Обитель для раскаявшихся разбойников
13 декабря был освящен новый Троицкий храм в возрождаемом Трифонов-Печенгском мужском монастыре в Мурманской области. Об истории и жизни самого северного монастыря в России рассказывает игумен Митрофан (Баданин), настоятель Успенского прихода села Варзуга, благочинный Терского округа, председатель Комиссии по канонизации святых Мурманской епархии, кандидат богословия.
Луостари, 2012 г.
— Расскажите немного о Трифонов-Печенгском монастыре. Какие моменты его истории Вам особенно дороги?
— На сегодняшний день, безусловно, самими дорогим и значимым моментом в истории Трифонов-Печенгского монастыря является чудо его возрождения на своем исконном месте, в Трифоновой пустыни, в Луостари. Это его возвращение из небытия было зримо засвидетельствовано 13 декабря этого года, когда наш архиерей владыка Симон совершил освящение Свято-Троицкого собора обители.
Игумен Митрофан
Лично для меня история этого монастыря и житие его основателя преподобного Трифона Печенгского – особая страница жизни. Когда в 2000 году создавалась Комиссия по канонизации святых нашей епархии, и я был назначен ее председателем, то главной задачей, поставленной нам Правящим архиереем, было установление подлинных событий древней истории нашего края, открытие во всей полноте того духовного наследия, что оставили нам просветители Кольского Севера — преподобные Трифон Печенгский, Феодорит Кольский и Варлаам Керетский.
По мере углубления в изучение исторического материала, все более явно обозначалась проблема серьезного несоответствия сохранившихся редакций житий подвижников Севера XVI века историческим документам и свидетельствам современников. Наиболее ярко эта проблема «искусственных житий» коснулась именно истории жизни преподобного Трифона Печенгского.
В начале XVIII века, видимо, с самыми благочестивыми намерениями первоначальное житие Трифона, «записанное самовидцами», было приведено в соответствие с неким «каноном», согласно которому преподобный, основатель монастыря должен соответствовать ряду требований: с младенчества уклоняться от игр, первым приходить в церковь, затем услышать призыв идти основывать обитель, и так далее, в соответствии с так называемыми «житийными топосами».
Те же свидетельства современников и лопарские предания о разбойной юности преподобного, о его кровавом атаманском прошлом, не вписывались в эти «нормы», потому в XVIII веке были признаны соблазнительными и «не служащими добрым примером».
Усилия Комиссии по воссозданию подлинного жития преподобного Трифона, истинного смысла подвига его жизни и истории непростых отношений святого с монастырской братией встретили очевидное неприятие у «ревнителей памяти» Трифона. В то время можно было услышать от иных «маститых протоиереев»: «Мы-то думали Трифон святой, а он, оказывается, разбойник!». И то обстоятельство, что в Рай первым вошел покаявшийся разбойник, как-то не вразумляло и снимало остроты противостояния.
Тем временем исследования углублялись и пополнялись новыми доказательствами правоты нашего подхода. Вскоре мною была подготовлена диссертация «Прп. Трифон Печенгский. Исторические материалы к написанию жития», где были подробно и на историческом фоне рассмотрены все эти острые проблемы. Это исследование было повергнуто пристальному анализу в ПСТГУ, и как результат мои аргументы и выводы были признаны обоснованными и диссертация была успешно защищена.
В результате этой работы и на основании обнаруженных исторических материалов Владыкой Симоном была утверждена новая концепция возрождения Трифонов-Печенгского монастыря. Монастырь возвращался на свое исконное место — в пустынь, туда, где он и был основан прп. Трифоном в 1529 году, где и была им построена Свято-Троицкая церковь.
Проповедь архиепископа Симона
— Вы говорите – на свое исконное место, значит, были и иные места существования обители. С чем связаны эти перемещения?
— В том-то и дело, что были. Тот удивительный “монастырь Печенгской первоначальный» состоявший из новокрещенных лопарей и окормляемый преподобным Трифоном просуществовал здесь в пустыни двадцать лет, до 1549 года. До тех пор пока на Печенгу не пришла из Свято-Троицкого Кольского монастыря «буйная» братия, недовольная строгостью устава, установленного прп. Феодоритом Кольским, в результате чего возник острый конфликт по поводу дальнейших путей развития монастырского хозяйства (известные споры последователей Иосифа Волоцкого и Нила Сорского).
