Почему из всех религий правильная только одна?

На свете есть очень много религий, каждая из которых претендует на истину — с не меньшей уверенностью, чем вы. Чем мучиться вопросом о том, в какого из множества богов уверовать, не лучше ли оставаться атеистом?

Нет — потому что атеизм это тоже всего лишь один из претендентов на истину, не лучше других, у нас нет оснований принимать его как позицию по умолчанию. Действительно, у людей есть очень разные представления о том, как устроена реальность, какова конечная судьба человека, в чем причина нашего существования — и атеизм это просто одно из них. Многие из нас учились в советской школе, где нам внушили атеизм как своего рода стартовую позицию, но это уникальная особенность той культуры и эпохи, в большинстве стран мира это было не так.
Конечно, человек воспитанный в определенной религиозной традиции может оказаться перед вопросом «почему я привержен именно ей»; христианин должен быть готов ответить на вопрос о том, почему он привержен именно христианству. Но на такой же вопрос должен быть готов ответить и атеист. Атеизм — это тоже одно из человеческих верований, одна из традиций осмысления мира и места человека в нем. Иногда говорят, что атеизм — это просто воздержание от веры в Бога, но это не так — атеизм неизбежно делает позитивные утверждения об устройстве реальности, и мы их рассматривали, когда говорили о материализме. «Разум явился результатом длительного развития материи и сам полностью сводится к материальным процессам» — это определенное верование, которое, по меньшей мере, не очевидно. Даже если вас смущает разнообразие религий, это никак не повод становиться атеистом.

Но существует почти бесконечное число религий. Как предполагается делать правильный выбор из такого множества вариантов?

Ответ состоит в том, что мировоззрения довольно легко классифицировать. В наших религиозных поисках мы не хватаем произвольный предмет с полки — мы проходим через несколько развилок, на каждой из которых совершаем определенный выбор.
Нам стоит уточнить, из каких критериев мы исходим, делая тот или иной поворот. Если очень коротко — то из нашего опыта как людей, обладающих мышлением, свободной волей и нравственным чувством.
На первой развилке мы оказываемся перед вопросом — «существует ли духовная реальность, или все сводится к движению материи, подчиненной вечным, неизменным и безличным законам природы?» Если существует только материя, то Бога нет — но также нет свободной воли и мысли, поскольку в этом случае все наши акты мышления и произволения полностью детерминированы процессами, происходящими в головном мозге, которые, в свою очередь, детерминированы законами природы. Чтобы быть материалистами, нам пришлось бы объявить иллюзией (как последовательные материалисты это и делают) не только Бога, но и наш повседневный опыт свободной воли. Если мы считаем наше мышление и свободу реальностью, это уже выводит нас за рамки материализма. Существует духовная реальность.
Но (тут мы оказываемся перед второй развилкой) нам предстоит решить, является ли эта реальность безличной (как закон Кармы или «тонкая материя» оккультистов) или личностной. Тут мы можем обратиться к нравственному чувству — если существует подлинная, объективная разница между добром и злом, кто (или что) задает эту разницу? Какой-нибудь безличный закон Кармы не может справиться с этой задачей, потому что нравственные предпочтения бывают только у личности.
На третьей развилке мы выбираем между политеизмом и монотеизмом — богов много или есть только один Бог? В политеистических воззрениях боги могут иметь разные мнения и конфликтовать между собой — кто из них прав? Чтобы ответить на этот вопрос, мы должны предположить над ними какого-то третейского судью, который один является источником морального закона и, таким образом, Богом в собственном смысле. У нравственного Закона не может быть ряда конфликтующих источников — только один.
На четвертой развилке нам предстоит выбрать между тремя религиями, проповедующими единого Бога — Иудаизмом, Христианством и Исламом. И тут нам предстоит рассмотреть притязания Иисуса Христа на то, что Он — Бог и Спаситель, и свидетельство Апостолов о том, что Он — воскрес из мертвых. Выбор веры это дорога с немногими поворотами, а не выбор из бесконечного количества вариантов.

Разве притязания на уникальную спасительную истину, которую провозглашает религия, не ведет к попыткам принудить всех эту истину признать, и, таким образом, к нетерпимости и диктатуре?

Один из часто возникающих моментов в атеистической критике религии — это то, что проблемы и пороки, свойственные человеческому роду в целом, приписываются исключительно религии. Конечно, мы можем найти массу примеров, когда верующие люди пытались железной рукой загнать своих ближних в Царство Божие. Конечно, мы можем найти примеры грубого высокомерия и нетерпимости со стороны адептов тех или иных религий — и христианства в том числе.
Но является ли такое поведение проявлением именно религии? Это можно проверить по простой и испытанной методике — рассмотрим, как ведут себя люди, если этот фактор, религию, убрать. У нас был случай это проверить — я напомню еще раз о грандиозном социальном эксперименте, когда значительная часть человечества — в СССР и зависящих от него странах, в Китае, в Кампучии — жила в условиях полностью или почти отсутствующей религии. Породил ли этот эксперимент более терпимые и открытые к диалогу общества? Как раз наоборот — он породил общества более закрытые и нетерпимые. Нетерпимость, фанатизм, начетничество, жестокое принуждение к «правильным» взглядам — все это отлично обходится и без религии. Царство, в которое загоняют железной рукой, вполне может быть чисто светским — и даже решительно атеистическим.
На уровне отдельных людей мы, конечно, можем встретить благожелательных, культурных, терпимых атеистов — а можем встретить атеистов грубых, агрессивных и нетерпимых. Последние (как и скандалисты вообще) привлекают больше внимания. Увы, агрессия, нетерпимость и стремление принудить других к согласию — это общая черта человеческого рода.
Парадоксальным образом, даже люди, на знаменах которых написано «терпимость» и «разнообразие», склонны ненавидеть и преследовать тех, кто не разделяет именно их версии разнообразия и терпимости — как мы и видим на примере судебных процессов против христианских предпринимателей, которые уклонялись от обслуживания некоторых мероприятий.
То, что атеистические режимы были в большей степени склонны к принуждению, связано с принципиальным различием в картинах мира. Для христианина окончательная победа добра и установление Царства Божия на земле произойдет в результате сверхъестественного вмешательства Бога, причем это вмешательство произойдет именно тогда, когда победа сил зла будет более всего казаться очевидной и окончательной. Христиане спокойно относятся к тому факту, что человеческими усилиями в этом мире совершенно царства добра и справедливости построить невозможно, и не предпринимают таких попыток. Люди, отвергающие христианское возвещение, никак не могут помешать ни Царству Божию открыться, ни желающим покаянием и верой в него войти.
Для атеистических идеологий дело обстоит иначе — единственное царство, которое они предлагают, может быть создано только людьми и только по эту сторону истории, причем те, кто отказываются участвовать в его строительстве — или, тем более, исповедуют взгляды, с этим строительством несовместимые, могут ему реально помешать. Соблазн подавить тех, кто не хочет строить светлое царство силой, в этом случае сильнее, и мы видим, как люди ему поддавались.