Какой ты атеист
Мало кому из нас посчастливилось родиться в верующих, православных семьях. Часто наш путь в Церковь лежал через темноту неверия, атеизма. Но не бывает ли так, что отвергнув атеизм, мы порой готовы отвергать и атеистов, считая их исчадиями тьмы? Верующий и неверующий – два ли это полюса, между которыми бездна?
О проблемах взаимоотношений верующих и атеистов мы беседуем со священником Сергием Кругловым.
– Нет, не считал. У меня не было, конечно, религиозного воспитания, потому что все дедушки были коммунистами. Я вырос в Сибири, на Ангаре, там не было храма – в селе Богучаны, где прошло мое школьное детство. Если и встречались упоминания о религии, то редко, и больше негативные, в житейском плане.
Были такие коробейники, которые ходили и продавали разные картинки, представляясь глухонемыми, – перефотографированные календарики, котят, розочки, порнографию (из-под полы). И там же были иконки, раскрашенные от руки. И к ним было такое же отношение, как и ко всему остальному – что-то запретное, манящее, интересное, но совершенно непонятное.
У нас на улице жил баптист. Это слово звучало страшно: как вампир, враг народа, пятая колонна, жидобандеровец – если всё это смешать в одном флаконе, то и получится «баптист». Такое было отношение людей. Причем это был самый красивый дом на улице, самый замечательный, там было шестеро детей, хозяин сам работал с утра до вечера, дети ему помогали – была идеальная семья, до которой многим жителям улицы было далеко в нравственном плане.
Но клеймо «баптист» было таково, будто они детей по ночам едят или пионеров галстуками душат.
В общем, о религии не задумывался, но и в существовании Бога не сомневался. Уже потом что-то о религии вычитывал в «Словаре атеиста», между строк. Но специально атеистического воспитания не было. В моей семье ничего религиозного просто не упоминалось, а то, что касается Бога, впитывалось из книг, из красоты окружающего мира, откуда-то – из благодати Божьей.
– Сегодня день памяти замечательного атеиста – Михаила Леоновича Гаспарова, филолога, переводчика (беседа записывалась 7 ноября. – Прим. ред.). У меня был стих про него:
Желтый, книжный, облетает –
Пястью лет – с осины лист.
В ветре свиста не хватает:
Умер честный атеист.
Я лишь потом узнал, что незадолго до смерти его крестил отец Георгий Чистяков.
Есть замечательное поколение советских атеистов – я бы их назвал «стесняющимися атеистами», – которые предпочитали не разглагольствовать о Боге напрямую, старались особо не трогать материю церковную. Это люди, которых отличало какое-то внутреннее благородство. У них были свои убеждения, внутренние терзания, но они их наружу не показывали, в них было еще живо естественное благородное человеческое начало – это как раз то, чего так не хватает нашей современности. Это человеческая ступенька, через которую мы всё время пытаемся перепрыгнуть и вспрыгнуть на христианскую ступеньку. Эта ступенька у нас сильно повреждена.
Есть атеисты «мучающиеся, терзающиеся» – такой Ницше, мечущийся по космосу, рвущий на себе волосы, в него отовсюду летят молнии, а он предъявляет претензии к Богу, как ребенок предъявляет претензии матери. Ребенок отрицает мать, отказывает в праве на существование, потому что очень привязан к ней, не может без нее жить, но у него с ней (а может, внутри себя) какой-то нерешенный конфликт.
Такие атеисты мне близки, потому что они неравнодушны, о таких Христос сказал: «Не далек ты от Царства Божьего».
Говорят: «Искренность и истина – не одно и то же», но искренность таких атеистов близка к истине – их и атеистами-то трудно назвать.
Есть атеисты, которые «ни рыба ни мясо, ни кафтан ни ряса». Они атеисты в силу того, что их никто не спрашивал о вероисповедании. Они привыкли на заднем плане сознания считать себя атеистами, но у них не произошло какого-то события, которое выявило бы их отрицание или поиск Бога.
– Если со многими атеистами поговорить, то выяснится, что они не атеисты, а агностики…
– Да, и выяснится, что нужно разбираться в терминах, которые будут использоваться в разговоре: что мы имеем в виду под словами «Бог», «Церковь», против чего конкретно мы протестуем или что мы собираемся защищать. И после этого часто выясняется, что человек – не атеист, не богоборец, тем более сознательный, а у него претензии к Церкви или церковным людям, которых он встретил в жизни, или к какому-то явлению в жизни, которое, может быть, впрямую и к церковной жизни не относится, но принято считать, что относится. Такой образ Церкви витает в воздухе, типа «все попы жирные и ездят на мерседесах», хотя человек вживую ни одного попа не видел.