Под угрозой смерти от «лукавых людей» Трифон на восемь лет вынужден уйти из монастыря. В его отсутствие братия самовольно переносит монастырь из Трифоновской пустыни в устье Печенги, где удобнее заниматься промыслами, торговлей и прочими мирскими попечениями.
Так что возвращение спустя почти пятьсот лет Трифоновской обители на ее исконное место, в пустынь при реке Мане, что впадает в Печенгу, есть событие чрезвычайной важности. Восстанавливается историческая справедливость, приносится покаянии в грехе гордыни и своеволия монастырской братии, преслушания воле Старца — отца-основателя Печенгской обители, начавшегося с самочинного, вопреки его желанию, перемещения обители на устье Печенги в 1550 году и завершившегося последующим отвержением его заветов по устройству монастырской жизни. До принятия этого владычнего решения все попытки возродить полноценную монашескую жизнь в обители терпели неудачу, а отдельные эпизоды этих усилий оставили в памяти лишь разочарование и досаду.
— Но ведь Трифон прожил очень долго. Как в дальнейшем сложилась его жизнь, жизнь монастырской братии и его детища — монастыря на Печенге?
Да, действительно, Трифон прожил очень долгую жизнь — 98 лет. Это был уникальный человек. Богатырь колоссальных физических и духовных сил. После конфликта с братией и восьмилетнего отсутствия, он в 1557 году «с властию» вернулся на Печенгу вместе с новым игуменом Гурием и Жалованной грамотой от царя Иоанна Грозного. Как и иные Кольские старцы, он принимает «за послушание» новые принципы взаимоотношения Церкви и государства, задачу строительства северных монастырей-крепостей.
Святые врата монастыря, 2012 г.
Что касается братии монастыря на Печенге, то она всегда была «не простой», насельники в полной мере соответствовали страстным чертам юности своего отца основателя. О том, что такова есть воля Божья о сем монастыре и таков крест дан Трифону от Господа, возвещал его друг прп. Варлаам Керетский: «сподобился ты еси обитель воздвигнути и братию собрати, будут бо зде людие и села зле неукротимы, яко дивии звери, твоей ярости и острожелчию подобящася». По мере того, как возрастал в Духе преподобный Трифон, сокрушая свои «ярость и острожелчие», так же и умирялся дух его братии: «Аще и питаемые роптати не престают, но ты сих зверство на кротость в благоразумие приведе, молитвами непрестанными и пением и бдением».
Эти строки из тропаря канона раскрывают нам все величие едва ли не самого главного жизненного подвига преподобного Трифона Печенгского. Это подвиг великих старцев древности, образец которого дал преподобный Иосиф Волоцкий в своем настоятельском служении братии, с его самоотверженной попыткой спасти высокие подлинные монашеские идеалы в наступивших принципиально новых российских условиях.
Тогда преподобный Иосиф взвалил на себя задачу, решение которой едва ли по силам смертному. Организационными мерами, жесткой дисциплинарной регламентацией, силой личного примера и молитвенного подвига постараться воспитать идущих в его монастырь новых людей в духе истинного монашества.
Точно так же и Трифон, несмотря на упомянутые «ярость» и «неукротимость» братии, с которыми ему вплотную довелось столкнуться, все же сумел благодатной силой своей великой святости преобразовать «сих зверство на кротость» и привести в «благоразумие». Путь, которым вел братию Трифон, весьма не прост, но он единственно был возможен в той ситуации, и посвященные ему древние молитвенные тексты нам тот путь ясно раскрывают — «молитвами непрестанными, и пением, и бдением». Трифон в отношении своих чад выполнил долг духовного отца, и «их Христу чистыми представил».
— В чем это выразилось, какова была судьба Трифоновской братии?
Преподобный Трифон Печенгский.
Трифон скончался в декабре 1583 года. Перед смертью он оставил братии грозное пророчество о грядущей страшной беде, о разорении монастыря, и о том, что многие из них примут «лютую кончину от острия меча». Все исполнилось ровно через шесть лет. В декабре 1589 года при нападении отряда шведских финнов абсолютное большинство братии явили истинное, идущее даже до смерти послушание своему игумену, запретившему устраивать побоище в церкви. В результате, стоя на коленях, все они и приняли страшную смерть.
