Старость — это всегда непросто

Мы ненавидим старость, тяготимся стариками, упихиваем свои далеко не юные тела в утягивающие молодежные одежды, стараемся как можно бодрее шевелить уже не такими проворными ногами.

Старым быть стыдно. Старым быть страшно. Быть старым в нашей стране — значит не вполне быть.
К старикам неохотно едет скорая, их не очень ждут в больницах, от них устали в поликлиниках. В домах они нередко воспринимаются как намозоливший глаз антиквариат. Да, ценный, да, привыкли, но как же портит все вокруг, как не вписывается в современный интерьер.
-Всем надоела, скорее бы Господь прибрал, — плачет старушка у подъезда.
— Все болит, сил нет никаких, уж лучше бы умертвили меня, как за границей, — соседка по даче.
Стариков жалко такой щемящей жалостью, полной бессилия и невозможности разделить, принять и понять то, в чем живут они.
Мы не хотим своих стариков, но мы настойчиво ищем чужих.
Мудрецы востока, иссушенные йоги Индии, долгожители Тибета — о как привлекательны они и труднодоступны. Надо потратить много денег и приложить немало сил, чтобы припасть к их ногам и узнать! Узнать!
Смысл всего, вектор важного, движение судьбы!
Ситцевый белый платочек, халатик в мелких темных цветочках, теплые тапочки на меху. Четки, обмотанные вокруг тонкого запястья, прозрачно-голубые глаза на самом добром в мире лице.
Бабулечка моя Грунечка.
Это твоя тихая теплая старость согревала всех нас, ты же сама спокойно и нежно жила в саду своей осени, любя тех, кто рядом, и уповая на скорую встречу с теми, кто ушел раньше.
Совсем другим было бы мое детство без твоего тихого голоса, без твоих бесконечных рассказов. Ты вела меня, свою маленькую внучку, через свое далекое сельское детство, через гражданскую войну, через голодные степи умирающего в голодных муках Поволжья, ты плакала над моей головой об убитом в 42 году сыне Мите.
Разве такими историями принято тешить дитя? Разве есть в них что-нибудь близкое ребенку?
А есть. Любовью и страданием кормила бабулечка мою младенческую душу, своим смирением, терпением, стойкостью и бесконечной любовью к Создателю задавая те самые главные ориентиры в жизни, которые помогают не утонуть в житейском болоте и спастись из любой топи.
Именно бабушка, всего три осени ходившая в школу, стала моей главной наставницей в жизни, моим ангелом-хранителем, моей верой в то, что любовь ее бесконечна, и в то, что ждет меня моя бабулечка там, где " несть болезнь, ни печаль, ни воздыхание, но жизнь бесконечная».
Будь благословенна твоя старость, согревшая мое детство, защитившая мое отрочество и благодарной памятью о тебе спасающая меня доныне.
Мир без наших бабушек и дедушек был бы совсем другим. Холодным.
Трудно человеку жить. Не знает он часто, куда бежать и что делать. Зажимает его больно судьба, холодит сердце страх. И в такой момент отчаяния, жизни без чаяния на спасения, верующие люди часто идут к старцу.
Старец…
Тот, кто не просто прошел свой земной путь, а тот, кто смог при жизни выйти на дорогу к небу.
Я была у старца в те дни, когда, казалось, уже не было для меня надежды.
Тихо и мирно сидел старец в келье. Сотни страждущих толпились у ворот монастыря, надеясь хоть увидеть его. И никакой, знаете ли, рекламы по телевизору не было. Никто не писал на плакатах -«все бегом к старцу», — а вот жил народ при монастыре целыми неделями, ожидая встречи, ехал из самых дальних пределов нашей родины и даже из зарубежного зазеркалья.
Так нужна была всем эта старость, так необходима эта святость.
А что такого делал старец? А ничего особенного. Улыбнется, пошутит, малыша по головке погладит.
Мой трехлетний Еремей пулей подлетел под старческую руку. Встал старчик, взял маленькую ручку в свою большую натруженную ладонь, стал с малышом по келье прохаживаться.
— Вот, — говорит старец Еремею, — видишь у меня картина на стене висит? «Три богатыря» называется. Ты кого из богатырей знаешь?
— Илью Муромца, — подпрыгивая от усердия, выпаливает малыш.
— А еще? — настаивает батюшка.
Мой сын смущенно пожимает плечами, батюшка тихо смеется:
— Что же ты! Ты ведь лучше всех должен знать Добрыню Никитича!
До рождения моего внука и племянника моего младшего сына еще долгих семь лет. Через семь лет только придет на эту землю наш милый Добрыня Никитич, сын моего сына Никиты.
А вспомню я этот разговор и того позже, когда малышу будет уже несколько месяцев. Внезапно всплывет в памяти этот, как тогда казалось, ничего не значащий диалог старца и младенца, кровь прильет к щекам, перехватит дыхание. Значит, уже тогда старец видел нашего мальчика, знал о нем!
А мы еще спорили, стоит ли давать малышу такое редкое имя! А в книге жизни оно уже было записано.
Но тогда мы ничего не понимали и думали, что старец просто развлекает малыша.
А старец никогда не развлекает. А старость никогда не просто.
Она непроста, она трудна. Это наш последний и, наверное, самый важный урок в жизни земной, наша последняя возможность на земле любить и быть любимыми.
И наверное, поэтому столько любви бывает именно в глазах стариков.
Будь благословенна любящая и милующая старость, будь счастлива каждая семья, опекающая своих любимых старичков.
Нет отчаяния в старости, есть чаяние жизни вечной, есть тишина и мудрость, любовь и опыт. Прекрасна старость, наполнившая себя любовью и верой.
Пока есть на земле такие старцы и старицы, все мы любимые дети, всем нам нечего бояться.