О Троице-Сергиевой Лавре
Троице-Сергиева Лавра. Тысячи паломников со всего мира устремляются в это место, в одну из двух обителей в России, имеющих статус лавры. Что знаем мы об истории этой великой святыни нашей страны? Какую роль сыграла она в судьбе нашего Отечества?
На центральной площади Троице-Сергиевой Лавры стоит необычный обелиск, привлекающий внимание многих туристов. Установил его в 1792 году знаменитый ученый и церковный деятель — митрополит Платон (Левшин). «Три были несчастливыя для России времена, — написано на обелиске, — и в оных сия обитель к сохранению отечества содействовала». На каждой грани обелиска — медальон с текстом, поясняющим, какую именно роль играла Лавра в ту или иную эпоху…
Многие знают монастырь святого Сергия Радонежского как духовный центр русского Православия и собрание замечательных памятников архитектуры. Но не всем известно, сколь важную роль он играл на крутых поворотах российской истории. И трудно сказать, в какой стране и как бы мы жили сегодня, если бы не эта обитель.
В середине XIV века Русь терзали непрекращающиеся междоусобные войны. Князья выводили полки друг против друга, а иногда собственные руки обагряли кровью таких же, как они сами, князей Рюрикова рода. Народ пребывал во тьме духовной. Ордынские набеги обрушивались на древние города, главные культурные центры Руси. Не хватало ни книг, ни грамотных людей. Даже искусных ремесленников оставалось ничтожно мало. Оскудела и монашеская традиция…
Ко времени возмужания Сергия Орда правила Русью около ста лет. Она то усиливалась, то ослабевала. Порой русским князьям удавалось наносить ордынским отрядам поражения, порой русские города восставали, и гнет ордынский несколько ослабевал. Но для решающего столкновения время пока не наступило: Руси не хватало сил. Ханы продолжали требовать дань, совершали карательные походы в случае неповиновения, а русские князья стремились не столько избавиться от власти Орды, сколько использовать ордынцев в политических играх, устраняя своих соперников их руками.
В то время монастырь преподобного Сергия едва ли не полностью помещался там, где сегодня расположена его центральная площадь. Небольшая деревянная церковь, скромные монашеские кельи, несколько хозяйственных построек — вот, пожалуй, и все… Вокруг же стояли глухие радонежские леса, в которых не было ни души, а условия жизни были столь тяжелы, что старший брат преподобного Сергия, Стефан, не выдержал испытаний и ушел жить в московскую Богоявленскую обитель. Но постепенно вокруг отшельника Сергия начали собираться другие монахи, у него появились ученики, а слава о святом начала распространяться по всей Руси и за ее пределы.
В монастыре при преподобном Сергии не принимали пожертвований — на жизнь монахи зарабатывали только своим трудом, а сам настоятель ежедневно ходил за два километра с ведрами, дабы с утра принести воды своим братьям-монахам. Не брезговал он, когда требовалось, и тяжелой плотницкой работой, хотя был сыном знатного человека — ростовского боярина.
Преподобный считал, что монаху, а тем более священнику, не подобает быть безграмотным неучем. В его скромном монастыре средства шли в первую очередь на приобретение книг. Здесь также покровительствовали иконописцам.
Именно простота и мудрость привлекали к нему людей со всей страны. За советом приходили и князья, которых преподобный Сергий стремился отвратить от междоусобных войн. Ради установления мира он даже отказывался на время от своего уединения в лесной чащобе. С миротворческими миссиями он посещал Нижний Новгород (1365) и Рязань (1385), как миротворец же участвовал в княжеском съезде в Переславле-Залесском (1374).
Святой Сергий учил людей в первую очередь любви и прощению. Он и сам подавал пример смирения в самых сложных ситуациях. Например, когда среди монахов началась борьба за право первенства, он тайно покинул обитель, дабы не быть источником раздражения и интриг. Братии пришлось потратить немало сил, чтобы вернуть игумена обратно…
Однако все это не означало абсолютного непротивления злу всегда и во всем.