По молитвам Трифона они наследовали райские обители, ибо через мученическую кончину Трифон «их Христу чистыми представил». Полная мера понимания этого великого чуда, совершенного в XVI веке Печенгским старцем, раскрылась нам лишь недавно, когда осенью 2003 года, благословением Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Алексия II, «братия Печенгского монастыря, убиенная вместе с игуменом Гурием, [была] прославлена в лике преподобномучеников».
Так что из всего состава нашего Собора Кольских святых сто шестнадцать человек — это ученики и чада Трифона, преподобномученики Печенгские.
— Мы видим, что монастырь сейчас активно восстанавливается, но кто же сегодня трифоновские монахи, кем прирастает братия?
— Преподобный Трифон, приняв наше покаяние, не только явил чудо бурного созидания монастырского комплекса зданий, но и озаботился пополнением братии. Я говорил о тех спорах и сопротивлении, которое оказывалось нашей работе по восстановлению подлинного образа Печенгского старца как покаявшегося разбойника. Так вот, Трифон сам разрешил этот спор самым явным образом. Наиболее реально и плодотворно братия монастыря прирастает бывшими разбойниками. Теми, кто искренне и решительно раскаялись в грехах и неправдах прошлой своей жизни, и пожелали связать свою жизнь с монастырем, с Богом.
Несколько лет назад в поселке Ревда, в колонии строгого режима Божьим промыслом образовался удивительно крепкий и деятельный приход. Был построен храм Св. Царственных страстотерпцев. Начались регулярные службы, молебны, колокольный звон. Образовались церковные производства. Именно из этого прихода и приходит братия монастыря, направляясь по стопам Преподобного к свету и чистоте.
Хор на освящении храма
— Здания и храмы монастыря — деревянные. С чем это связано? Так теплее или строить легче?
— Прежде всего, это дань нашим традициям древности. Русский Север не ассоциируется с «белокаменностью» церквей юга и средней полосы России. Самое первое каменное здание на Кольском Севере появилось лишь в начале XIX века — это Благовещенская церковь г. Колы.
К сожалению, климатические изменения последних столетий привели к исчезновению строевого леса на большей части территории Кольского края. Если в начале XVI века сам Трифон «за три поприща на плечах своих для церковного строения бревна и тес и иное потребное носил», то в настоящее время в радиусе ста километров не сыщешь ни одного пригодного для рубки дерева. Потому бревна приходится вести из Архангельских лесов. Таким образом, монастырский комплекс восстанавливается сейчас в том виде, в котором он существовал в XVI веке.
— Что сохранилось от исторических зданий, а что приходится восстанавливать? Сложна ли задача восстановления монастыря с архитектурной точки зрения? Какими принципами вы руководствуетесь, где черпаете сведения?
— Эта северная земля давалась Российской державе большой кровью монахов северных монастырей. В этой бесконечной череде разорений ничего сохраниться не могло. Огромный монастырь-крепость XVI века был полностью уничтожен в 1589 году, все было сожжено дотла вместе с монахами-мучениками. Немногие уцелевшие насельники перебрались в Кольский острог, где продолжилась история монастыря до упразднения его в начале XVIII века.
В конце XIX века монастырь был возрожден. Этот новый монастырь сумел пережить революционное лихолетье в силу того, что с 1920 года отошел к Финляндии вместе со всей Печенгской волостью (Петсамо). Но события Второй Мировой войны имели для обители самые катастрофические последствия. Монахи вынуждены были покинуть монастырь, он был занят частями вермахта и превращен в опорный пункт.
В 1944 году в ходе Петсамо-Киркенесской наступательной операции весь монастырский комплекс в Луостари был стерт с лица земли. Сохранилось лишь здание Рождественской церкви, построенное в устье Печенги в 1910 году. Но оно опять же, строилось на месте, не благословленном преподобным Трифоном, и, видимо, потому сгорело в 2007 году.
С архитектурной точки зрения нами была принята концепция возрождения монастыря в виде монастыря-крепости, острога XVI века. Как известно все планы строительства таких монастырей на Севере утверждал лично царь Иоанн Грозный. План-чертеж нашего монастыря до наших дней не дожил, хотя в описи Кремлевского древлехранилища в XIX веке еще упоминался «чертеж Печенгского монастыря, ветх, весь распался». Потому при строительстве мы руководствовались сохранившимися изображениями иных деревянных монастырей, крепостей-острогов Севера Руси.