Или у нас, православных, многие боятся католиков: ух, они такие-сякие! В сибирской деревушке живет бабушка, которая католиков в глаза не видела, но знает, что они – враги народа, ее так научили. Стереотипы, которые витают в воздухе как бациллы.
И с таким человеком нужно поговорить, чтобы выяснить не его атеизм или отсутствие, а способность видеть и слышать другого человека, а не только себя, способен ли он меняться, способен ли к диалогу. И если человек открыт, способен слышать, то, значит, не всё потеряно, всё будет хорошо.
А есть этакие «полуатеисты», с ними труднее всего – они и не отрицают, они крещеные, по праздникам в церковь ходят, всё по стереотипу: «Я в советское время родился – тогда же нельзя было! Но у меня бабушка такая была верующая, такая божественная!» – и описывается замечательная бабушка.
Но ты-то кто? – «Ну как же – ну, бабушка же! Я не отрицаю, я по праздникам свечки хожу ставить!»
Вот в этой среде бывают сложные случаи: либо это цинизм, либо укрепленность в материальном: я-то умею, знаю, как жить. Они любят обличать Церковь, хотя ни разу в ней не были. Они с трудом слышат собеседника и не хотят менять свои взгляды. Дома у них могут висеть иконки, они могут красить яйца. Бизнесмены из таких любят, особенно на первых порах, помогать храму, батюшке, их даже награждают церковными наградами. Такие нередко встречаются и среди духовенства.
– Что для вас атеизм? Ущербность, духовная инвалидность, трагедия или, по Бродскому, «слепота, а чаще свинство»?
– Вот «слепота и свинство» Бродского – это как раз про тех людей, которые, называя себя верующими, на самом деле поклоняются идолам. Они не отрицают Бога, но на месте Бога у них – подделка: деньги, житейский успех.
– Порой считается, что если к какому-то понятию прилепить слово «православный», то это что-то объяснит. На самом деле это не так.
Такие типы поведения встречаются везде, Церковь и общество неразделимы. Поэтому многие наши церковные проблемы имеют основание в обыкновенном «человеческом», которое и для верующих, и для неверующих одно: некто – иной, принадлежит к другой партии, не такой, как мы. Так и у православных – ксенофобия, только религиозная. Да, он, может, хороший человек, но если партия скажет «надо», взлетит красная ракета, то мы выкопаем ружье и пойдем убивать его.
Такие трагедии происходят постоянно: из-за этого разваливаются семьи, расходятся друзья. Иногда доходит до того, что неверующего считают за недочеловека, унтерменша. Совершенно забываются слова апостола Павла: «Неверующий муж спасается верующей женой». Неверующий? – люби его, молись, взвали его на себя, и он станет верующий.
Атеизм – это, прежде всего, семейная трагедия. Бог – Отец, люди – дети Божьи. Гены Бога есть у каждого человека. Но мы – детдомовские дети: детдомовский ребенок знает, что где-то есть его мать, но никогда с ней он не жил. Он хочет ее найти, ищет, испытывает чувства к ней, порой ненавидит, мечтает, а когда находит, то оказывается, что и мама выглядит не так, и дома есть свои правила, семья многодетная (а он-то думал, что у родителей один, любимый…). Типичная семейная атмосфера: дети кичливы, сопливы, ябеды – вот это Церковь.
Церковь – это дети, которые дома.
Поэтому в основании любого атеизма лежит эта трагедия, трещина в семейных отношениях. Поэтому атеист страдающий, мятущийся бежит за Богом, дергает Его за полу и кричит: «Почему это Тебя нет?!» – у него рана еще болит, не затянулась. А когда затянулась рана, как неправильно сросшаяся рука, заросла коркой, тогда человек научается жить сам: мать и отец меня бросили – буду жить сам. Он успокаивается, в его жизни просто Бога больше нет.
Из этой породы атеистов бывают очень яркие люди, которые считают, что надо просто жить по-человечески.
По «Живому журналу» я знал одного сатаниста – на мой взгляд, это был настоящий сатанист, начитавшийся соответствующей литературы, со своей антропологией, – он считал, что люди должны относиться друг к другу уважительно, потому что так попросту удобно, это способ не перебить друг друга. Этакий даже гуманист. А христианские ценности и Бога он совершенно отрицал.
Но я думаю, что это до поры до времени, гены Божьи живы в каждом человеке, рано или поздно всё станет на свои места.
Есть множество положительных примеров взаимоотношений верующих и неверующих, в том числе на личном примере знаю. Но, наверно, еще больше есть иных примеров.