В то время московскому князю Дмитрию Ивановичу предстояло сделать непростой выбор: вновь покориться ханам, ожидая еще более незавидной участи для Русской земли, либо рискнуть и дать им отпор. За советом князь Дмитрий поехал к преподобному Сергию, и тот не стал отговаривать правителя от сражения. Напротив, благословил князя и поручил двум своим монахам, Пересвету и Ослябе, отправиться вместе с войском.
Князь победил большое ордынское войско на реке Воже в 1378 году. Однако главное столкновение назрело к 1380 году.
Дмитрий Иванович перешел Дон и дал бой ордынцам на Куликовом поле. Победа в ней стала первым шагом к освобождению русских земель, а сам князь получил прозвище Димитрия Донского…
Об этом эпизоде из жизни преподобного Сергия знают сегодня многие. Гораздо менее известен и осмыслен другой его вклад в будущее страны: после кончины Сергия его ученики разошлись по всей Руси, проникли далеко на Север, который тогда еще был слабо заселен. Создавая новые монастыри, они возрождали ослабевшую было традицию русского монашества. Сам их духовный пример влиял на общество едва ли не больше, чем славная победа на Куликовом поле, ведь многие ученики оказались вполне достойны учителя и заслужили не меньшее уважение среди людей.
70 учеников Сергия Радонежского причислены к лику святых. Многие города возникли вокруг монастырей, основанных ими. Многие земли на севере были освоены в первую очередь монахами, выходцами из Троице-Сергиевой обители.
Речь о периоде Смутного времени, когда обители вновь довелось сыграть важную роль: монастырь не только стал центром консолидации русского общества, но и вписал свою страницу в военную историю Смуты. Шестнадцать месяцев — с октября 1608 по январь 1610 года — он выдерживал осаду вражеских войск.
В Москве тогда правил государь Василий Иванович из рода князей Шуйских, Рюрикович. Русская церковь признала его и возложила ему на голову державный венец. Троице-Сергиев монастырь оказывал царю поддержку.
Но неподалеку от Москвы, в Тушине, расположился с большой армией самозванец Лжедмитрий II. У него под рукой ходили авантюристы разных мастей: поляки, литовцы, русские «воровские» казаки, изменники из числа московских дворян, «перелетевших» в стан фальшивого царика за почестями.
Захват обители стал тогда для самозванца одной из ключевых задач. Это не только позволяло ему с северо-востока окружить Москву, где продолжал обороняться Василий Шуйский. Куда важнее было идейное значение монастыря. На фоне гражданской войны и безвластия позиция троицких иноков могла сыграть ключевую роль. Лжедмитрий хорошо понимал: кого поддержат в обители — тот и может претендовать на власть в стране.
Но не только самозванец подумывал о захвате монастыря. Его «полевые командиры» — польские паны и атаманы казачьи — мечтали о сокровищах из монастырской ризницы. Многие из них «спали и видели» сказочное обогащение, дело оставалось за малым: войти в стены обители и разграбить ее.
К монастырю подошло огромное войско, состоявшее из польско-литовских военных под управлением гетмана Яна Сапеги, а также «тушинцев», то есть русских сторонников Лжедмитрия. Последних возглавлял ловкий и дерзкий командир — пан Александр Лисовский. Точное число войск неизвестно, по подсчетам историков в их составе могло быть от десяти до пятнадцати тысяч ратников, то есть на каждого защитника обители приходилось по 4-7 осаждающих.
Число ратников, оказавшихся под стягами Святой Троицы, было невелико. Способных держать оружие оказалось две-три тысячи человек. Вместе с монахами в обители заперлись стрельцы, опытные военачальники из дворян, а также крестьяне из окрестных сел. Правда, Лавра располагала превосходной артиллерией, такой, о которой Сапега с Лисовским могли только мечтать.
Осаждающие надеялись, что никто не станет рисковать жизнью ради непопулярного царя Василия, коего многие считали очередным временщиком. От Лавры ждали признания Лжедмитрия законным государем и выдачи денежной казны. Но братия, стрельцы, дворяне и прочие участники обороны встали насмерть, не желая покоряться.
