Рассказывает автор Сергей Комаров: посещая с обычной катехизаторской беседой реабилитационный центр для наркоманов и алкоголиков, застал… мертвеца. За несколько часов до моего приезда скоропостижно скончалась молодая женщина лет тридцати, по имени Виктория.
Лечилась она от алкоголизма. Имела двоих детей, которые теперь остались сиротами. Ребята, лечившиеся вместе с Викторией, показали ее записную книжку. Последние записи были сделаны за несколько часов до смерти. Женщина готовилась к исповеди, записывая грехи, и ставила себе задачи по изменению жизни: «Научиться быть терпеливой к тем, кто мне неприятен. Молиться о детях и о себе. Перестать ругаться и скандалить. За каждый день благодарить Бога». Увы – исповедоваться и поменять жизнь ей не было суждено…
Когда я пишу эти строки, Виктория уже лежит в земле. И такой, как она, уже никогда не будет. Как и любой другой человек, Виктория жила лишь однажды за всю многотысячелетнюю историю мира – и так мало, и так трагично прожила! А пройдет еще несколько десятков лет, и в той же земле окажется как автор этих строк, так и их читатели. Это и так понятно? Не сомневаюсь. Но «понятно» так же, как какое-то простейшее уравнение, с иксами и игреками. Сердечной «понятности» феномена смерти у нас нет, как нет и описанной святыми отцами добродетели — памяти смертной.
* * *
В большом городе ежедневно умирают десятки и сотни людей. Мы не видим их смертей — но каждый день мимо нас проходят нескончаемые толпы людей живых, неустанно бегающих по своим делам. Поэтому мы живем в некоей иллюзии – постоянно сталкиваемся с избытком жизни, но совсем не видим смерти. Сегодня покойника не проносят с траурной процессией через весь город, как было когда-то в городах и есть еще в деревнях. Дыхание смерти только тогда касается нас, когда уходят из жизни наши родные или знакомые.
Диавол сделал все, чтоб отнять у нынешнего человека память смертную. Помните фильм Бергмана «Земляничная поляна»? Там есть жуткие кадры – часовые циферблаты без стрелок. Они как бы говорят престарелому главному герою: «время твое закончено». В нашей жизни сегодня нет таких часов, открывающих страшную правду. Современная цивилизация тщательно скрывает любое напоминание о грядущей смерти, и мы измеряем наши действия и слова исключительно категориями временного бытия. Только сводки новостей в сухих, мало тревожащих сердце цифрах, или весть об уходе близкого человека доносят до нас отголоски вечности, и как бы шепчут: «не спрашивай, по ком звонит колокол: он звонит по Тебе».
* * *
Memento mori — помни о смерти — сказали древние латиняне. Французские монахи XVII века сделали латинскую фразу приветствием, и обменивались ею всякий раз при встрече. Однако в Древнем Риме эти слова использовались по-другому. Во время триумфального шествия полководца, возвращающегося с победой, за его спиной стоял раб, который периодически напоминал триумфатору, что тот остаётся смертным, несмотря на свою славу.
У нас нет такого раба, а если б был — мы бы его прогнали. И если мы встретим сегодня даже и верующего человека подобным приветствием, нам придется долго объясняться. В отношении темы смерти современный человек напоминает «Трех обезьян» японского святилища Тосёгу: «не вижу, не слышу, не говорю». Смерть попала в число табуированных тем – ее стараются не замечать, о ней не хотят слышать, о ней не желают вести беседу. И только когда мы лишаемся любимого (или даже просто привычного) человека – холодное дыхание смерти вплотную подходит к нам. Но – мы отмахиваемся и бежим дальше. Бежим навстречу жизни, не подозревая, что движемся навстречу смерти.
Горько говорить, но мы, христиане, в общей массе уже давно потеряли христианское отношение к смерти. «Думайте об исходе души из тела, имейте память смертную» – говорят нам святые. Но мы не хотим думать об этом, и вообще гоним от себя подобные мысли. «Не бойтесь гроба – настаивают отцы, — это всего лишь переход в новую жизнь. Живите со Христом уже здесь, на земле, и не бойтесь смерти». Но мы страшимся умирать, и иногда даже панически страшимся. «Умри прежде смерти, чтоб не умереть после смерти» – советуют великие монахи древности. Но мы хотим «пожить для себя». Все мы в этом отношении похожи на нерадивых студентов, совсем не думающих об экзаменах. Однако сессия придет, и списать уже не получится.