В конце 90-х годов, когда еще была модной борьба с ИНН, я знал одну даму, которая очень активно боролась с «печатью антихриста» и сетовала на неверующего мужа. А потом я обратил ее внимание на простой факт: вот она живет с неверующим мужем, он бизнесмен, у него есть ИНН. Он не посещает храм, но она живет на его деньги, то есть вся пропаганда борьбы с ИНН оплачивается из его денег. И обращение к логике и человеческой совести в тот момент возымело свое действие: она устыдилась.
Но бывает, что люди не дают этим тараканам из головы расползтись, они их кормят, устраивают тараканьи бега.
– Да, никак в покое не могут оставить. Конечно, у апостола сказано: «Горе мне, если не благовествую», обязанность проповедовать Евангелие дана каждому христианину. Но что такое «проповедовать Евангелие»? Некоторые считают, что это значит ходить и дергать всех, тащить в храм.
Проповедь Евангелия – это, прежде всего, проповедь Христа. Митрополит Антоний Сурожский сказал замечательные слова, которые мы часто цитируем, но редко применяем к своей жизни:
«Никто не может прийти ко Христу, если не увидит свет в лице другого человека».
Любовь и жизнь во Христе – это и есть проповедь Евангелия. Когда сам человек любит Христа, тогда и другие могут это увидеть. Проповедь – это предложение, наше дело – предложить, а их – отказаться или принять.
Человек порой чувствует, что ему надо предложить проповедь другому, но как это сделать – он не знает, поэтому всё и превращается в карикатуру. А надо просто жить христианином, а говорить, лишь когда спросят.
Это касается и бытовых вопросов. Например, самый любимый вопрос многих: позвали в пост на день рождения, как же быть, как не нарушить пост? А проблема лишь в том, что сам человек акцентирован на еде, он не видит других аспектов поста, кроме еды, поэтому для него это так важно: «Я умираю, и завещаю вам свой инстаграм, в котором 1125 фотографий постной еды». На каком уровне мы сами находимся, так и судим других людей.
– Я не стал бы это ограничивать какими-то терминами, как говорил Мандельштам: «Не сравнивай: живущий несравним». Когда мы всё запаковываем в термины, то начинается механизм вместо жизни. Все случаи жизни уникальны.
Я думаю, что этих «христиан воли» нельзя никуда запаковать, потому что они всегда находятся в процессе, прыжке. Как у апостола Павла: Царство Божье уже пришло, но еще не пришло. Люди на пути ко Христу, но еще не знают Его по имени, на самом пороге пока находятся.
Нужно помнить, что жизнь человека не кончается, человек живет вечно, смерть – лишь одно из событий в реке жизни.
Мы часто наши проблемы считаем самыми крайними, самыми важными, куда как в точку сошлись все перспективы, хотя на самом деле мы загоняем жизнь в тупик, из которого нет выхода.
Но люди беспокоятся: «Ну как же, ему 92 года, когда же он обретет Христа? Потом?.. Но как же “потом”? Не знаете? Вы же батюшка, вы должны знать!»
А я не знаю – я верю. Верю, что если человек живет в сторону Христа, то он в конечном итоге обретет Его.
– Равен ли атеизм богоборчеству? В Библии мы читали о богоборчестве Каина и богоборчестве Иакова. Бывает ли богоборчество, имеющее религиозный смысл?
– Богоборчество Каина и богоборчество Иакова – совершенно разные вещи.
Каин ведь атеистом никак не был, он не отрицал Бога, точно знал, что Бог есть, приносил Ему положенные жертвы. Именно на религиозной почве проявилась его ревность к брату и произошла страшная Богопротивная вещь – убийство… О прямом богоборчестве тут можно говорить лишь косвенно. А Иаков, любящий Бога, боролся с Ним в ночи, требуя благословения, это одно из самых таинственных мест в Библии. Благословение это Иаков таки от Бога получил, за что и назван «Израилем» – «Боровшимся с Богом».
Бог – Отец, а люди – дети. Смотрит маленький ребенок на старшего: как он смеет пререкаться с отцом? Он сам робкий, зашоренный, – нельзя ведь, накажут!
Такое у нас примерно отношение к богоборчеству.
Человек зачем борется с Богом? Чтобы установить что-то, чему, как ему кажется, Бог мешает. Чтобы настоять на своем Я, он выпихивает Бога из жизни: уйди, я хочу остаться один. Как подросток, который не любит, когда родители заходят к нему в комнату.
Или человек борется с Богом за что-то, это временное недоразумение, когда человек считает, что Бог (в лице религии) мешает ему что-то делать, совершать добрые дела. Как во время революции считали, что попы – мракобесы, пьют кровь народную, их надо устранить для светлого счастья человечества. Многие люди искренне так считали, всякие Павки Корчагины.