Осажденные видели в своем сопротивлении не только политический, но и христианский смысл. Как сообщает один из исторических источников того времени, они молились, отстаивали службы и прибегали к помощи преподобного Сергия: «Первыми воеводы князь Григорий Борисович Долгорукий и Алексей Голохвастов целовали животворящий крест Господень у раки чудотворца, а затем также и дворяне, и дети боярские, и слуги монастырские, и стрельцы, и все христолюбивое воинство, и все православные христиане. И с той поры было… братолюбие великое, и все с усердием без измены бились с врагами».
Началась многомесячная осада. К лету 1609 года в монастыре осталось не более двухсот боеспособных ратников и всего 40 монахов из прежних 300. Отряды, шедшие на поддержку обители, редко прорывались за ворота. Войско же осаждавших время от времени получало подкрепления. От голода в монастыре ежедневно умирало до пятнадцати человек, а стены (они были куда ниже, чем сегодня), не могли служить надежной защитой. Ядро, след от которого сохранили до наших дней, попало в двери Троицкого храма прямо во время богослужения…
Впрочем, и враги несли огромные потери. Боевые вылазки стрельцов, несколько неудачных штурмов, хорошая работа артиллерии и нападения извне — все это сильно измотало осаждавших. Осада монастыря стоила им дорого. Все попытки подвести подкоп под стены обители оканчивались неудачей. Перестрелки, мелкие стычки и большие бои стали каждодневной реальностью для бойцов Сапеги и Лисовского. Они все еще мечтали о золоте и серебре в сундуках монахов, но в реальности получали только свинец. Русские участники осады все больше и больше утверждались в мысли, что они совершают большой грех, и сам Господь препятствует их затее.
И вот 7 августа 1609 года состоялся большой штурм. Шансов у двухсот защитников обители не было, но…
Из-за сложной системы сигналов наступавшие части запутались в ночной темноте. Иностранные солдаты, услышав русскую речь своих союзников-«тушинцев», приняли их за противника. Наступление переросло в резню осаждавшими друг друга. Обреченная на победу армия Сапеги нанесла сильнейшее поражение сама себе, а позже ее добила артиллерия защитников монастыря.
Между тем к обители неотвратимо приближалось большое войско князя М. В. Скопина-Шуйского, сильнейшего сторонника царя Василия. Оно представляло смертельную угрозу для осаждающих.
И вот 12 января 1610 года «…гетман Сапега и Лисовский со всеми польскими и литовскими людьми и с русскими изменниками побежали к Дмитрову, никем не гонимые, только десницей Божией. В таком ужасе они бежали, что и друг друга не ждали, и запасы свои бросали. И великое богатство многие после них на дорогах находили — не худшие вещи, но и золото, и серебро, и дорогие одежды, и коней».
Итак, Сапега бесславно отвел свои войска. Его армия понесла большие потери. Но моральный урон от поражения был еще сильнее — русское общество восприняло случившееся однозначно: пример стойкости Лавры изменил отношение к происходящему в стране, у людей появились силы бороться.
А уже через два года монастырь стал одним из центров консолидации сил, благодаря которым ополчению Минина и Пожарского удалось дойти до Москвы и положить конец Смуте.
Почему же осада провалилась? В стойкости защитников Лавры никто не сомневается, но ее одной было недостаточно… Каждый может судить сам о событиях того времени. Но участники той обороны и даже некоторые осаждавшие говорили, что видели по ночам на стене самого преподобного Сергия, который с молитвой обходил свою обитель…
Стоит отметить, что царь-реформатор никогда не забывал о том, что сделал для него монастырь преподобного Сергия. При Петре в Лавре было возведено сразу несколько важных строений, определивших сегодняшний облик обители. Это трапезный храм, на втором этаже которого расположилась просторная монастырская библиотека, надвратная церковь и здание царского дворца, где ныне расположена Московская духовная академия.
Архитектурный стиль того времени уникален: русское или, как его еще называли, нарышкинское барокко — своего рода переходный этап между старой московской Русью и новой империей с ее державным петербургским блеском. Именно барочный стиль того времени придал Лавре ее запоминающийся внешний облик.
Так, к примеру, еще одна важная страница летописи — это время революции, с которым связана почти детективная судьба мощей преподобного Сергия Радонежского, голова которого была похищена… из самых наилучших побуждений.
