Нашел ли Господь Иуду в аду?

О личности Иуды, мотивах его предательства и отношении к нему размышляет протоиерей Вячеслав Перевезенцев.

Ария Иуды и выкраденное Евангелие

Иуда, кто он? «Раб и льстец, ученик и наветник, друг и диавол» (из песнопений Страстной Среды). Почему фигура именно этого ученика Христа всегда притягивала к себе так много внимания? Думаю, что это связано не только с его личностью, но и с феноменом предательства, который с ней ассоциируется. Попробуем немного в эти дни Страстной седмицы поразмышлять и об Иуде, и о предательстве.
Так получилось, что мое более или менее сознательное знакомство с Евангелием случилось в связи с образом Иуды, пусть и литературным, точнее – музыкальным.
Мне было лет 14-15, и был я в те времена вполне обычным советским школьником, то есть вполне убежденным атеистом. Впрочем, элементы антисоветские в моей жизни тогда уже присутствовали, если не в плане политическом и социальном, то в культурном.
Я, как и многие мои друзья, очень увлекался рок-музыкой. Это было не просто хобби, это было огромной и важной частью жизни. Те, кто в те же времена (конец 70-х) разделял наше увлечение, помнят, как нелегко было достать хорошую запись, и уж тем более пластинку. Но мы доставали, иногда буквально на один день, чтобы переписать и обменять на что-то другое, или просто вернуть.
Так ко мне попал двойной альбом с рок-оперой «Jesus Christ Superstar». Эту замечательную оперу Эндрю Ллойд Веббера я уже знал и очень любил. На пластинке были слова либретто, которое написал Тим Райс, и мне очень захотелось понять, про что же эта замечательная музыка. Я быстро переписал слова и стал переводить.
Надо сказать, что в школе я учился очень дурно, и английский был не исключением – я его не знал. Но желание было так велико, что, взяв словарь, слово за словом я перевел, если это, конечно, можно назвать переводом, весь текст. Содержание стало смутно просвечиваться. Хотя понял я немного, но, как мне кажется, уловил существенное, а именно, что главным героем оперы является не Иисус, хотя его арию и пел мой любимый Иэн Гиллан из Deep Purple, а Иуда.
Иуда выглядел более осознанным персонажем. Он все время переживает, он постоянно критикует Иисуса, в частности, за то, что тот, по его мнению, попустил событиям выйти из-под контроля, пошел на поводу у толпы, в буквальном смысле слова «бого-творящей» Иисуса. Складывалось такое впечатление, что для Иуды и авторов оперы Иисус был просто человеком, пусть и очень хорошим. А вот толпа сделала его Богом, и это кончилось трагедией.
Иуда боялся, что если и дальше все пойдет в том же русле, то обязательно будет бунт против римлян и, как следствие, страшное кровопролитие, это и пытался он предотвратить, предавая своего учителя. Эту линию подчеркивает и образ Иисуса в рок-опере, он явно не понимает, чего от него хочет Бог и зачем Он посылает его на смерть.
Хорошо помню, что моим атеистическим взглядам такая трактовка евангельских событий была близка, и все же мне очень захотелось сравнить ее с тем, как это было на самом деле. Я стал спрашивать у знакомых, где можно что-то узнать про историю Иисуса и Иуды? Достаточно быстро стало понятно, что надо достать Библию. Но где, у кого? Ни у кого из моих друзей такой книги не было.
Я расширил круг своих поисков, и вот один мой приятель – мы вместе занимались в лыжной секции – сказал, что видел у бабушки старинную книгу, это, может быть, Библия. Я попросил мне ее принести. Это было невозможно, так как бабушка ни за что бы не разрешила вынести ее из дома. Тогда мы решили, что как только она заснет, он мне вынесет книгу, а рано утром я верну ему ее обратно. Так и сделали. Всю ночь я читал Евангелие и, понимая, что с книгой придется расстаться, переписал в тетрадочку всю Нагорную проповедь из Матфея.
Не могу сказать, что Евангельская версия Иисуса и Иуды тогда мне понравилась больше версии Тима Райса, скорее наоборот, но точно помню, что я догадался, что они разные. А главное, интерес к Евангелию с тех пор не оставлял меня.
Так как первый Новый Завет (это была ксерокопия) появился у меня спустя лет шесть, я стал в большом количестве скупать атеистическую литературу, потому что там обильно цитировалась Библия, и именно в этих безбожных книгах я впервые прочитал и про десять заповедей Моисея, и много чего другого.
Я поделился этими воспоминаниями для того, чтобы стало понятно: у меня к Иуде непростое отношение. Нет, Иуда, конечно, «беззаконный и злоименитый искариот», «сребролюбием недуговав омрачашеся, беззаконным судиям Тебе праведного Судию предает», и нам надо бежать его «несытыя души», но почему-то именно через него Господь впервые постучал в мое сердце.