– Считали, что Церковь ограничивает свободу человека?
– Да, но тут надо смотреть: то ли человек борется за что-то высокое, настоящее ради человечества, то ли он хочет устранить Бога, чтобы тот не мешал заниматься своими делишками.
– Я уже упоминал таких людей – это «атеисты застенчивые», которые ищут Бога, но не хотят из благородства и деликатности показывать свои внутренние борения, «грузить» других людей. И я в эссе вспоминал товарища, который прочел много книг по истории религии, разных духовных учителей, но внутреннее благородство не позволило образоваться каше в голове – он постепенно перестал читать религиозные книги. Он редко делился своими переживаниями, зато был настроен на помощь другим: у него был приют для больных животных, он ходил с детдомовскими детьми куда-то в горы, в пещеры. Очень хороший, добродушный человек.
И поиск Бога не стоял для него на первом месте, что, мол, срочно надо прийти к какому-то Богу, в какую-то общину. Он считал, что рано искать Бога, пока у нас тут такой бардак творится, люди страдают.
Он тянулся к православию: когда наступал пост – он постился. Он вел здоровый образ жизни, соблюдал всякие диеты, поэтому когда он начинал поститься, то на это никто внимания не обращал. Но я видел, что в его лице что-то меняется, что для него это не просто диета. Он деликатно относился к моему сану, не лез с вопросами, с которыми обычно пристают к священникам, а поздравлял меня с «праздниками зимы». И я в ответ с чистым сердцем поздравлял его с тем же самым, хотя, возможно, мы с ним имели в виду совсем разные праздники.
Сочельник. До первой звезды
В глухой ночи рыдает атеист:
Нет Бога, словно не было, исчез,
Ушел послушно, канул в никуда,
Но вот Его отсутствие – во всём!
Невидимые миру, эти слёзы,
Морозные и ясписные, всходят
Созвездий россыпью в небесной черноте.
В глухой ночи рыдает прихожанин,
Уставясь в мириады звёзд, в бессильи
Одну из них, избрав, назначить первой,
Чтобы закончить бесконечный пост.
Вот два типа людей, и у каждого своя мировая скорбь. Атеист рыдает, потому что у него нет Бога, и ему от этой пустоты очень плохо. И он пока еще в прыжке, пока еще в пути. В нем еще не созрело осознание того, что надо признаться себе: мне плохо без Бога – я не знаю, какой Он из себя, но то, что Его нет – меня убивает.
А есть верующие, которые ждут, когда можно разговеться…
– Не имеют ценности? Имеют, в том числе и благодаря нам. Вот, например, у меня что-то заболело, мне сделал доброе дело и вылечил меня врач-атеист, я ему безмерно благодарен и молюсь о нем, и Христос Господь его непременно благословит – это ли не ценность!
– Такое порой не только прихожане, но и священники говорят…
– А священник ничем от прихожанина не отличается, кроме того, что имеет благословение от Бога совершать священнодействия. Но все остаются людьми и имеют те же самые предрассудки.
Этика одинакова для всех людей, вне зависимости от конфессии, поэтому добрые дела и есть добрые дела. Заповеди, данные Ною после потопа, живут во всех нас: надо делать добро, не ждать награды. Любой человек понимает, что такое любовь, ненависть, тщеславие, осуждение, корысть, зависть – неважно, верующий или неверующий.
Христианство ведь не этическая система. Нам, христианам, заповедано любить всех.
Христианство – это про Христа, победу над смертью и жизнь вечную, и наше сердце должно болеть, если наш близкий еще не нашел Его. Не религию он должен найти, а Христа. Но для этого я сам должен подумать: а нашел ли я Христа, в правильную ли сторону я покажу путь? Начинать надо с себя.
О проблемах взаимоотношений верующих и атеистов мы беседуем со священником Сергием Кругловым.
Страшнее порнографии только баптист
– Мы с вами выросли в атеистическом государстве, но вряд ли получили атеистическое воспитание. Вы считали себя атеистом или нет?– Нет, не считал. У меня не было, конечно, религиозного воспитания, потому что все дедушки были коммунистами. Я вырос в Сибири, на Ангаре, там не было храма – в селе Богучаны, где прошло мое школьное детство. Если и встречались упоминания о религии, то редко, и больше негативные, в житейском плане.
Были такие коробейники, которые ходили и продавали разные картинки, представляясь глухонемыми, – перефотографированные календарики, котят, розочки, порнографию (из-под полы). И там же были иконки, раскрашенные от руки. И к ним было такое же отношение, как и ко всему остальному – что-то запретное, манящее, интересное, но совершенно непонятное.