К 1917 году монастырь был крупнейшим духовным центром страны: вокруг него вырос огромный город, рядом появилась железная дорога. От пустынного захолустья не осталось и следа. В самой обители было около четырех сотен монахов, а еще студенты семинарии, паломники, работники-миряне… Вся жизнь выросшего вокруг монастыря Сергиева Посада зависела от обители. Однако грозные перемены были уже на пороге…
В 1918 году монастырь превратили в трудовую артель, а в 1919-м и вовсе закрыли. Именно тогда среди работников созданной при нем Комиссии по охране памятников истории и старины созрел заговор. Узнав, что власти планируют вскрыть мощи преподобного Сергия, а затем, скорее всего, уничтожить их, несколько человек из комиссии отважились похитить голову святого и сохранить ее до лучших времен.
Известный ученый и священник Павел Флоренский, а также член комиссии и видный реставратор Юрий Олсуфьев вошли в храм под видом сотрудников музея и смогли отделить от тела, а затем вынести голову преподобного Сергия.
После этого на протяжении многих лет святыня сохранялась заговорщиками, переходя от одного из них к другому. Она была возвращена в монастырь лишь после войны, когда обитель вновь передали Церкви.
В послевоенное время отношения между Церковью и советской властью во многом изменились. В 1943 году Сталин, стремясь заручиться поддержкой верующих, пошел на ряд послаблений: впервые с 1920-х годов было разрешено избрать патриарха, власти вернули некоторые храмы и даже разрешили выпускать одно-единственное церковное издание — «Журнал Московской Патриархии». Но что еще более важно: Сталин позволил возобновить легальную подготовку священников, восстановить семинарии.
До этого любое собрание с целью просто изучать Библию являлось незаконным и каралось по всей строгости того времени. Теперь же Церковь получила возможность подготовить новое поколение священников, в котором она так нуждалась после репрессий и многолетнего насаждения ненависти к духовенству.
Уже в 1949 году в Троице-Сергиевой Лавре вновь начали работу Московская духовная семинария и академия. Кроме того, в обители начала возрождаться и монашеская жизнь. За три года до этого здесь состоялась первая за 26 лет Литургия.
Для советской власти Троице-Сергиева Лавра стала «образцово-показательным» монастырем: сюда привозили иностранные делегации, стремясь показать им якобы существующую в Советском Союзе свободу вероисповедания.
Поэтому даже в годы особенно жестоких хрущевских гонений на Церковь, получивших в церковной среде прозвание «черная оттепель», монастырь не был закрыт. А это, в свою очередь, помогло сохранить и укрепить в нем монашескую традицию.
В результате история времен преподобного Сергия повторилась вновь. Когда в конце 1980-х началось возрождение церковной жизни, именно из братии Лавры вышли многие епископы, священники и настоятели новых монастырей. Лавра вновь стала той точкой, из которой пошло духовное возрождение страны и Церкви.
Троицкий храм — не самый крупный в архитектурном ансамбле Лавры, но именно сюда спешит большинство приехавших в монастырь. Все время, пока храм открыт для посещения людей, поток идущих в него не прекращается: паломники спешат поклониться мощам основателя обители, преподобного Сергия.
И все время, пока тянется нескончаемая очередь, у раки с мощами не прекращается молитва-акафист основателю обители: монахи читают его, сменяя друг друга. В самом центре Лавры, в центре главного монастыря страны, разговор с Богом не прекращается ни на секунду.
На центральной площади Троице-Сергиевой Лавры стоит необычный обелиск, привлекающий внимание многих туристов. Установил его в 1792 году знаменитый ученый и церковный деятель — митрополит Платон (Левшин). «Три были несчастливыя для России времена, — написано на обелиске, — и в оных сия обитель к сохранению отечества содействовала». На каждой грани обелиска — медальон с текстом, поясняющим, какую именно роль играла Лавра в ту или иную эпоху…
Многие знают монастырь святого Сергия Радонежского как духовный центр русского Православия и собрание замечательных памятников архитектуры. Но не всем известно, сколь важную роль он играл на крутых поворотах российской истории. И трудно сказать, в какой стране и как бы мы жили сегодня, если бы не эта обитель.