Сойдя во ад, встретил ли Христос Иуду?

Помню, уже много лет спустя меня очень тронуло, когда я узнал, что митрополит Сурожский Антоний, особенно в конце жизни, размышлял о судьбе Иуды. В середине 90-х в беседах на Символ веры в своем приходе, говоря о сошествии Спасителя во ад, он вспоминал: «Помню, как-то я говорил с владыкой Василием об ужасе, какой мы испытываем, когда думаем, что Иуда не может быть спасен, и он мне ответил: «А вы никогда не думали, что Христос и Иуда встретились, когда Христос сошел во ад? И что тогда произошло — мы можем только надеяться».
Удивительный разговор двух святителей, не только глубоко укорененных в православной традиции, но и живших подлинной духовной жизнью. Они испытывают ужас и надежду, думая об Иуде. Для многих из нас этот ученик Христов – символ всего самого мерзкого и ужасного, что может быть с человеком, ведь это про него Сам Христос сказал, что «лучше такому человеку не родиться» (Мф. 26:24).
Из православной антропологии мы знаем, что человек не сводится к своим поступкам, он всегда больше них. Может быть, в этом и состоит надежда, и не только для Иуды? В любом случае, как говорил тот же митрополит Антоний, «личность Иуды очень таинственна», и, может быть, именно поэтому она так привлекала к себе внимание, особенно в последние столетия.
Впрочем, необходимо сказать, что это внимание было главным образом со стороны людей, далеких от Церкви, и не в последнюю очередь потому, что церковная традиция никакой особенной тайны в личности Иуды не видела. Он был «разбойник, вор и предатель Господа», пишет святитель Иоанн Златоуст. Казначей апостольской общины, Иуда воровал, и потому вошел в него бес, который и довел его сначала до предательства, а потом и до самоубийства. Из текста Евангелия трудно сделать другие выводы.