У нас на улице жил баптист. Это слово звучало страшно: как вампир, враг народа, пятая колонна, жидобандеровец – если всё это смешать в одном флаконе, то и получится «баптист». Такое было отношение людей. Причем это был самый красивый дом на улице, самый замечательный, там было шестеро детей, хозяин сам работал с утра до вечера, дети ему помогали – была идеальная семья, до которой многим жителям улицы было далеко в нравственном плане.
Но клеймо «баптист» было таково, будто они детей по ночам едят или пионеров галстуками душат.
В общем, о религии не задумывался, но и в существовании Бога не сомневался. Уже потом что-то о религии вычитывал в «Словаре атеиста», между строк. Но специально атеистического воспитания не было. В моей семье ничего религиозного просто не упоминалось, а то, что касается Бога, впитывалось из книг, из красоты окружающего мира, откуда-то – из благодати Божьей.
Тест: какой из тебя атеист?
– В вашем эссе об атеистах есть некоторая попытка их классификации…– Сегодня день памяти замечательного атеиста – Михаила Леоновича Гаспарова, филолога, переводчика (беседа записывалась 7 ноября. – Прим. ред.). У меня был стих про него:
Желтый, книжный, облетает –
Пястью лет – с осины лист.
В ветре свиста не хватает:
Умер честный атеист.
Я лишь потом узнал, что незадолго до смерти его крестил отец Георгий Чистяков.
Есть замечательное поколение советских атеистов – я бы их назвал «стесняющимися атеистами», – которые предпочитали не разглагольствовать о Боге напрямую, старались особо не трогать материю церковную. Это люди, которых отличало какое-то внутреннее благородство. У них были свои убеждения, внутренние терзания, но они их наружу не показывали, в них было еще живо естественное благородное человеческое начало – это как раз то, чего так не хватает нашей современности. Это человеческая ступенька, через которую мы всё время пытаемся перепрыгнуть и вспрыгнуть на христианскую ступеньку. Эта ступенька у нас сильно повреждена.
Есть атеисты «мучающиеся, терзающиеся» – такой Ницше, мечущийся по космосу, рвущий на себе волосы, в него отовсюду летят молнии, а он предъявляет претензии к Богу, как ребенок предъявляет претензии матери. Ребенок отрицает мать, отказывает в праве на существование, потому что очень привязан к ней, не может без нее жить, но у него с ней (а может, внутри себя) какой-то нерешенный конфликт.
Такие атеисты мне близки, потому что они неравнодушны, о таких Христос сказал: «Не далек ты от Царства Божьего».
Говорят: «Искренность и истина – не одно и то же», но искренность таких атеистов близка к истине – их и атеистами-то трудно назвать.
Есть атеисты, которые «ни рыба ни мясо, ни кафтан ни ряса». Они атеисты в силу того, что их никто не спрашивал о вероисповедании. Они привыкли на заднем плане сознания считать себя атеистами, но у них не произошло какого-то события, которое выявило бы их отрицание или поиск Бога.
– Если со многими атеистами поговорить, то выяснится, что они не атеисты, а агностики…
– Да, и выяснится, что нужно разбираться в терминах, которые будут использоваться в разговоре: что мы имеем в виду под словами «Бог», «Церковь», против чего конкретно мы протестуем или что мы собираемся защищать. И после этого часто выясняется, что человек – не атеист, не богоборец, тем более сознательный, а у него претензии к Церкви или церковным людям, которых он встретил в жизни, или к какому-то явлению в жизни, которое, может быть, впрямую и к церковной жизни не относится, но принято считать, что относится. Такой образ Церкви витает в воздухе, типа «все попы жирные и ездят на мерседесах», хотя человек вживую ни одного попа не видел.
Или у нас, православных, многие боятся католиков: ух, они такие-сякие! В сибирской деревушке живет бабушка, которая католиков в глаза не видела, но знает, что они – враги народа, ее так научили. Стереотипы, которые витают в воздухе как бациллы.
И с таким человеком нужно поговорить, чтобы выяснить не его атеизм или отсутствие, а способность видеть и слышать другого человека, а не только себя, способен ли он меняться, способен ли к диалогу. И если человек открыт, способен слышать, то, значит, не всё потеряно, всё будет хорошо.
А есть этакие «полуатеисты», с ними труднее всего – они и не отрицают, они крещеные, по праздникам в церковь ходят, всё по стереотипу: «Я в советское время родился – тогда же нельзя было! Но у меня бабушка такая была верующая, такая божественная!» – и описывается замечательная бабушка.