Возрождение страны
Южная грань обелиска посвящена эпохе основателя монастыря. Преподобный Сергий Радонежский (1314 или 1322 — 1392) избегал почестей и больших должностей, он даже отказался от предложения стать преемником митрополита Московского Алексия. Но поразительным образом именно преподобный Сергий, проводивший жизнь в молитве и общении с учениками, сыграл ключевую роль в истории своего времени.В середине XIV века Русь терзали непрекращающиеся междоусобные войны. Князья выводили полки друг против друга, а иногда собственные руки обагряли кровью таких же, как они сами, князей Рюрикова рода. Народ пребывал во тьме духовной. Ордынские набеги обрушивались на древние города, главные культурные центры Руси. Не хватало ни книг, ни грамотных людей. Даже искусных ремесленников оставалось ничтожно мало. Оскудела и монашеская традиция…
Ко времени возмужания Сергия Орда правила Русью около ста лет. Она то усиливалась, то ослабевала. Порой русским князьям удавалось наносить ордынским отрядам поражения, порой русские города восставали, и гнет ордынский несколько ослабевал. Но для решающего столкновения время пока не наступило: Руси не хватало сил. Ханы продолжали требовать дань, совершали карательные походы в случае неповиновения, а русские князья стремились не столько избавиться от власти Орды, сколько использовать ордынцев в политических играх, устраняя своих соперников их руками.
В то время монастырь преподобного Сергия едва ли не полностью помещался там, где сегодня расположена его центральная площадь. Небольшая деревянная церковь, скромные монашеские кельи, несколько хозяйственных построек — вот, пожалуй, и все… Вокруг же стояли глухие радонежские леса, в которых не было ни души, а условия жизни были столь тяжелы, что старший брат преподобного Сергия, Стефан, не выдержал испытаний и ушел жить в московскую Богоявленскую обитель. Но постепенно вокруг отшельника Сергия начали собираться другие монахи, у него появились ученики, а слава о святом начала распространяться по всей Руси и за ее пределы.
В монастыре при преподобном Сергии не принимали пожертвований — на жизнь монахи зарабатывали только своим трудом, а сам настоятель ежедневно ходил за два километра с ведрами, дабы с утра принести воды своим братьям-монахам. Не брезговал он, когда требовалось, и тяжелой плотницкой работой, хотя был сыном знатного человека — ростовского боярина.
Преподобный считал, что монаху, а тем более священнику, не подобает быть безграмотным неучем. В его скромном монастыре средства шли в первую очередь на приобретение книг. Здесь также покровительствовали иконописцам.
Именно простота и мудрость привлекали к нему людей со всей страны. За советом приходили и князья, которых преподобный Сергий стремился отвратить от междоусобных войн. Ради установления мира он даже отказывался на время от своего уединения в лесной чащобе. С миротворческими миссиями он посещал Нижний Новгород (1365) и Рязань (1385), как миротворец же участвовал в княжеском съезде в Переславле-Залесском (1374).
Святой Сергий учил людей в первую очередь любви и прощению. Он и сам подавал пример смирения в самых сложных ситуациях. Например, когда среди монахов началась борьба за право первенства, он тайно покинул обитель, дабы не быть источником раздражения и интриг. Братии пришлось потратить немало сил, чтобы вернуть игумена обратно…
Однако все это не означало абсолютного непротивления злу всегда и во всем.
В то время московскому князю Дмитрию Ивановичу предстояло сделать непростой выбор: вновь покориться ханам, ожидая еще более незавидной участи для Русской земли, либо рискнуть и дать им отпор. За советом князь Дмитрий поехал к преподобному Сергию, и тот не стал отговаривать правителя от сражения. Напротив, благословил князя и поручил двум своим монахам, Пересвету и Ослябе, отправиться вместе с войском.
Князь победил большое ордынское войско на реке Воже в 1378 году. Однако главное столкновение назрело к 1380 году.
