Познер спросил у Бога, не стыдно ли Ему
В программе «Литература про меня» в лектории «Прямая речь» Дмитрий Быков задал Владимиру Познеру вопрос: «Представьте, что к вам на программу пришел Господь, о чем бы вы Его спросили?»
Познер ответил: «Я б Его спросил: “Как Тебе не стыдно? Ну как может быть Холокост? Ведь у святого Марка сказано, что ни один волос не упадет с твоей головы без Его ведома. Значит, Ты отвечаешь за все и все Тебе известно. Как Ты мог допустить такое, что произошло? Как может быть такое, что цунами уносят жизнь 200 тысяч человек, только что родившихся детей? Как? Это Ты? Это Ты сделал? Как же Тебе не стыдно?” Вероятно, мне не посчастливилось бы после этого».
Протоиерей Андрей Кордочкин, настоятель храма святой равноапостольной Марии Магдалины в Мадриде, отвечает известному телеведущему.
Священник Андрей Кордочкин
Я не могу ответить за Того, Кому предназначался этот вопрос. «Он занят, он на переговорах, но я за него отвечу» – это не тот случай.
Со своей стороны, я бы подошел к вопросу иначе. Почему массовую гибель людей – ГУЛАГ, Холокост – вообще можно считать трагедией? Ведь ни религиозный, ни не-религиозный человек не видят трагедии, к примеру, в уничтожении насекомых – пусть и вредных. Кроме того, немногие, кроме сентиментальных веганов, сострадают забитому скоту или выловленной рыбе.
То, чего я никогда не мог понять – в перспективе атеиста, что вообще делает человеческое страдание или смерть трагичной, если между человеком и животным/рыбой/насекомым нет принципиальной разницы? Перешла органическая химия в неорганическую, и что дальше? А если эта разница есть – то в чем она? Почему человек вообще представляет собой какую-то ценность?
Почему Бог допускает весь этот ужас? Это то же самое, что спросить: почему отец ждал возвращения блудного сына, а не вернул его домой при помощи наряда полиции? Потому что человек сотворен для любви, а несвободное существо неспособно любить ни Бога, ни человека.
А почему Бог допустил не только убийство людьми друг друга, но и собственное убийство? Почему не ответил на призыв: «Если Ты Сын Божий, сойди с Креста!» (Мф. 27:40)?
Ведь в христианстве отношение Бога к страданию и смерти не исчерпывается словами «и волос с головы вашей не пропадет» (Лк. 21:18). Бог не упраздняет боль и смерть, но Своим распятием делает их местом Своего пребывания в мире. В этом и есть их единственный – временный! – смысл.
Это касается не только зла, которое люди причиняют друг другу, но и природных бедствий. Кому должно быть стыдно? Богу или человеку? Кто вдыхает жизнь в материю, а кто тянет мир вниз? В сказке «Аленький цветочек» райский сад увядает со смертью его хозяина. И мир увял вместе с человеком.
Мы, конечно, читали о том времени, когда «отрет Бог всякую слезу с очей их, и смерти не будет уже; ни плача, ни вопля, ни болезни уже не будет, ибо прежнее прошло» (Ап. 21:4), и помним слова Спасителя: «Я увижу вас опять, и возрадуется сердце ваше, и радости вашей никто не отнимет у вас; и в тот день вы не спросите Меня ни о чем» (Ин. 16:22-23).
А пока мы падаем, тянем за собой друг друга и весь мир, а мир в это время разрушается. А поскольку падать нам, подобно Алисе, очень долго, то в процессе падения мы задаем вопросы. А почему Бог допустил, что мы падаем? А будет ли больно, когда мы упадем? И есть ли жизнь после падения?
Познер ответил: «Я б Его спросил: “Как Тебе не стыдно? Ну как может быть Холокост? Ведь у святого Марка сказано, что ни один волос не упадет с твоей головы без Его ведома. Значит, Ты отвечаешь за все и все Тебе известно. Как Ты мог допустить такое, что произошло? Как может быть такое, что цунами уносят жизнь 200 тысяч человек, только что родившихся детей? Как? Это Ты? Это Ты сделал? Как же Тебе не стыдно?” Вероятно, мне не посчастливилось бы после этого».
Протоиерей Андрей Кордочкин, настоятель храма святой равноапостольной Марии Магдалины в Мадриде, отвечает известному телеведущему.
Священник Андрей Кордочкин
Я не могу ответить за Того, Кому предназначался этот вопрос. «Он занят, он на переговорах, но я за него отвечу» – это не тот случай.
Со своей стороны, я бы подошел к вопросу иначе. Почему массовую гибель людей – ГУЛАГ, Холокост – вообще можно считать трагедией? Ведь ни религиозный, ни не-религиозный человек не видят трагедии, к примеру, в уничтожении насекомых – пусть и вредных. Кроме того, немногие, кроме сентиментальных веганов, сострадают забитому скоту или выловленной рыбе.
То, чего я никогда не мог понять – в перспективе атеиста, что вообще делает человеческое страдание или смерть трагичной, если между человеком и животным/рыбой/насекомым нет принципиальной разницы? Перешла органическая химия в неорганическую, и что дальше? А если эта разница есть – то в чем она? Почему человек вообще представляет собой какую-то ценность?
Почему Бог допускает весь этот ужас? Это то же самое, что спросить: почему отец ждал возвращения блудного сына, а не вернул его домой при помощи наряда полиции? Потому что человек сотворен для любви, а несвободное существо неспособно любить ни Бога, ни человека.
А почему Бог допустил не только убийство людьми друг друга, но и собственное убийство? Почему не ответил на призыв: «Если Ты Сын Божий, сойди с Креста!» (Мф. 27:40)?
Ведь в христианстве отношение Бога к страданию и смерти не исчерпывается словами «и волос с головы вашей не пропадет» (Лк. 21:18). Бог не упраздняет боль и смерть, но Своим распятием делает их местом Своего пребывания в мире. В этом и есть их единственный – временный! – смысл.
Это касается не только зла, которое люди причиняют друг другу, но и природных бедствий. Кому должно быть стыдно? Богу или человеку? Кто вдыхает жизнь в материю, а кто тянет мир вниз? В сказке «Аленький цветочек» райский сад увядает со смертью его хозяина. И мир увял вместе с человеком.
Мы, конечно, читали о том времени, когда «отрет Бог всякую слезу с очей их, и смерти не будет уже; ни плача, ни вопля, ни болезни уже не будет, ибо прежнее прошло» (Ап. 21:4), и помним слова Спасителя: «Я увижу вас опять, и возрадуется сердце ваше, и радости вашей никто не отнимет у вас; и в тот день вы не спросите Меня ни о чем» (Ин. 16:22-23).
А пока мы падаем, тянем за собой друг друга и весь мир, а мир в это время разрушается. А поскольку падать нам, подобно Алисе, очень долго, то в процессе падения мы задаем вопросы. А почему Бог допустил, что мы падаем? А будет ли больно, когда мы упадем? И есть ли жизнь после падения?
Только зарегистрированные и авторизованные пользователи могут оставлять комментарии.
