразу назначили заведующей лабораторией по изучению СПИДа. Это было в 1982 году, тогда в Грузии открыли лабораторию особо опасных инфекций, и я много лет руководила ей.
Иногда я заходила в церковь – когда приезжали гости и нужно было им показать исторические места Грузии, я водила их по храмам. Но в общем была неверующей.
Религиозной была моя бабушка. Она из рода Багратиони, дочь Нико Багратиони, во время революции эмигрировала во Францию, в Париж. Ее сестры остались, стали неверующими, а она сохранила веру. И всегда меня приглашала во Францию. Но мне не давали визу.
Однажды, когда мы обнаружили вирус СПИДа, из Америки и из России к нам в Тбилиси приехали специалисты, чтобы участвовать в исследованиях и разработке вакцины. Шел 1989 год – такое время, что у каждого угла стояли КГБшники – чтобы мы не могли ничего лишнего американцам сказать. И один из КГБшников заболел. У него были прыщики на лице. Я ему говорю:
– Хочешь, я тебя вылечу?
– Конечно, хочу!
Стала лечить, и вскоре его лицо стало чистое-чистое. Он сказал:
– Ну как тебя отблагодарить? Хочешь, денег дам?
– Не надо, у меня хороший оклад, что захочу, сама куплю.
И я попросила его сделать мне визу во Францию.
– Ради Бога! – сказал. – У тебя такая хорошая работа, так что во Франции ты не останешься. Дай паспорт, я сделаю.
А я про себя думаю:
– Ты только сделай мне визу, я уеду в Париж и не вернусь сюда, 100 процентов.
И представляете, мне сделали визу на год.
Бабушка была ужасно рада моему приезду в Париж. Я хотела продолжать свою работу во Франции, и тогда она отвезла меня в Институт Пастера. Советский диплом для французов ничего не значил (хотя мы действительно получали очень хорошее образование), но тем не менее меня согласились взять на работу. При условии, что я сперва 6 месяцев проработаю лаборанткой, пройду какие-то курсы.
Таким образом, у меня в Париже уже была работа, дом – то, что я остаюсь, было делом решенным. Почти 6 месяцев я там прожила. А бабушка меня все уговаривала пойти с ней в церковь. И в один прекрасный день она будит меня в 6 часов утра: «Собирайся, идем на службу». Я спросила: «Зачем?» Но как-то она уговорила меня. В Париже есть грузинская церковь святой Нины, которую основал для эмигрантов священномученик Григорий (Перадзе) (он погиб в Освенциме в 1942 году). Но на тот момент там не было священника, поэтому бабушка ходила в греческую церковь на улице Бизе – я до сих пор помню. Я даже кофе попила перед выходом, и мы пошли на литургию.
В тот день служил владыка Иеремия из Греции, старый-старый, уже за 90 лет ему было. Бабушка мне говорит:
– Давай причащайся.
– А что это такое?
– Я тебе потом объясню. А сейчас иди на исповедь.
Я пошла на исповедь к владыке Иеремии, но оказалось, что он не говорит по-французски, только на греческом. Он посмотрел на меня – не знаю, что он обо мне подумал в тот момент – и сказал: «Пускай все, чем этот человек согрешил с рождения, будет на мне». Вот такая была исповедь…
Я сказала бабушке, что пила кофе – знала, что сама-то она натощак шла в церковь. Она ответила: «Ничего!» Так я впервые пошла причащаться. Увидела, что всех с одной ложки причащают, и сразу дурные мысли полезли в голову: «Как это? Да я заражусь чем-нибудь!» Но все-таки причастилась.

«СЕГОДНЯ ЖЕ ЕДУ ПОКУПАТЬ БИЛЕТЫ И ОТПРАВЛЯЮСЬ В МОНАСТЫРЬ»