Игуменский корпус
Когда два года назад перед началом строительства, наша комиссия проводила археологические освидетельствования на местности, нами был обнаружен фундамент монастырской церкви, в периметре которой по преданию были захоронены сам преподобный Трифон и его верные ученики монахи-мученики Иона и Герман. Проведенные раскопки открыли удивительную картину — в середине церковного фундамента нами была обнаружена гигантская братская могила наших воинов, погибших при освобождении Печенги в 1944 году.
Они лежали ровными рядами, в неизвестно, сколько слоев, но как положено — ногами к алтарю, на восток. Таким образом, мощи святых мучеников XVI века смешались с останками наших воинов-героев XX века. Такова, видимо, была воля Трифона, чтобы новый монастырь возродился на этом святом месте, на этой пролитой русской мученической крови…
— Реабилитация бездомных — дело непростое, некоторые даже говорят — безнадежное, не всякий за него берется. Почему взялись за него?
— Да, действительно, это дело весьма непростое. Но я уже упомянул, кто стоит в руководстве возрождающегося монастыря, кто составляет братию. Это особая категория – трифоновские монахи, которые сами прошли весьма непростым, можно сказать, страшным путем по жизни и обрели Бога. Потому многое из жизни бомжей им более понятно, для них открыто то, что подчас не ведомо иному, росшему в благополучии и сытости. Им весьма близки те переживания и искушения, что составляют жизнь нищего, обездоленного, отчаявшегося человека. Вспомним Евангельское: кто сам «претерпел, быв искушен, то может и искушаемым помочь» (Евр.2,18).
Слово игумена Митрофана на освящении храма
Да и вообще, кто сказал, что здесь, на Севере, простая жизнь? Северный менталитет складывался среди народа пришлого, в среде людей оказавшихся на этих бесприютных берегах в поисках иной доли, людей «с прошлым», сильных и способных на поступок. Люди — личности, лишь они могут помочь тем, кто по той или иной причине потерял что-то важное, где-то надломился, ослаб. И, конечно, первостепенное значение в этом процессе имеет мощная молитвенная поддержка, предстояние пред Господом за всех нас величественного Собора Кольских святых, в котором, поистине, что не святой, то потрясающая личность, подлинный «адамант веры» и титан духа.
Луостари, 2012 г.
— Расскажите немного о Трифонов-Печенгском монастыре. Какие моменты его истории Вам особенно дороги?
— На сегодняшний день, безусловно, самими дорогим и значимым моментом в истории Трифонов-Печенгского монастыря является чудо его возрождения на своем исконном месте, в Трифоновой пустыни, в Луостари. Это его возвращение из небытия было зримо засвидетельствовано 13 декабря этого года, когда наш архиерей владыка Симон совершил освящение Свято-Троицкого собора обители.
Игумен Митрофан
Лично для меня история этого монастыря и житие его основателя преподобного Трифона Печенгского – особая страница жизни. Когда в 2000 году создавалась Комиссия по канонизации святых нашей епархии, и я был назначен ее председателем, то главной задачей, поставленной нам Правящим архиереем, было установление подлинных событий древней истории нашего края, открытие во всей полноте того духовного наследия, что оставили нам просветители Кольского Севера — преподобные Трифон Печенгский, Феодорит Кольский и Варлаам Керетский.
По мере углубления в изучение исторического материала, все более явно обозначалась проблема серьезного несоответствия сохранившихся редакций житий подвижников Севера XVI века историческим документам и свидетельствам современников. Наиболее ярко эта проблема «искусственных житий» коснулась именно истории жизни преподобного Трифона Печенгского.
В начале XVIII века, видимо, с самыми благочестивыми намерениями первоначальное житие Трифона, «записанное самовидцами», было приведено в соответствие с неким «каноном», согласно которому преподобный, основатель монастыря должен соответствовать ряду требований: с младенчества уклоняться от игр, первым приходить в церковь, затем услышать призыв идти основывать обитель, и так далее, в соответствии с так называемыми «житийными топосами».
Те же свидетельства современников и лопарские предания о разбойной юности преподобного, о его кровавом атаманском прошлом, не вписывались в эти «нормы», потому в XVIII веке были признаны соблазнительными и «не служащими добрым примером».