Дмитрий Иванович перешел Дон и дал бой ордынцам на Куликовом поле. Победа в ней стала первым шагом к освобождению русских земель, а сам князь получил прозвище Димитрия Донского…
Об этом эпизоде из жизни преподобного Сергия знают сегодня многие. Гораздо менее известен и осмыслен другой его вклад в будущее страны: после кончины Сергия его ученики разошлись по всей Руси, проникли далеко на Север, который тогда еще был слабо заселен. Создавая новые монастыри, они возрождали ослабевшую было традицию русского монашества. Сам их духовный пример влиял на общество едва ли не больше, чем славная победа на Куликовом поле, ведь многие ученики оказались вполне достойны учителя и заслужили не меньшее уважение среди людей.
70 учеников Сергия Радонежского причислены к лику святых. Многие города возникли вокруг монастырей, основанных ими. Многие земли на севере были освоены в первую очередь монахами, выходцами из Троице-Сергиевой обители.
Смута
В боковых воротах Троицкой церкви, почти над самой ракой с мощами преподобного Сергия зияет отверстие — след от попавшего некогда в храм ядра. Его специально сохранили в память о событиях, которым на обелиске митрополита Платона уделено сразу две грани: восточная и северная.Речь о периоде Смутного времени, когда обители вновь довелось сыграть важную роль: монастырь не только стал центром консолидации русского общества, но и вписал свою страницу в военную историю Смуты. Шестнадцать месяцев — с октября 1608 по январь 1610 года — он выдерживал осаду вражеских войск.
В Москве тогда правил государь Василий Иванович из рода князей Шуйских, Рюрикович. Русская церковь признала его и возложила ему на голову державный венец. Троице-Сергиев монастырь оказывал царю поддержку.
Но неподалеку от Москвы, в Тушине, расположился с большой армией самозванец Лжедмитрий II. У него под рукой ходили авантюристы разных мастей: поляки, литовцы, русские «воровские» казаки, изменники из числа московских дворян, «перелетевших» в стан фальшивого царика за почестями.
Захват обители стал тогда для самозванца одной из ключевых задач. Это не только позволяло ему с северо-востока окружить Москву, где продолжал обороняться Василий Шуйский. Куда важнее было идейное значение монастыря. На фоне гражданской войны и безвластия позиция троицких иноков могла сыграть ключевую роль. Лжедмитрий хорошо понимал: кого поддержат в обители — тот и может претендовать на власть в стране.
Но не только самозванец подумывал о захвате монастыря. Его «полевые командиры» — польские паны и атаманы казачьи — мечтали о сокровищах из монастырской ризницы. Многие из них «спали и видели» сказочное обогащение, дело оставалось за малым: войти в стены обители и разграбить ее.
К монастырю подошло огромное войско, состоявшее из польско-литовских военных под управлением гетмана Яна Сапеги, а также «тушинцев», то есть русских сторонников Лжедмитрия. Последних возглавлял ловкий и дерзкий командир — пан Александр Лисовский. Точное число войск неизвестно, по подсчетам историков в их составе могло быть от десяти до пятнадцати тысяч ратников, то есть на каждого защитника обители приходилось по 4-7 осаждающих.
Число ратников, оказавшихся под стягами Святой Троицы, было невелико. Способных держать оружие оказалось две-три тысячи человек. Вместе с монахами в обители заперлись стрельцы, опытные военачальники из дворян, а также крестьяне из окрестных сел. Правда, Лавра располагала превосходной артиллерией, такой, о которой Сапега с Лисовским могли только мечтать.
Осаждающие надеялись, что никто не станет рисковать жизнью ради непопулярного царя Василия, коего многие считали очередным временщиком. От Лавры ждали признания Лжедмитрия законным государем и выдачи денежной казны. Но братия, стрельцы, дворяне и прочие участники обороны встали насмерть, не желая покоряться.
Осажденные видели в своем сопротивлении не только политический, но и христианский смысл. Как сообщает один из исторических источников того времени, они молились, отстаивали службы и прибегали к помощи преподобного Сергия: «Первыми воеводы князь Григорий Борисович Долгорукий и Алексей Голохвастов целовали животворящий крест Господень у раки чудотворца, а затем также и дворяне, и дети боярские, и слуги монастырские, и стрельцы, и все христолюбивое воинство, и все православные христиане. И с той поры было… братолюбие великое, и все с усердием без измены бились с врагами».