На второй день я проснулась и сказала: «Я возвращаюсь в Тбилиси. Не хочу здесь жить!» А самолет в Тбилиси – только через 2 недели. Есть поезд, но он едет через Германию, а у меня не было немецкой визы. Тогда бабушка говорит: «Пошли в посольство!» Мы пошли, и, представляете, консул нас выслушал и сразу же поставил нужный штамп.
Так я уехала обратно в Грузию. Тогда мне казалось, что меня просто захватила ностальгия по родной стране. Я снова вышла на работу, меня взяли обратно с радостью – специалистов было мало, у главврача одни лаборанты работали. Казалось, жизнь вошла в свою колею, я работала нормально. Но через месяц начались какие-то душевные терзания…
Я не находила себе места, не знала, что мне делать. Мне постоянно было плохо на душе, а почему, я не знала.
Как-то днем я пошла домой, чтобы разобраться с собой, понять, что со мной происходит. Пришла, села в кресло и механически включила телевизор – хотя такой привычки у меня никогда не было. А по телевизору показывали православный Пюхтицкий монастырь в Эстонии. И звучала Херувимская песнь. «Вот мое место», – подумала я. А у меня такой характер: если уж что решу, то никогда не откладываю на потом. Решила – всё, сегодня же еду покупать билеты и отправляюсь в монастырь.
Мне позвонил в тот день мой коллега, однокурсник. Просил что-то по работе. Я ему говорю:
– Приходи сегодня. Завтра меня уже не будет здесь.
– А куда ты уезжаешь?
– В Пюхтицкий монастырь. Хочу монахиней стать.
– Ты что, с ума сошла? Почему в Пюхтицу? В Грузии тоже есть женский монастырь, езжай в Мцхету.
– Нет, там какой-нибудь священник окажется КГБшником, не хочу туда.
– Да нет, там есть старец Гавриил. Когда умер мой друг, он служил по нему панихиду. Езжай, тебе он понравится. А не понравится, тогда поедешь в Пюхтицу.
Я послушалась. И поехала в Мцхету на своей машине.

«БАНДИТЫ, КАК ОВЦЫ, ПОШЛИ ЗА НИМ В ХРАМ»

Я приехала туда, почти не имея понятия о религиозной жизни. Когда меня увидел старец Гавриил, он сказал: «О! Наша приехала. Какие добрые дела мы с тобой сделаем! Она пришла к нам насовсем! Оставайся здесь, живи с нами». Так я осталась в монастыре.
Труднее всего там было научиться терпению. Смиряться и не осуждать никого действительно очень трудно. Отец Гавриил учил нас своим примером. Он стал моим наставником, духовным отцом, очень помогал в монашеской жизни, о которой я понятия не имела. Отец Гавриил был прозорливый, юродивый, молился он почти круглосуточно.
Его юродство меня не смущало, и никого не смущало, потому что мы видели, что он великий старец. Это было видно даже по его лицу: он весь сиял, и у него была такая любовь, что чего бы он ни сказал, всё бы сделали…
Когда я собиралась исповедоваться, мне даже не приходилось ничего рассказывать отцу Гавриилу. Он опережал меня: «А что, в уныние впала? Значит, надо молиться и трудиться, постоянно, и никогда унывать не будешь». Или: «Опять сплетничала с кем-то? Ясно».
Несколько раз я заходила в его келью и видела, что он молился, отрываясь на 20 сантиметров от земли. Это был настоящий святой.
Отец Гавриил всегда говорил: «Любите друг друга. И каждого человека!» И когда он открывал свою мантию, видны были железные вериги и надпись на них: «Бог есть любовь». Он учил: «Никогда никого не осуждай. Пускай это станет твоим девизом. Если не сможешь всех любить, хотя бы не осуждай никого».
При мне был такой случай. В окрестностях промышляла банда, возглавлял ее местный негодяй, бывший вор в законе, и однажды эти люди пришли с оружием в монастырь. Отец Гавриил вышел к ним и говорит: «Стойте, разбойники!» Мы думали, что сейчас они будут стрелять – уже и оружие достали. И тут их главарь как посмотрел на лицо старца… и сказал: «Это совсем другой человек. Оставьте его в покое. И делайте то, что он вам говорит». Старец сказал: «Бросьте оружие на землю». Они бросили. «Вынесите из двора монастыря». Вынесли. «Идите в храм помолитесь». И действительно эти бандиты, как овцы, пошли за ним в храм, молились, потом вышли, преклонились перед старцем. И ушли оттуда.
В другой раз к нам в Грузию приезжал Кашпировский. Отец Гавриил знал об этом и предупреждал, что это шарлатан, злой дух, и нам всем надо молиться. Он мог кричать в 12 ночи: «Не спите, молитесь!» И мы молились, круглосуточно. Кашпировский не смог совершить свой сеанс, трансляции по телевизору сорвались, и он уехал через два дня…

Автор: ВАЛЕРИЯ МИХАЙЛОВА