Усилия Комиссии по воссозданию подлинного жития преподобного Трифона, истинного смысла подвига его жизни и истории непростых отношений святого с монастырской братией встретили очевидное неприятие у «ревнителей памяти» Трифона. В то время можно было услышать от иных «маститых протоиереев»: «Мы-то думали Трифон святой, а он, оказывается, разбойник!». И то обстоятельство, что в Рай первым вошел покаявшийся разбойник, как-то не вразумляло и снимало остроты противостояния.
Тем временем исследования углублялись и пополнялись новыми доказательствами правоты нашего подхода. Вскоре мною была подготовлена диссертация «Прп. Трифон Печенгский. Исторические материалы к написанию жития», где были подробно и на историческом фоне рассмотрены все эти острые проблемы. Это исследование было повергнуто пристальному анализу в ПСТГУ, и как результат мои аргументы и выводы были признаны обоснованными и диссертация была успешно защищена.
В результате этой работы и на основании обнаруженных исторических материалов Владыкой Симоном была утверждена новая концепция возрождения Трифонов-Печенгского монастыря. Монастырь возвращался на свое исконное место — в пустынь, туда, где он и был основан прп. Трифоном в 1529 году, где и была им построена Свято-Троицкая церковь.
Проповедь архиепископа Симона
— Вы говорите – на свое исконное место, значит, были и иные места существования обители. С чем связаны эти перемещения?
— В том-то и дело, что были. Тот удивительный “монастырь Печенгской первоначальный» состоявший из новокрещенных лопарей и окормляемый преподобным Трифоном просуществовал здесь в пустыни двадцать лет, до 1549 года. До тех пор пока на Печенгу не пришла из Свято-Троицкого Кольского монастыря «буйная» братия, недовольная строгостью устава, установленного прп. Феодоритом Кольским, в результате чего возник острый конфликт по поводу дальнейших путей развития монастырского хозяйства (известные споры последователей Иосифа Волоцкого и Нила Сорского).
Под угрозой смерти от «лукавых людей» Трифон на восемь лет вынужден уйти из монастыря. В его отсутствие братия самовольно переносит монастырь из Трифоновской пустыни в устье Печенги, где удобнее заниматься промыслами, торговлей и прочими мирскими попечениями.
Так что возвращение спустя почти пятьсот лет Трифоновской обители на ее исконное место, в пустынь при реке Мане, что впадает в Печенгу, есть событие чрезвычайной важности. Восстанавливается историческая справедливость, приносится покаянии в грехе гордыни и своеволия монастырской братии, преслушания воле Старца — отца-основателя Печенгской обители, начавшегося с самочинного, вопреки его желанию, перемещения обители на устье Печенги в 1550 году и завершившегося последующим отвержением его заветов по устройству монастырской жизни. До принятия этого владычнего решения все попытки возродить полноценную монашескую жизнь в обители терпели неудачу, а отдельные эпизоды этих усилий оставили в памяти лишь разочарование и досаду.
— Но ведь Трифон прожил очень долго. Как в дальнейшем сложилась его жизнь, жизнь монастырской братии и его детища — монастыря на Печенге?
Да, действительно, Трифон прожил очень долгую жизнь — 98 лет. Это был уникальный человек. Богатырь колоссальных физических и духовных сил. После конфликта с братией и восьмилетнего отсутствия, он в 1557 году «с властию» вернулся на Печенгу вместе с новым игуменом Гурием и Жалованной грамотой от царя Иоанна Грозного. Как и иные Кольские старцы, он принимает «за послушание» новые принципы взаимоотношения Церкви и государства, задачу строительства северных монастырей-крепостей.
Святые врата монастыря, 2012 г.
Что касается братии монастыря на Печенге, то она всегда была «не простой», насельники в полной мере соответствовали страстным чертам юности своего отца основателя. О том, что такова есть воля Божья о сем монастыре и таков крест дан Трифону от Господа, возвещал его друг прп. Варлаам Керетский: «сподобился ты еси обитель воздвигнути и братию собрати, будут бо зде людие и села зле неукротимы, яко дивии звери, твоей ярости и острожелчию подобящася». По мере того, как возрастал в Духе преподобный Трифон, сокрушая свои «ярость и острожелчие», так же и умирялся дух его братии: «Аще и питаемые роптати не престают, но ты сих зверство на кротость в благоразумие приведе, молитвами непрестанными и пением и бдением».
