Помни о смерти

Рассказывает автор Сергей Комаров: посещая с обычной катехизаторской беседой реабилитационный центр для наркоманов и алкоголиков, застал… мертвеца. За несколько часов до моего приезда скоропостижно скончалась молодая женщина лет тридцати, по имени Виктория.

Лечилась она от алкоголизма. Имела двоих детей, которые теперь остались сиротами. Ребята, лечившиеся вместе с Викторией, показали ее записную книжку. Последние записи были сделаны за несколько часов до смерти. Женщина готовилась к исповеди, записывая грехи, и ставила себе задачи по изменению жизни: «Научиться быть терпеливой к тем, кто мне неприятен. Молиться о детях и о себе. Перестать ругаться и скандалить. За каждый день благодарить Бога». Увы – исповедоваться и поменять жизнь ей не было суждено…
Когда я пишу эти строки, Виктория уже лежит в земле. И такой, как она, уже никогда не будет. Как и любой другой человек, Виктория жила лишь однажды за всю многотысячелетнюю историю мира – и так мало, и так трагично прожила! А пройдет еще несколько десятков лет, и в той же земле окажется как автор этих строк, так и их читатели. Это и так понятно? Не сомневаюсь. Но «понятно» так же, как какое-то простейшее уравнение, с иксами и игреками. Сердечной «понятности» феномена смерти у нас нет, как нет и описанной святыми отцами добродетели — памяти смертной.
* * *
В большом городе ежедневно умирают десятки и сотни людей. Мы не видим их смертей — но каждый день мимо нас проходят нескончаемые толпы людей живых, неустанно бегающих по своим делам. Поэтому мы живем в некоей иллюзии – постоянно сталкиваемся с избытком жизни, но совсем не видим смерти. Сегодня покойника не проносят с траурной процессией через весь город, как было когда-то в городах и есть еще в деревнях. Дыхание смерти только тогда касается нас, когда уходят из жизни наши родные или знакомые.
Диавол сделал все, чтоб отнять у нынешнего человека память смертную. Помните фильм Бергмана «Земляничная поляна»? Там есть жуткие кадры – часовые циферблаты без стрелок. Они как бы говорят престарелому главному герою: «время твое закончено». В нашей жизни сегодня нет таких часов, открывающих страшную правду. Современная цивилизация тщательно скрывает любое напоминание о грядущей смерти, и мы измеряем наши действия и слова исключительно категориями временного бытия. Только сводки новостей в сухих, мало тревожащих сердце цифрах, или весть об уходе близкого человека доносят до нас отголоски вечности, и как бы шепчут: «не спрашивай, по ком звонит колокол: он звонит по Тебе».
* * *
Memento mori — помни о смерти — сказали древние латиняне. Французские монахи XVII века сделали латинскую фразу приветствием, и обменивались ею всякий раз при встрече. Однако в Древнем Риме эти слова использовались по-другому. Во время триумфального шествия полководца, возвращающегося с победой, за его спиной стоял раб, который периодически напоминал триумфатору, что тот остаётся смертным, несмотря на свою славу.
У нас нет такого раба, а если б был — мы бы его прогнали. И если мы встретим сегодня даже и верующего человека подобным приветствием, нам придется долго объясняться. В отношении темы смерти современный человек напоминает «Трех обезьян» японского святилища Тосёгу: «не вижу, не слышу, не говорю». Смерть попала в число табуированных тем – ее стараются не замечать, о ней не хотят слышать, о ней не желают вести беседу. И только когда мы лишаемся любимого (или даже просто привычного) человека – холодное дыхание смерти вплотную подходит к нам. Но – мы отмахиваемся и бежим дальше. Бежим навстречу жизни, не подозревая, что движемся навстречу смерти.
Горько говорить, но мы, христиане, в общей массе уже давно потеряли христианское отношение к смерти. «Думайте об исходе души из тела, имейте память смертную» – говорят нам святые. Но мы не хотим думать об этом, и вообще гоним от себя подобные мысли. «Не бойтесь гроба – настаивают отцы, — это всего лишь переход в новую жизнь. Живите со Христом уже здесь, на земле, и не бойтесь смерти». Но мы страшимся умирать, и иногда даже панически страшимся. «Умри прежде смерти, чтоб не умереть после смерти» – советуют великие монахи древности. Но мы хотим «пожить для себя». Все мы в этом отношении похожи на нерадивых студентов, совсем не думающих об экзаменах. Однако сессия придет, и списать уже не получится.
* * *
Чем моложе человек, тем менее он способен адекватно оценивать тему умирания. Ему кажется, что он так молод, что еще столько времени впереди. Мысль о будущем конце не может еще влиять на его жизнь. Переживание темы приходит потом, если вообще приходит. У большей части так случается: бегал-бегал, бегал-бегал – до шестидесяти или даже до семидесяти – и прямо-таки вбежал в гроб. Запрыгнул с ходу – и о твоей беготне все дружно забыли через пару дней. Забыли, ибо сами в бегах. А бывает: бегал-бегал, но болезнь смирила – теперь не бегает. Теперь сидит на улице, домино заколачивает и лясы точит. А потом одним доминошником становится меньше, и его исчезновение будет новостью для двора не более чем на один день.
Скучно живем, друзья, мелко и бессмысленно живем. А как живем, так и умираем. Редко-редко встретишь смерть христианскую, назидательную. Один батюшка рассказывал, как приехал причащать умирающего старика, и опоздал буквально на 10-20 минут. Войдя в комнату, он увидел покойника, вокруг которого сидели дети и внуки, держали его за руки, и тихо плакали. В комнате было как-то по-особому светло. И священник понял, что нет ничего страшного в его опоздании. Ему стало совершенно ясным: здесь все хорошо, и с этим дедушкой и в этом доме вообще. Батюшка весь день находился под впечатлением от смерти старика и неоднократно возвращался к этой теме, взволновано говоря: когда я умру, меня кто-то будет так держать за руку – с любовью и слезами благодарности?
* * *
Смерть, заранее записавшаяся для приема гостья – когда ты придешь? И кто из нас готов тебя встретить? Кто способен повторить апостольские слова: «для меня жизнь — Христос, и смерть — приобретение» (Фил.1,21). Как же надо настрадаться здесь, и как же надо познать Христа, чтоб так сказать! Очевидно, вначале необходимо понять, что такое: «уже не я живу, но живет во мне Христос» (Гал.2,20), а потом уже: «для меня жизнь — Христос, и смерть — приобретение».
Поэтому – подожди, смерть. Дай мне узнать Христа. Чтобы я уже не бежал от тебя, но встретил тебя приветливо, как ожидаемую и желаемую гостью. Чтобы, последовав за тобой, я нашел в тебе истинное приобретение. Чтобы я благословил тебя, а ты отдала меня Тому, Кто есть «истинный Бог и жизнь вечная» (1Ин.2,25).