* * *
Чем моложе человек, тем менее он способен адекватно оценивать тему умирания. Ему кажется, что он так молод, что еще столько времени впереди. Мысль о будущем конце не может еще влиять на его жизнь. Переживание темы приходит потом, если вообще приходит. У большей части так случается: бегал-бегал, бегал-бегал – до шестидесяти или даже до семидесяти – и прямо-таки вбежал в гроб. Запрыгнул с ходу – и о твоей беготне все дружно забыли через пару дней. Забыли, ибо сами в бегах. А бывает: бегал-бегал, но болезнь смирила – теперь не бегает. Теперь сидит на улице, домино заколачивает и лясы точит. А потом одним доминошником становится меньше, и его исчезновение будет новостью для двора не более чем на один день.
Скучно живем, друзья, мелко и бессмысленно живем. А как живем, так и умираем. Редко-редко встретишь смерть христианскую, назидательную. Один батюшка рассказывал, как приехал причащать умирающего старика, и опоздал буквально на 10-20 минут. Войдя в комнату, он увидел покойника, вокруг которого сидели дети и внуки, держали его за руки, и тихо плакали. В комнате было как-то по-особому светло. И священник понял, что нет ничего страшного в его опоздании. Ему стало совершенно ясным: здесь все хорошо, и с этим дедушкой и в этом доме вообще. Батюшка весь день находился под впечатлением от смерти старика и неоднократно возвращался к этой теме, взволновано говоря: когда я умру, меня кто-то будет так держать за руку – с любовью и слезами благодарности?
* * *
Смерть, заранее записавшаяся для приема гостья – когда ты придешь? И кто из нас готов тебя встретить? Кто способен повторить апостольские слова: «для меня жизнь — Христос, и смерть — приобретение» (Фил.1,21). Как же надо настрадаться здесь, и как же надо познать Христа, чтоб так сказать! Очевидно, вначале необходимо понять, что такое: «уже не я живу, но живет во мне Христос» (Гал.2,20), а потом уже: «для меня жизнь — Христос, и смерть — приобретение».
Поэтому – подожди, смерть. Дай мне узнать Христа. Чтобы я уже не бежал от тебя, но встретил тебя приветливо, как ожидаемую и желаемую гостью. Чтобы, последовав за тобой, я нашел в тебе истинное приобретение. Чтобы я благословил тебя, а ты отдала меня Тому, Кто есть «истинный Бог и жизнь вечная» (1Ин.2,25).
Последние комментарии
Я сейчас читала и плакала. 19 октября я потеряла дочь, и она тоже ушла не исповеданной.Так это горько все осознавать.Ей тоже было всего 30 лет.Ее просто забили до смерти.Так сейчас тяжело на душе.Господи! Упокой души раб твоих, и прости им все грехи вольные и невольные.И не лиши их Царствия Твоего Небесного! Аминь.
истина
СИЛЬНО!!!
Хочется напомнить: в СССР, в который «назад», о смерти — христианской, человеческой смерти — тоже не очень-то помнили. Простите, но уместна ли такая статья на ЭТОМ сайте?
Страшно думать о смерти, но ещё страшней., если ты не верующий. А я такая. Боюсь, но не своих грехов, а просто жизнь будет, а меня нет.
А я человек верующий, с потерей близких людей пришла к выводу, что там, за гранью ещё не конец. Ушёл страх перед смертью. Правда боюсь самого перехода, тяжёлых мучительных болезней ещё здесь. Очень жаль, что христианство уничтожило львиную долю знаний наших предков, а взамен адекватных ответов не дало.
Это всё от страха! Но мы же не боимся того небытия из которого пришли. Небытиё после нас абсолютно такое же! Мы боимся самого процесса перехода «от жизни». А всё остальное можно представить аллегорией: лежит камень на вершине. Спокойно, никого не трогает. Сорвался, покатился, зацепил другие… лавина! Упал вниз, успокоился, лежит. Камень, как камень. Ни во что и ни в кого не превратился… Поэтому, считаю, не надо обманывать себя загробной жизнью, остаётся лишь память о нас, да дела, сотворённые нами во время жизни… И самое существенное — дети!
Умереть не страшно. Жить страшно. Какую ещё войну люди придумают и ради какой веры и во что? А за умерших очень старых или очень больны не печалиться надо, а радоваться за них, что наконец то отмучились.
А я о смерти и не думаю думать и помнить. Сама придёт. Хорошо бы во сне. Чтоб без боли и без удушья, в тепле и быстро ..!
важно не количество лет жизни, а качество жизни