Но ты-то кто? – «Ну как же – ну, бабушка же! Я не отрицаю, я по праздникам свечки хожу ставить!»
Вот в этой среде бывают сложные случаи: либо это цинизм, либо укрепленность в материальном: я-то умею, знаю, как жить. Они любят обличать Церковь, хотя ни разу в ней не были. Они с трудом слышат собеседника и не хотят менять свои взгляды. Дома у них могут висеть иконки, они могут красить яйца. Бизнесмены из таких любят, особенно на первых порах, помогать храму, батюшке, их даже награждают церковными наградами. Такие нередко встречаются и среди духовенства.
– Что для вас атеизм? Ущербность, духовная инвалидность, трагедия или, по Бродскому, «слепота, а чаще свинство»?
– Вот «слепота и свинство» Бродского – это как раз про тех людей, которые, называя себя верующими, на самом деле поклоняются идолам. Они не отрицают Бога, но на месте Бога у них – подделка: деньги, житейский успех.
Божьи гены в кичливых детях
– Бывает, православные делят мир на две части: верующие и неверующие – мы и храм с одной стороны, а с другой – «мирские», к которым можно относиться или с презрением, или с жалостью. Какие, с вашей точки зрения, существуют варианты таких взаимоотношений «верующих» и «неверующих»?– Порой считается, что если к какому-то понятию прилепить слово «православный», то это что-то объяснит. На самом деле это не так.
Такие типы поведения встречаются везде, Церковь и общество неразделимы. Поэтому многие наши церковные проблемы имеют основание в обыкновенном «человеческом», которое и для верующих, и для неверующих одно: некто – иной, принадлежит к другой партии, не такой, как мы. Так и у православных – ксенофобия, только религиозная. Да, он, может, хороший человек, но если партия скажет «надо», взлетит красная ракета, то мы выкопаем ружье и пойдем убивать его.
Такие трагедии происходят постоянно: из-за этого разваливаются семьи, расходятся друзья. Иногда доходит до того, что неверующего считают за недочеловека, унтерменша. Совершенно забываются слова апостола Павла: «Неверующий муж спасается верующей женой». Неверующий? – люби его, молись, взвали его на себя, и он станет верующий.
Атеизм – это, прежде всего, семейная трагедия. Бог – Отец, люди – дети Божьи. Гены Бога есть у каждого человека. Но мы – детдомовские дети: детдомовский ребенок знает, что где-то есть его мать, но никогда с ней он не жил. Он хочет ее найти, ищет, испытывает чувства к ней, порой ненавидит, мечтает, а когда находит, то оказывается, что и мама выглядит не так, и дома есть свои правила, семья многодетная (а он-то думал, что у родителей один, любимый…). Типичная семейная атмосфера: дети кичливы, сопливы, ябеды – вот это Церковь.
Церковь – это дети, которые дома.
Поэтому в основании любого атеизма лежит эта трагедия, трещина в семейных отношениях. Поэтому атеист страдающий, мятущийся бежит за Богом, дергает Его за полу и кричит: «Почему это Тебя нет?!» – у него рана еще болит, не затянулась. А когда затянулась рана, как неправильно сросшаяся рука, заросла коркой, тогда человек научается жить сам: мать и отец меня бросили – буду жить сам. Он успокаивается, в его жизни просто Бога больше нет.
Из этой породы атеистов бывают очень яркие люди, которые считают, что надо просто жить по-человечески.
По «Живому журналу» я знал одного сатаниста – на мой взгляд, это был настоящий сатанист, начитавшийся соответствующей литературы, со своей антропологией, – он считал, что люди должны относиться друг к другу уважительно, потому что так попросту удобно, это способ не перебить друг друга. Этакий даже гуманист. А христианские ценности и Бога он совершенно отрицал.
Но я думаю, что это до поры до времени, гены Божьи живы в каждом человеке, рано или поздно всё станет на свои места.
Есть множество положительных примеров взаимоотношений верующих и неверующих, в том числе на личном примере знаю. Но, наверно, еще больше есть иных примеров.
В конце 90-х годов, когда еще была модной борьба с ИНН, я знал одну даму, которая очень активно боролась с «печатью антихриста» и сетовала на неверующего мужа. А потом я обратил ее внимание на простой факт: вот она живет с неверующим мужем, он бизнесмен, у него есть ИНН. Он не посещает храм, но она живет на его деньги, то есть вся пропаганда борьбы с ИНН оплачивается из его денег. И обращение к логике и человеческой совести в тот момент возымело свое действие: она устыдилась.
Но бывает, что люди не дают этим тараканам из головы расползтись, они их кормят, устраивают тараканьи бега.
