О православных погромщиках

Инокиня Евгения (Сеньчукова) — о ситуации вокруг фильма «Матильда».
В России шумят. Шумят не из-за низких зарплат, не из-за санкций, не из-за ухудшающихся отношений с братской Украиной, не из-из вообще почти сведенных на ноль, если не на отрицательную величину, отношений с небратской Америкой. Шумят из-за кинофильма – судя по сюжету и некоторым историческим несоответствиям, заметным даже по трейлеру, совершенно второсортной мелодрамы, основанной якобы на документах. Ну да, конечно, а средневековый роман «Александрия» – это прямо в точности биография Александра Македонского, к гадалке не ходи.
Можно было бы порадоваться такому колоссальному культурному росту среди отечественного населения, что в их голове побеждает не вульгарный холодильник и не абсурдный телевизор, а Ее Величество история, если бы не два факта:
– шумит, хотя и очень громко, очень небольшая группа населения;
– шум уже перерос в погромы: поджоги автомобилей, въезд в кинотеатр на грузовике, что там еще можно перечислить…
Уже даже терпеливые государственные деятели, в том числе министр культуры, дают понять, что это безобразие пора прекращать.
Есть еще один факт: данная группа, да простит мне читатель непарламентность выражений, чихать хотела на историю. Беспокоит ее агиография. И император, и императрица, как известно, прославлены Русской Церковью как страстотерпцы, а в Русской Православной Церкви Заграницей – вообще как мученики. То есть пострадали они как минимум за христианскую нравственность, как максимум – как исповедники Христа.
Глумление над мучениками, особенно в годовщину их кончины (100 лет) – дело, действительно, отвратительное. Тем более, в данном случае мы имеем дело не с мучениками, жившими где-то далеко полторы тысячи лет назад, а с людьми исторически очень к нашему времени близкими, о которых могли нам рассказывать наши бабушки или прабабушки, от которых сохранились фотографии и написанные их руками дневники и письма. Тем более, в данном случае была совершена не казнь по суду (как было во времена императоров гонителей), а просто расправа – убийство в подвале, с добиванием штыками приближенных лиц, ни в чем не повинных слуг и даже детей – юных девушек и больного подростка, который и так при тогдашнем уровне медицины был, что называется, не жилец.
Известно, что к месту убийства цесаревича несли на руках, что подчеркивает цинизм и даже какой-то сатанизм ситуации. Даже если считать, что сам царь был неудачным политическим деятелем – ну нельзя, кощунственно, просто пошло оскорблять его самого и его семью, нельзя издеваться над жестоко убитыми людьми, нельзя вообще поминать мелкие грешки мертвых – они ведь уже не смогут ответить.
Но есть одна деталь, которая опровергает все эти эмоционально сильные аргументы.
Святыми мучениками государя и его супругу видят активные православные (да и то не все – к сожалению: невинно убиенные достойны почитания в любом случае), которых в нашей стране, как известно, всего несколько процентов населения, чуть ли не в рамках статистической погрешности. И это не заговор зловредных социологов, которым заплатили не менее зловредные антироссийские и антицерковные силы – достаточно просто посчитать москвичей, приходящих на воскресную службу и вычислить процент от всех жителей Москвы (вычтя, разумеется, иммигрантов из мусульманских стран Средней Азии, которых в столице уже чуть ли не несколько миллионов). Я сейчас не говорю о «потенциальных православных» – нашем личном упущении и грехе, людях некатехизированных, с церковью практически не знакомых, но внутренне себя к ней относящих – таки-то у нас процентов 70-80 наберется. Я именно об «активистах», людях сознательно церковных и воцерковленных.
Но авторы фильма – люди совершенно светские. Для них что Николай II, что Петр III, что Леонид Ильич Брежнев, что Иосиф Виссарионович Сталин – просто исторические фигуры, некогда стоявшие во главе нашей страны. Подозреваю, что для многих творческих людей, не сильно обремененных патриотизмом, примерно такое же значение имеют английская королева Виктория или тоже жестоко казненная французская королева Мария Антуанетта.