Эти строки из тропаря канона раскрывают нам все величие едва ли не самого главного жизненного подвига преподобного Трифона Печенгского. Это подвиг великих старцев древности, образец которого дал преподобный Иосиф Волоцкий в своем настоятельском служении братии, с его самоотверженной попыткой спасти высокие подлинные монашеские идеалы в наступивших принципиально новых российских условиях.
Тогда преподобный Иосиф взвалил на себя задачу, решение которой едва ли по силам смертному. Организационными мерами, жесткой дисциплинарной регламентацией, силой личного примера и молитвенного подвига постараться воспитать идущих в его монастырь новых людей в духе истинного монашества.
Точно так же и Трифон, несмотря на упомянутые «ярость» и «неукротимость» братии, с которыми ему вплотную довелось столкнуться, все же сумел благодатной силой своей великой святости преобразовать «сих зверство на кротость» и привести в «благоразумие». Путь, которым вел братию Трифон, весьма не прост, но он единственно был возможен в той ситуации, и посвященные ему древние молитвенные тексты нам тот путь ясно раскрывают — «молитвами непрестанными, и пением, и бдением». Трифон в отношении своих чад выполнил долг духовного отца, и «их Христу чистыми представил».
— В чем это выразилось, какова была судьба Трифоновской братии?
Преподобный Трифон Печенгский.
Трифон скончался в декабре 1583 года. Перед смертью он оставил братии грозное пророчество о грядущей страшной беде, о разорении монастыря, и о том, что многие из них примут «лютую кончину от острия меча». Все исполнилось ровно через шесть лет. В декабре 1589 года при нападении отряда шведских финнов абсолютное большинство братии явили истинное, идущее даже до смерти послушание своему игумену, запретившему устраивать побоище в церкви. В результате, стоя на коленях, все они и приняли страшную смерть.
По молитвам Трифона они наследовали райские обители, ибо через мученическую кончину Трифон «их Христу чистыми представил». Полная мера понимания этого великого чуда, совершенного в XVI веке Печенгским старцем, раскрылась нам лишь недавно, когда осенью 2003 года, благословением Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Алексия II, «братия Печенгского монастыря, убиенная вместе с игуменом Гурием, [была] прославлена в лике преподобномучеников».
Так что из всего состава нашего Собора Кольских святых сто шестнадцать человек — это ученики и чада Трифона, преподобномученики Печенгские.
— Мы видим, что монастырь сейчас активно восстанавливается, но кто же сегодня трифоновские монахи, кем прирастает братия?
— Преподобный Трифон, приняв наше покаяние, не только явил чудо бурного созидания монастырского комплекса зданий, но и озаботился пополнением братии. Я говорил о тех спорах и сопротивлении, которое оказывалось нашей работе по восстановлению подлинного образа Печенгского старца как покаявшегося разбойника. Так вот, Трифон сам разрешил этот спор самым явным образом. Наиболее реально и плодотворно братия монастыря прирастает бывшими разбойниками. Теми, кто искренне и решительно раскаялись в грехах и неправдах прошлой своей жизни, и пожелали связать свою жизнь с монастырем, с Богом.
Несколько лет назад в поселке Ревда, в колонии строгого режима Божьим промыслом образовался удивительно крепкий и деятельный приход. Был построен храм Св. Царственных страстотерпцев. Начались регулярные службы, молебны, колокольный звон. Образовались церковные производства. Именно из этого прихода и приходит братия монастыря, направляясь по стопам Преподобного к свету и чистоте.
Хор на освящении храма
— Здания и храмы монастыря — деревянные. С чем это связано? Так теплее или строить легче?
— Прежде всего, это дань нашим традициям древности. Русский Север не ассоциируется с «белокаменностью» церквей юга и средней полосы России. Самое первое каменное здание на Кольском Севере появилось лишь в начале XIX века — это Благовещенская церковь г. Колы.
К сожалению, климатические изменения последних столетий привели к исчезновению строевого леса на большей части территории Кольского края. Если в начале XVI века сам Трифон «за три поприща на плечах своих для церковного строения бревна и тес и иное потребное носил», то в настоящее время в радиусе ста километров не сыщешь ни одного пригодного для рубки дерева. Потому бревна приходится вести из Архангельских лесов. Таким образом, монастырский комплекс восстанавливается сейчас в том виде, в котором он существовал в XVI веке.