Началась многомесячная осада. К лету 1609 года в монастыре осталось не более двухсот боеспособных ратников и всего 40 монахов из прежних 300. Отряды, шедшие на поддержку обители, редко прорывались за ворота. Войско же осаждавших время от времени получало подкрепления. От голода в монастыре ежедневно умирало до пятнадцати человек, а стены (они были куда ниже, чем сегодня), не могли служить надежной защитой. Ядро, след от которого сохранили до наших дней, попало в двери Троицкого храма прямо во время богослужения…
Впрочем, и враги несли огромные потери. Боевые вылазки стрельцов, несколько неудачных штурмов, хорошая работа артиллерии и нападения извне — все это сильно измотало осаждавших. Осада монастыря стоила им дорого. Все попытки подвести подкоп под стены обители оканчивались неудачей. Перестрелки, мелкие стычки и большие бои стали каждодневной реальностью для бойцов Сапеги и Лисовского. Они все еще мечтали о золоте и серебре в сундуках монахов, но в реальности получали только свинец. Русские участники осады все больше и больше утверждались в мысли, что они совершают большой грех, и сам Господь препятствует их затее.
И вот 7 августа 1609 года состоялся большой штурм. Шансов у двухсот защитников обители не было, но…
Из-за сложной системы сигналов наступавшие части запутались в ночной темноте. Иностранные солдаты, услышав русскую речь своих союзников-«тушинцев», приняли их за противника. Наступление переросло в резню осаждавшими друг друга. Обреченная на победу армия Сапеги нанесла сильнейшее поражение сама себе, а позже ее добила артиллерия защитников монастыря.
Между тем к обители неотвратимо приближалось большое войско князя М. В. Скопина-Шуйского, сильнейшего сторонника царя Василия. Оно представляло смертельную угрозу для осаждающих.
И вот 12 января 1610 года «…гетман Сапега и Лисовский со всеми польскими и литовскими людьми и с русскими изменниками побежали к Дмитрову, никем не гонимые, только десницей Божией. В таком ужасе они бежали, что и друг друга не ждали, и запасы свои бросали. И великое богатство многие после них на дорогах находили — не худшие вещи, но и золото, и серебро, и дорогие одежды, и коней».
Итак, Сапега бесславно отвел свои войска. Его армия понесла большие потери. Но моральный урон от поражения был еще сильнее — русское общество восприняло случившееся однозначно: пример стойкости Лавры изменил отношение к происходящему в стране, у людей появились силы бороться.
А уже через два года монастырь стал одним из центров консолидации сил, благодаря которым ополчению Минина и Пожарского удалось дойти до Москвы и положить конец Смуте.
Почему же осада провалилась? В стойкости защитников Лавры никто не сомневается, но ее одной было недостаточно… Каждый может судить сам о событиях того времени. Но участники той обороны и даже некоторые осаждавшие говорили, что видели по ночам на стене самого преподобного Сергия, который с молитвой обходил свою обитель…
Великий реформатор и великий монастырь
Последняя сторона обелиска посвящена эпохе Петра Великого, еще одному поворотному моменту в истории. А ведь если бы не Троице-Сергиева Лавра, то ни петровских реформ, ни Санкт-Петербурга, ни русского флота могло бы не быть. Ведь именно здесь, в Лавре, будущий император в юные годы дважды находил убежище, спасаясь от восставших стрельцов.Стоит отметить, что царь-реформатор никогда не забывал о том, что сделал для него монастырь преподобного Сергия. При Петре в Лавре было возведено сразу несколько важных строений, определивших сегодняшний облик обители. Это трапезный храм, на втором этаже которого расположилась просторная монастырская библиотека, надвратная церковь и здание царского дворца, где ныне расположена Московская духовная академия.
Архитектурный стиль того времени уникален: русское или, как его еще называли, нарышкинское барокко — своего рода переходный этап между старой московской Русью и новой империей с ее державным петербургским блеском. Именно барочный стиль того времени придал Лавре ее запоминающийся внешний облик.
