Кошачье смирение

Когда я служил в селе Жарки, у нас как-то собралось котов пятнадцать, а то и больше. И кошек, и котят, всех вместе. И они всегда все спали на широкой лавке у печки, там, где было тепло. Старые коты ложились вниз, а помоложе наверх. Так получалась целая куча котов. И конечно, у каждой кошки был свой характер и свое имя.

Зайка была вся белая, без хвоста. Она в поле ловила мышей.
Черная кошка всегда мяукала, чтобы ей дверь открывали. Прижмется к полу и на печку — шурш. Сверху на всех поглядывает. Увидит рыбу, подлетает и хватает ее. Я назвал ее Нахалка.
Умница всегда ловила огромных крыс и приносила их к дому, показывала свою работу.
Был у нас и Черноморец. Когда рыбу чистили, то Умница и Черноморец всегда сидели рядом с закрытыми глазами, чтобы не соблазняться. Лишь изредка глаза откроют и тут же снова закрывают. Никогда из рук рыбу не вырывали, не нахальничали. Терпеливо ждали, когда им головки и хвостики отрежут.
И вот, когда мне дали другой приход, возле Палеха, в селе Красном, я с собой забрал только одного Черноморца, потому что он такой скромный и тихий был. И он у меня но новом месте в церковном домике хозяйничал.
Однажды пришла к дому заблудшая кошка, грязная, голодная. Решила выгнать моего Черноморца. Вижу: сидит он, а она его по мордочке лапами бьет. А он только мордочку поворачивает то в одну сторону, то в другую. Я тогда подумал: «Какой Черноморец смиренный, по-евангельски живет: ударили по одной щеке, вторую подставляет».
Била она его — била, пришлось ее прогнать. И так каждый раз, как приходит, начинает задираться. А потом такая скромная, мирная, как сам Черноморец. И уже стало жалко ее выгонять, потому что она стала очень хорошей кошечкой. Вот так Черноморец евангельски смирил эту заблудшую кошку.

Архимандрит Амвросий (Юрасов)