Проповедь – это предложение любви
– Православные часто чувствуют себя «обязанными» в отношениях с неверующими обращать их, даже появляется ощущение вины, если они этого не делают: мол, человек погибает, ему грозит ад, а я тут буду о бытовых проблемах с ним разговаривать…– Да, никак в покое не могут оставить. Конечно, у апостола сказано: «Горе мне, если не благовествую», обязанность проповедовать Евангелие дана каждому христианину. Но что такое «проповедовать Евангелие»? Некоторые считают, что это значит ходить и дергать всех, тащить в храм.
Проповедь Евангелия – это, прежде всего, проповедь Христа. Митрополит Антоний Сурожский сказал замечательные слова, которые мы часто цитируем, но редко применяем к своей жизни:
«Никто не может прийти ко Христу, если не увидит свет в лице другого человека».
Любовь и жизнь во Христе – это и есть проповедь Евангелия. Когда сам человек любит Христа, тогда и другие могут это увидеть. Проповедь – это предложение, наше дело – предложить, а их – отказаться или принять.
Человек порой чувствует, что ему надо предложить проповедь другому, но как это сделать – он не знает, поэтому всё и превращается в карикатуру. А надо просто жить христианином, а говорить, лишь когда спросят.
Это касается и бытовых вопросов. Например, самый любимый вопрос многих: позвали в пост на день рождения, как же быть, как не нарушить пост? А проблема лишь в том, что сам человек акцентирован на еде, он не видит других аспектов поста, кроме еды, поэтому для него это так важно: «Я умираю, и завещаю вам свой инстаграм, в котором 1125 фотографий постной еды». На каком уровне мы сами находимся, так и судим других людей.
Атеист ищущий – это человек в прыжке
– Отец Сергий Желудков предложил такой термин: «христиане воли», в противоположность «христианам веры», – это анонимные христиане, которые себя христианами не считают, но живут по христианским заповедям и, как считал отец Сергий, вся их жизнь устремлена ко Христу, просто они не могут назвать Его по имени. Известна его переписка с другом, атеистом, ученым Кронидом Любарским, из которой можно почерпнуть много интересного на тему, как строить диалог с атеистами. Как вы относитесь к этому термину – «христиане воли»?– Я не стал бы это ограничивать какими-то терминами, как говорил Мандельштам: «Не сравнивай: живущий несравним». Когда мы всё запаковываем в термины, то начинается механизм вместо жизни. Все случаи жизни уникальны.
Я думаю, что этих «христиан воли» нельзя никуда запаковать, потому что они всегда находятся в процессе, прыжке. Как у апостола Павла: Царство Божье уже пришло, но еще не пришло. Люди на пути ко Христу, но еще не знают Его по имени, на самом пороге пока находятся.
Нужно помнить, что жизнь человека не кончается, человек живет вечно, смерть – лишь одно из событий в реке жизни.
Мы часто наши проблемы считаем самыми крайними, самыми важными, куда как в точку сошлись все перспективы, хотя на самом деле мы загоняем жизнь в тупик, из которого нет выхода.
Но люди беспокоятся: «Ну как же, ему 92 года, когда же он обретет Христа? Потом?.. Но как же “потом”? Не знаете? Вы же батюшка, вы должны знать!»
А я не знаю – я верю. Верю, что если человек живет в сторону Христа, то он в конечном итоге обретет Его.
– Равен ли атеизм богоборчеству? В Библии мы читали о богоборчестве Каина и богоборчестве Иакова. Бывает ли богоборчество, имеющее религиозный смысл?
– Богоборчество Каина и богоборчество Иакова – совершенно разные вещи.
Каин ведь атеистом никак не был, он не отрицал Бога, точно знал, что Бог есть, приносил Ему положенные жертвы. Именно на религиозной почве проявилась его ревность к брату и произошла страшная Богопротивная вещь – убийство… О прямом богоборчестве тут можно говорить лишь косвенно. А Иаков, любящий Бога, боролся с Ним в ночи, требуя благословения, это одно из самых таинственных мест в Библии. Благословение это Иаков таки от Бога получил, за что и назван «Израилем» – «Боровшимся с Богом».
Бог – Отец, а люди – дети. Смотрит маленький ребенок на старшего: как он смеет пререкаться с отцом? Он сам робкий, зашоренный, – нельзя ведь, накажут!
Такое у нас примерно отношение к богоборчеству.
Человек зачем борется с Богом? Чтобы установить что-то, чему, как ему кажется, Бог мешает. Чтобы настоять на своем Я, он выпихивает Бога из жизни: уйди, я хочу остаться один. Как подросток, который не любит, когда родители заходят к нему в комнату.