После обелиска
Но, конечно же, на эпохе митрополита Платона история Лавры не закончилась. Если бы памятный обелиск устанавливали не в конце восемнадцатого века, а сегодня, граней для него потребовалось бы больше.Так, к примеру, еще одна важная страница летописи — это время революции, с которым связана почти детективная судьба мощей преподобного Сергия Радонежского, голова которого была похищена… из самых наилучших побуждений.
К 1917 году монастырь был крупнейшим духовным центром страны: вокруг него вырос огромный город, рядом появилась железная дорога. От пустынного захолустья не осталось и следа. В самой обители было около четырех сотен монахов, а еще студенты семинарии, паломники, работники-миряне… Вся жизнь выросшего вокруг монастыря Сергиева Посада зависела от обители. Однако грозные перемены были уже на пороге…
В 1918 году монастырь превратили в трудовую артель, а в 1919-м и вовсе закрыли. Именно тогда среди работников созданной при нем Комиссии по охране памятников истории и старины созрел заговор. Узнав, что власти планируют вскрыть мощи преподобного Сергия, а затем, скорее всего, уничтожить их, несколько человек из комиссии отважились похитить голову святого и сохранить ее до лучших времен.
Известный ученый и священник Павел Флоренский, а также член комиссии и видный реставратор Юрий Олсуфьев вошли в храм под видом сотрудников музея и смогли отделить от тела, а затем вынести голову преподобного Сергия.
После этого на протяжении многих лет святыня сохранялась заговорщиками, переходя от одного из них к другому. Она была возвращена в монастырь лишь после войны, когда обитель вновь передали Церкви.
Академия
Отдельная страница в истории Лавры — московские духовные школы, один из крупнейших центров подготовки православного духовенства, расположенный в лаврских стенах.В послевоенное время отношения между Церковью и советской властью во многом изменились. В 1943 году Сталин, стремясь заручиться поддержкой верующих, пошел на ряд послаблений: впервые с 1920-х годов было разрешено избрать патриарха, власти вернули некоторые храмы и даже разрешили выпускать одно-единственное церковное издание — «Журнал Московской Патриархии». Но что еще более важно: Сталин позволил возобновить легальную подготовку священников, восстановить семинарии.
До этого любое собрание с целью просто изучать Библию являлось незаконным и каралось по всей строгости того времени. Теперь же Церковь получила возможность подготовить новое поколение священников, в котором она так нуждалась после репрессий и многолетнего насаждения ненависти к духовенству.
Уже в 1949 году в Троице-Сергиевой Лавре вновь начали работу Московская духовная семинария и академия. Кроме того, в обители начала возрождаться и монашеская жизнь. За три года до этого здесь состоялась первая за 26 лет Литургия.
Для советской власти Троице-Сергиева Лавра стала «образцово-показательным» монастырем: сюда привозили иностранные делегации, стремясь показать им якобы существующую в Советском Союзе свободу вероисповедания.
Поэтому даже в годы особенно жестоких хрущевских гонений на Церковь, получивших в церковной среде прозвание «черная оттепель», монастырь не был закрыт. А это, в свою очередь, помогло сохранить и укрепить в нем монашескую традицию.
В результате история времен преподобного Сергия повторилась вновь. Когда в конце 1980-х началось возрождение церковной жизни, именно из братии Лавры вышли многие епископы, священники и настоятели новых монастырей. Лавра вновь стала той точкой, из которой пошло духовное возрождение страны и Церкви.
Не самая большая церковь
Сегодня в Лавру ежедневно приезжают тысячи паломников. В монастыре действует 11 храмов, а Литургия служится в общей сложности пять раз в день.Троицкий храм — не самый крупный в архитектурном ансамбле Лавры, но именно сюда спешит большинство приехавших в монастырь. Все время, пока храм открыт для посещения людей, поток идущих в него не прекращается: паломники спешат поклониться мощам основателя обители, преподобного Сергия.
И все время, пока тянется нескончаемая очередь, у раки с мощами не прекращается молитва-акафист основателю обители: монахи читают его, сменяя друг друга. В самом центре Лавры, в центре главного монастыря страны, разговор с Богом не прекращается ни на секунду.
Только зарегистрированные и авторизованные пользователи могут оставлять комментарии.