— Что сохранилось от исторических зданий, а что приходится восстанавливать? Сложна ли задача восстановления монастыря с архитектурной точки зрения? Какими принципами вы руководствуетесь, где черпаете сведения?
— Эта северная земля давалась Российской державе большой кровью монахов северных монастырей. В этой бесконечной череде разорений ничего сохраниться не могло. Огромный монастырь-крепость XVI века был полностью уничтожен в 1589 году, все было сожжено дотла вместе с монахами-мучениками. Немногие уцелевшие насельники перебрались в Кольский острог, где продолжилась история монастыря до упразднения его в начале XVIII века.
В конце XIX века монастырь был возрожден. Этот новый монастырь сумел пережить революционное лихолетье в силу того, что с 1920 года отошел к Финляндии вместе со всей Печенгской волостью (Петсамо). Но события Второй Мировой войны имели для обители самые катастрофические последствия. Монахи вынуждены были покинуть монастырь, он был занят частями вермахта и превращен в опорный пункт.
В 1944 году в ходе Петсамо-Киркенесской наступательной операции весь монастырский комплекс в Луостари был стерт с лица земли. Сохранилось лишь здание Рождественской церкви, построенное в устье Печенги в 1910 году. Но оно опять же, строилось на месте, не благословленном преподобным Трифоном, и, видимо, потому сгорело в 2007 году.
С архитектурной точки зрения нами была принята концепция возрождения монастыря в виде монастыря-крепости, острога XVI века. Как известно все планы строительства таких монастырей на Севере утверждал лично царь Иоанн Грозный. План-чертеж нашего монастыря до наших дней не дожил, хотя в описи Кремлевского древлехранилища в XIX веке еще упоминался «чертеж Печенгского монастыря, ветх, весь распался». Потому при строительстве мы руководствовались сохранившимися изображениями иных деревянных монастырей, крепостей-острогов Севера Руси.
Игуменский корпус
Когда два года назад перед началом строительства, наша комиссия проводила археологические освидетельствования на местности, нами был обнаружен фундамент монастырской церкви, в периметре которой по преданию были захоронены сам преподобный Трифон и его верные ученики монахи-мученики Иона и Герман. Проведенные раскопки открыли удивительную картину — в середине церковного фундамента нами была обнаружена гигантская братская могила наших воинов, погибших при освобождении Печенги в 1944 году.
Они лежали ровными рядами, в неизвестно, сколько слоев, но как положено — ногами к алтарю, на восток. Таким образом, мощи святых мучеников XVI века смешались с останками наших воинов-героев XX века. Такова, видимо, была воля Трифона, чтобы новый монастырь возродился на этом святом месте, на этой пролитой русской мученической крови…
— Реабилитация бездомных — дело непростое, некоторые даже говорят — безнадежное, не всякий за него берется. Почему взялись за него?
— Да, действительно, это дело весьма непростое. Но я уже упомянул, кто стоит в руководстве возрождающегося монастыря, кто составляет братию. Это особая категория – трифоновские монахи, которые сами прошли весьма непростым, можно сказать, страшным путем по жизни и обрели Бога. Потому многое из жизни бомжей им более понятно, для них открыто то, что подчас не ведомо иному, росшему в благополучии и сытости. Им весьма близки те переживания и искушения, что составляют жизнь нищего, обездоленного, отчаявшегося человека. Вспомним Евангельское: кто сам «претерпел, быв искушен, то может и искушаемым помочь» (Евр.2,18).
Слово игумена Митрофана на освящении храма
Да и вообще, кто сказал, что здесь, на Севере, простая жизнь? Северный менталитет складывался среди народа пришлого, в среде людей оказавшихся на этих бесприютных берегах в поисках иной доли, людей «с прошлым», сильных и способных на поступок. Люди — личности, лишь они могут помочь тем, кто по той или иной причине потерял что-то важное, где-то надломился, ослаб. И, конечно, первостепенное значение в этом процессе имеет мощная молитвенная поддержка, предстояние пред Господом за всех нас величественного Собора Кольских святых, в котором, поистине, что не святой, то потрясающая личность, подлинный «адамант веры» и титан духа.
Только зарегистрированные и авторизованные пользователи могут оставлять комментарии.