Или человек борется с Богом за что-то, это временное недоразумение, когда человек считает, что Бог (в лице религии) мешает ему что-то делать, совершать добрые дела. Как во время революции считали, что попы – мракобесы, пьют кровь народную, их надо устранить для светлого счастья человечества. Многие люди искренне так считали, всякие Павки Корчагины.
– Считали, что Церковь ограничивает свободу человека?
– Да, но тут надо смотреть: то ли человек борется за что-то высокое, настоящее ради человечества, то ли он хочет устранить Бога, чтобы тот не мешал заниматься своими делишками.
«С праздниками зимы вас!»
– В вашем эссе об атеистах есть история о вашем друге-атеисте, который соблюдает Рождественский пост…– Я уже упоминал таких людей – это «атеисты застенчивые», которые ищут Бога, но не хотят из благородства и деликатности показывать свои внутренние борения, «грузить» других людей. И я в эссе вспоминал товарища, который прочел много книг по истории религии, разных духовных учителей, но внутреннее благородство не позволило образоваться каше в голове – он постепенно перестал читать религиозные книги. Он редко делился своими переживаниями, зато был настроен на помощь другим: у него был приют для больных животных, он ходил с детдомовскими детьми куда-то в горы, в пещеры. Очень хороший, добродушный человек.
И поиск Бога не стоял для него на первом месте, что, мол, срочно надо прийти к какому-то Богу, в какую-то общину. Он считал, что рано искать Бога, пока у нас тут такой бардак творится, люди страдают.
Он тянулся к православию: когда наступал пост – он постился. Он вел здоровый образ жизни, соблюдал всякие диеты, поэтому когда он начинал поститься, то на это никто внимания не обращал. Но я видел, что в его лице что-то меняется, что для него это не просто диета. Он деликатно относился к моему сану, не лез с вопросами, с которыми обычно пристают к священникам, а поздравлял меня с «праздниками зимы». И я в ответ с чистым сердцем поздравлял его с тем же самым, хотя, возможно, мы с ним имели в виду совсем разные праздники.
Сочельник. До первой звезды
В глухой ночи рыдает атеист:
Нет Бога, словно не было, исчез,
Ушел послушно, канул в никуда,
Но вот Его отсутствие – во всём!
Невидимые миру, эти слёзы,
Морозные и ясписные, всходят
Созвездий россыпью в небесной черноте.
В глухой ночи рыдает прихожанин,
Уставясь в мириады звёзд, в бессильи
Одну из них, избрав, назначить первой,
Чтобы закончить бесконечный пост.
Вот два типа людей, и у каждого своя мировая скорбь. Атеист рыдает, потому что у него нет Бога, и ему от этой пустоты очень плохо. И он пока еще в прыжке, пока еще в пути. В нем еще не созрело осознание того, что надо признаться себе: мне плохо без Бога – я не знаю, какой Он из себя, но то, что Его нет – меня убивает.
А есть верующие, которые ждут, когда можно разговеться…
«Добро, недобро сделанное, – не есть добро»?
– В православной риторике часто мы слышим утверждение, что все добрые дела, которые делают атеисты, не имеют никакой ценности, потому что они делаются не ради Христа. Как вы к этому относитесь?– Не имеют ценности? Имеют, в том числе и благодаря нам. Вот, например, у меня что-то заболело, мне сделал доброе дело и вылечил меня врач-атеист, я ему безмерно благодарен и молюсь о нем, и Христос Господь его непременно благословит – это ли не ценность!
– Такое порой не только прихожане, но и священники говорят…
– А священник ничем от прихожанина не отличается, кроме того, что имеет благословение от Бога совершать священнодействия. Но все остаются людьми и имеют те же самые предрассудки.
Этика одинакова для всех людей, вне зависимости от конфессии, поэтому добрые дела и есть добрые дела. Заповеди, данные Ною после потопа, живут во всех нас: надо делать добро, не ждать награды. Любой человек понимает, что такое любовь, ненависть, тщеславие, осуждение, корысть, зависть – неважно, верующий или неверующий.
Христианство ведь не этическая система. Нам, христианам, заповедано любить всех.
Христианство – это про Христа, победу над смертью и жизнь вечную, и наше сердце должно болеть, если наш близкий еще не нашел Его. Не религию он должен найти, а Христа. Но для этого я сам должен подумать: а нашел ли я Христа, в правильную ли сторону я покажу путь? Начинать надо с себя.
-
Верующая
- 1
Только зарегистрированные и авторизованные пользователи могут оставлять комментарии.
0
Всё так, всё правильно!!!
- ↓