Иными словами, пытаться давить на таких людей – это все равно, что пытаться наладить диалог о ценности золота с народами, предпочитающими кокосы, а золото использующие в крайнем случае для каких-то практических целей. Можно, конечно, эти народы захватить, золото отнять, а по ходу дела провести небольшой геноцид и экспроприацию земель. Но это не по-христиански как-то. Даже в те далекие времена, когда подобные вещи совершались людьми, вроде бы, верующими, этому придумывали всякие полу-разумные основания: даже была полемика в некоторых христианских группах – а люди ли вообще индейцы?
Так что православные на грузовиках, требующие запрета фильма, имеющего столь болезненное значение только для них самих – просто отнимают чужое золото. Я, правда, подозреваю, что золото это фальшивое, и без всей этой шумихи осталось бы мало замеченным, так что верующие невольно оказались актерами в большом рекламном ролике. Только православных активистов никто катать по миру не будет и почтительно внимать их речам – тоже. Да и в жизни вечной (я все-таки верю, что активисты не притворяются православными, а действительно верят и в Христа, и в посмертное воздаяние, и даже в то, что они защищают святыню) им Господь может сказать совсем не то, на что они рассчитывают, а задать неудобный вопрос: «Почто убогаго обидиши, мзду наемничу удержуеши, брата твоего не любиши? Зачем чужую машину разбил? Зачем с собратьями соотечественниками скандалил?»
Что же касается государя императора, то он, полагаю, и в Царствии Небесном ответил бы авторам оскорбляющего его и его семью творения точно так же, как его предок плюнувшему в его портрет мужику: «Скажите ему, что я сам на него плюю».
И еще одно, в заключение.
Открыла я тут посреди ночи, мучимая бессонницей, ленту фейсбука и увидела запись правящего архиерея Улан-Удэнской епархии Русской Православной Церкви, владыки Савватия: «По поводу «Матильды». Отвечу, наконец: не видел, не смотрел, не осуждаю, ибо не знаю. Отстаньте». Хорошая иллюстрация к евангельским словам «если око твое будет чисто…» (Мф.6:22), а также «Добрый человек из доброго сокровища сердца своего выносит доброе, а злой человек из злого сокровища сердца своего выносит злое, ибо от избытка сердца говорят уста его» (Лк.6:45).
Знаете, преподобная Марфа Дивеевская ходила, не поднимая глаз. Она даже лица своего духовного отца – преподобного Серафима Саровского и других монахов никогда не видела. Не хотела смотреть на зло этого мира – и не смотрела. Хотя вокруг было на что посмотреть даже в православной жизни: первая половина XIX века, Церковь под жесточайшим гнетом православного по названию государства, еле-еле восстанавливалась после полвека назад проведенной секуляризации церковных земель, у власти стояли откровенные оккультисты (период вошел в историю русской философии как «Александровский мистицизм» – торжество самого вульгарного экуменизма на государственном уровне), запрет межконфессиональной полемики – были случаи запретов апологетической литературы с критикой в адрес католиков и лютеран и прещений авторам подобных «разлагающих» книг, хотя в те времена ни одному священнику, несмотря на сложности конфессиональных отношений, в голову бы не пришло благословить разбивать окна костела или поджигать телегу немца.
Но преподобная Марфа просто не хотела видеть зла. Она его и не видела.
А умерла она совсем молодой, в девятнадцать лет, надорвавшись на строительстве храма – камушки тяжелые таскала и «животик надорвала», как говорил преподобный Серафим, очень ее любивший и после смерти почитавший, относя к святым девам, предстоящим у Престола Божия рядом с Пресвятой Богородицей.
Мирянина сложно призвать не поднимать глаз – он все-таки обетов отречения от мира не давал. А вот камушки потаскать для чего-нибудь полезного (а не для швыряния в кинотеатр и съемочной группы) – все-таки можно. Хотя сложно. Ломать – оно, знаете, ли не строить.