Другое имя, другая жизнь, или Игла капельницы
К сестре милосердия Ольге, когда та кормила больного завтраком, подошла дежурная медсестра и попросила о том, чтобы Оля, когда закончит кормление, поспешила к ней на помощь.
В соседней палате с закрытыми глазами, с исхудавшим лицом и с коротенькими волосами лежала в полусознательном состоянии женщина лет пятидесяти. «Наверное, отойдет сегодня. Что-то не пошла ей химия на пользу, — сказала медсестра шепотом. — Сейчас капельницу поставлю, надо будет попридержать иголку, чтобы, если рукой дернет, не порвала себе вену».
Ольга присела на краешек стула рядом с кроватью больной и обняла пальцами кисть ее руки, принимавшей лекарство по капельке.
Тишина палаты напоминала предрассветное затишье, когда воздух и птицы в кронах деревьев еще неподвижны, и всё живое — в ожидании нового дня.
Ольга задумалась, глядя в окно, вспомнила то, как месяц назад эта больная пришла в отделение в сопровождении своего сына, как была она возбужденно-весела, старалась его ободрить, что-то говорила звонким голосом, обустраивая свою тумбочку. А он вдруг порывисто обнял мать, прижался к ней, целуя ее в голову, и быстро, сбивчиво стал говорить ей что-то, умоляя и жалуясь. Потом выбежал из палаты, и Ольга видела в окно, как он, присев на скамейку напротив входа в клинику, плакал, не утирал слез и глядел с мольбою на небо…
Больная вздохнула, Оля обернула к ней лицо. «Я умираю?» — спросила та чуть слышно. Ольга опустила голову и легонько пожала ее слабенькую руку. Больная сказала: «Хорошо бы успеть причаститься и с сыном попрощаться. Пожалуйста, помогите!»
Когда в палату заглянула медсестра, Оля попросила ее подежурить, а сама устремилась в больничный храм.
Вернулась Ольга уже вместе со священником. Он приготовил всё необходимое для совершения таинств и велел оставить его наедине с кающейся больной. Но медсестра запротестовала, говоря, что это — невозможно. Надо, чтобы кто-то остался и придержал иглу капельницы. Тогда батюшка обратил к больной вопрошающий взгляд. Она тихо ответила: «Пусть сестра милосердия останется. И пусть она передаст сыну мое благословение».
Потом Ольга признавалась: «В тот момент игла капельницы будто вошла и в мою душу и тогда именно оживила ее от греховного сна. Покаяние умирающей женщины было столь глубоким и откровенным, столь оглушительным для меня, что вышла я из палаты совершенно другим человеком, новым во Христе. Я тогда тоже умерла, наверное. Чтобы воскреснуть».
Сейчас у Ольги другое имя и другая жизнь — монашеская.
В соседней палате с закрытыми глазами, с исхудавшим лицом и с коротенькими волосами лежала в полусознательном состоянии женщина лет пятидесяти. «Наверное, отойдет сегодня. Что-то не пошла ей химия на пользу, — сказала медсестра шепотом. — Сейчас капельницу поставлю, надо будет попридержать иголку, чтобы, если рукой дернет, не порвала себе вену».
Ольга присела на краешек стула рядом с кроватью больной и обняла пальцами кисть ее руки, принимавшей лекарство по капельке.
Тишина палаты напоминала предрассветное затишье, когда воздух и птицы в кронах деревьев еще неподвижны, и всё живое — в ожидании нового дня.
Ольга задумалась, глядя в окно, вспомнила то, как месяц назад эта больная пришла в отделение в сопровождении своего сына, как была она возбужденно-весела, старалась его ободрить, что-то говорила звонким голосом, обустраивая свою тумбочку. А он вдруг порывисто обнял мать, прижался к ней, целуя ее в голову, и быстро, сбивчиво стал говорить ей что-то, умоляя и жалуясь. Потом выбежал из палаты, и Ольга видела в окно, как он, присев на скамейку напротив входа в клинику, плакал, не утирал слез и глядел с мольбою на небо…
Больная вздохнула, Оля обернула к ней лицо. «Я умираю?» — спросила та чуть слышно. Ольга опустила голову и легонько пожала ее слабенькую руку. Больная сказала: «Хорошо бы успеть причаститься и с сыном попрощаться. Пожалуйста, помогите!»
Когда в палату заглянула медсестра, Оля попросила ее подежурить, а сама устремилась в больничный храм.
Вернулась Ольга уже вместе со священником. Он приготовил всё необходимое для совершения таинств и велел оставить его наедине с кающейся больной. Но медсестра запротестовала, говоря, что это — невозможно. Надо, чтобы кто-то остался и придержал иглу капельницы. Тогда батюшка обратил к больной вопрошающий взгляд. Она тихо ответила: «Пусть сестра милосердия останется. И пусть она передаст сыну мое благословение».
Потом Ольга признавалась: «В тот момент игла капельницы будто вошла и в мою душу и тогда именно оживила ее от греховного сна. Покаяние умирающей женщины было столь глубоким и откровенным, столь оглушительным для меня, что вышла я из палаты совершенно другим человеком, новым во Христе. Я тогда тоже умерла, наверное. Чтобы воскреснуть».
Сейчас у Ольги другое имя и другая жизнь — монашеская.
Только зарегистрированные и авторизованные пользователи могут оставлять комментарии.