Мотивы предательства: неканонические версии

Но в статье известного дореволюционного библеиста и патролога профессора Московской духовной академии М.Д. Муретова «Иуда предатель» (1905 г.) приводятся аргументы и против того, чтобы считать сребролюбие главным мотивом в поступке Иуды, и против того, что сатана управлял им за неимением у того своей воли. Сам же Митрофан Дмитриевич считал, что поступок Иуды, скорее, был связан с тем, что он разочаровался в учении Иисуса.
С конца XIX века появляется много неканонических версий, объясняющих поступок Иуды-предателя.
Многие отмечали, что прозвище Искариот могло быть не обязательно связано с местом, откуда был родом Иуда, но и происходить от искаженного греч. σικάριος («сикарий»; «вооруженный кинжалом»), как иногда называли зелотов — участников освободительной борьбы против римского владычества в Иудее. Например, С.С. Аверинцев в энциклопедии «Мифы народов мира» основным мотивом злодейского поступка Иуды называет «мучительную любовь к Христу и желание спровоцировать учеников и народ на решительные действия».
О том, что Иуда, будучи зелотом, пытался организовать бунт против Рима, писали многие, например, Борхес, правда, это была не единственная его версия в рассказе «Три версии предательства Иуды». Другая состояла в том, что все это было проявлением Божьей воли. Об этом же говорится в произведении Аркадия и Бориса Стругацких «Отягощенные злом, или Сорок лет спустя». Иуда представляется как нищий олигофрен, прибившийся к компании Христа и полюбивший последнего.
Христос, попав в Иерусалим, чуть не затерялся среди лжепророков и разных «учителей», и единственным вариантом выделиться и привлечь к себе людей для него была мученическая смерть. Христос дает четкие инструкции дурачку Иуде, куда идти и что говорить, который делает это, не понимая значения своих действий.
Еще резче этот мотив выведен в позднем рассказе Юрия Нагибина «Любимый ученик». В нем Иуда не просто самый любимый из всех учеников, но единственный посвященный во все тайны, и именно ему Христос открывает, что должно ему совершить предательство, дабы состоялось спасение мира.
Все помнят, что у М. Булгакова в «Мастере и Маргарите» Иуда – тайный агент Рима и предает Иисуса он как раз из-за денег, чтобы увезти свою возлюбленную, но Низа бросает его, и тогда ему ничего не остается, как удавиться. Похожую версию про Иуду как двойного агента Рима мы находим в романе Кирилла Еськова «Евангелие от Афрания».
Можно было бы назвать и других авторов, которые так или иначе думали над поступком Иуды, но я еще немного остановлюсь на, может быть, самом важном для нашего разговора произведении — повести Леонида Андреева «Иуда Искариотский» (1907), которую он считал вершиной своего творчества. Повесть Леонида Андреева, в отличие от многих затрагивающих эту тему, не дает однозначных ответов. Сам автор об этом высказался следующим образом: «Как всегда, я только ставлю вопросы, но ответы на них не даю…» Среди мотивов поступка Иуды, по Андрееву, можно выделить следующие.
Во-первых, одиночество Иуды, его презираемость всеми, другими учениками и даже Самим Иисусом. Что рождается в душе человека, на которого никто не обращает внимания, до которого никому нет дела, расписывать не надо. А если этот человек еще безмерно самолюбив и горд? Впрочем, это уже второй мотив. Гордыня, зависть, обида порождают стремление Иуды доказать, что именно он больше всех любит Иисуса. Как поведут себя Его ученики, которые на словах горазды доказывать свою любовь и преданность, в час настоящего испытания? Эту проверку Иуда и устраивает им всем. И, наконец, третье и, может быть, самое важное для Андреева, который сам был по натуре мятежник и бунтарь.
Иуда своим «экспериментом-предательством» хочет как бы проверить, что «есть человек, что Ты помнишь его» (Пс. 8:5)? Кто лучше знает людей: Иисус, с Его верой в лучшее в человеке, или Иуда, с его убеждением, что в душе каждого человека — “всякая неправда, мерзость и ложь”, даже в душе доброго человека, если ее хорошенько поскрести? Кто победит в этом негласном споре Добра и Зла, т.е. каким будет исход “эксперимента”, поставленного Иудой? Важно иметь в виду, что Иуда в повести Л. Андреева хочет не доказать, а проверить свою правду.

Предательство под видом заботы

Конечно, о поступке Иуды, мотивах этого поступка, его личности можно рассуждать и спорить до бесконечности. Главное, чтобы мы при этом не забывали, что вопрос, который стоит в центре Евангелия – это не вопрос о том, кем был Иуда, а это вопрос – «за кого вы Меня почитаете?» (Мф. 16:15). И от ответа на этот вопрос зависит очень многое в нашей жизни.
А вот о чем несколько слов все же еще хочется сегодня сказать — это о феномене предательства. Вряд ли найдется взрослый человек, который на своей шкуре не испытал, что это такое. И хорошо, если это его предавали, а если – он.
Когда-то Виктор Гюго сказал: «Я безразлично отношусь к ножевым ударам врага, но мне мучителен булавочный удар друга». И это первое, о чем стоит сказать. Предательство может быть только между теми, кого соединяет родство, дружба, духовная или иная близость. Трудно предать чужого человека, чужую страну, чужие идеалы. Так что, как пел Сергей Никитин:
…И с другом не будет драки,
Если у вас, если у вас,
Если у вас друга нет,
Друга нет.
Думайте сами, решайте сами –
Иметь или не иметь.
Иметь или не иметь.
Известный психолог Михаил Литвак, размышляя о предательстве, вспоминает «Божественную комедию» Данте. В ней, как известно, великий флорентиец поместил предателей в девятом круге ада, причем мучаются они в четырех рвах, и чем дальше ров, тем страшнее мучения. В первом рву отбывают наказания предатели родных, среди них Каин, во втором рву — предатели Родины и единомышленников, в третьем — предатели сотрапезников, в четвертом — предатели Учителей. Именно в этом рву наряду с Брутом и Кассием, убийцами Юлия Цезаря, находится Иуда.
Мы можем удивляться, почему у Данте предатель Родины находится в лучшем положении, чем предатель сотрапезника, но у Данте на то были свои резоны, и он еще не знал, что:
Есть традиция добрая
В комсомольской семье.
Раньше думай о Родине,
А потом о себе.
И уж тем более нам трудно понять, почему Данте определил самую высокую кару для предателей Учителей. И Учителей все меньше и меньше, и с учениками становится все трудней и трудней, но, как верно заметил Михаил Литвак: «Человеком становятся благодаря Учителю». А значит, предать Учителя – это еще и предать самого себя. Если у тебя разногласие с Учителем – а такое вполне может быть – просто уйди в сторону, а не доказывай, что ты «святее папы Римского», обличая того, кому еще вчера смотрел в рот.
И еще очень важное замечание. Как правило, ни один предатель не осознает, что он предатель. Обычно он объясняет свой поступок интересами дела: «Не могу молчать», «Стою за правду», «Платон мне друг, но истина дороже» и т.д. Дескать, я никому не хочу причинить вреда, тем более Учителю, другу, но ради правого дела – необходимо… В этом контексте становится понятен психологический феномен поцелуя Иуды.

Об этом очень точно написала Олеся Николаева в своей книге «Поцелуй Иуды»: «Поцелуй (как и благословение) необходим предателю как знак самооправдания, который, как он надеется, может успокоить его совесть, удостоверить чистоту намерения, в чем так нуждается его душа, смятенная душа изменника: предать — предал, но ничего дурного как бы и не помышлял, не имел против…
Эта демонстрируемая пелена любви, дружбы и даже заботы, в которую тщательно драпируется предатель («Берите Его и ведите Его осторожно»), сознательно посылающий своего избранника на смерть, возможно, более красноречиво свидетельствует о его помрачении, одержимости и духовном параличе, чем если бы он стал откровенно объяснять мотивы своих действий и проявлял откровенную враждебность».
И все же, как мы, любящие Христа, должны относиться к Иуде, «сыну погибели»? Кому-то сам вопрос покажется странным и неуместным, особенно в эти дни Страстной седмицы. Но вот, например, митрополиту Сурожскому Антонию он таким не показался, и вот как он на него ответил:
«Что он злочестивый — это объективный факт, а как мы относимся: с болью в сердце или с яростью, — это наше дело, и это совсем другой вопрос. Гадать мы можем, найти настоящий ответ не можем, но я думаю, единственное, как мы можем отозваться на трагедию Иуды, это каким-то ужасом и состраданием, а не проклятиями и осуждением.И тут я хочу прибавить, что в службе Двенадцати Евангелий есть целый ряд мест, где говорится о тех, которые ответственны за смерть Христа, и говорится: не прости им, Господи… И это поздний перевод. Первичный перевод говорил: «Но прости им…» И я, грешным делом, когда читаю этот отрывок, перевираю его на старый лад, потому что у меня язык не повернется сказать перед Богом: «не прости» про кого бы то ни было».