Наука и религия: не противники, а союзники
Слово Святейшего Патриарха Кирилла на встрече с учеными в Сарове по своему жанру резко отличается от приветственных речей, которые те или иные официальные лица произносят во время торжественных визитов — когда промолчать невежливо, и люди говорят что-то обобщенно-официальное для заполнения отведенного времени.
То, что говорит Патриарх, напротив, обладает самостоятельным значением — на его слово стоит обратить внимание далеко не только тем, к кому он непосредственно обращался. Это, в определенном смысле, программное выступление. Патриарх подытоживает тот взгляд на соотношение Церкви и науки, который можно с полным основанием назвать “церковным”. Люди часто спрашивают, “а чему учит Церковь о…” и слово Патриарха – этот ответ на вопрошания относительно Церкви и науки.
Этот ответ обращен как к людям внешним, так и к церковным, и он необходим по целому ряду причин. Пустота, которая сложилась из-за того, что традиция религиозного образования была прервана, в советские годы была заполнена идеологическими мифами, и в значительной мере, эти мифы продолжают восприниматься многими как нечто само собой разумеющееся, то, что “известно всем образованным людям”.
Кроме того, особенность современных медиа такова, что в центре внимания чаще всего оказываются носители крайних мнений – если не просто скандалисты.
Поэтому так важно, что Патриарх обозначил позицию Церкви.
Предстоятель отверг известный тезис о конфликте науки и религии:
“Религиозный и научный способы постижения мира не противоречат друг другу — в том плане, в каком не противоречат друг другу наука и искусство, религия и искусство”.
Религия и наука отвечают на разные вопросы, ошибочно относиться к книге Бытия как учебнику по естественным наукам или искать в биологии ответ на вопрос о смысле существования:
“Можно сказать, что религия, наука и искусство — это разные способы постижения мира и человека, познания мира человеком. У каждого из них свой инструментарий, свои методы познания, они отвечают на разные вопросы. Наука, например, отвечает на вопросы «как» и «почему». Религия — на вопрос «для чего». В центре религиозного познания — проблема смысла жизни и отношения к смерти. Если наука занята вопросом о том, как на земле появилась органическая жизнь, то религия — для чего появилась жизнь. Наивно прочитывать книгу Бытия как учебник по антропогенезу, но равно контрпродуктивно искать в учебниках по биологии или физике ответ на вопрос о смысле жизни”.
Патриарх также предостерег от противоположной ошибки – смешения религии и науки, размывания границ между этими разными явлениями:
“И вот уже встречается точка зрения, что современная физика является чуть ли не лучшим доказательством и бытия Божиего, и творения мира и т.д. Повторяю: подобные рассуждения не лишены интереса и полезного содержания (например, как соотносится символическое описание творения мира с теорией Большого взрыва или с научной идеей появления мира из ничего, из какой-то точки, которую невозможно ни измерить, ни определить). Но нельзя забывать, что наука все время меняется и наука завтрашнего дня может опровергнуть науку дня сегодняшнего, как в свое время теории Альберта Эйнштейна стали переосмыслением классической механики”.
Патриарх отметил, что наука не является источником секуляризации:
“На самом деле, причиной секуляризации является не собственно научное развитие, а апеллирующая к этому развитию идеология, которая в западной истории тесно связана с просвещенческим культом разума и позднее приобрела форму так называемого сциентизма — то есть, идейной позиции, полагающей науку наивысшей культурной ценностью, способом разрешения любых вопросов бытия и т.д”.
Ложность этой позиции подтверждает и факт религиозного возрождения в странах и обществах, где нет недостатка в науке, образовании и основанных на науке технологиях”
Очень важно, что была (еще раз) заявлена принципиальная позиция Церкви в отношении науки и образования:
“Церковь — безусловный союзник научного сообщества в вопросах образования, развития и укрепления науки, в вопросах необходимости всеобъемлющей и масштабной поддержки научного и экспертного сообщества и государством, и всем обществом… Уверен, что сочетание гуманитарного образования, включая образование религиозное, с подлинно научным образованием открывает возможность увидеть по-настоящему целостную картину мира, восприятие которой, в свою очередь, способно сформировать целостную, духовно сильную личность”.
Итак, Церковь и наука – естественные союзники; религиозный и научный поиск – разные области деятельности, их не стоит ни противопоставлять другу другу, ни смешивать; целостный, гармоничный человек призван сочетать в себе и веру и науку.
Сциентизм предлагает суженный горизонт, в который не помещаются важнейшие вопросы человеческого существования, некоторые верующие люди тоже могут пытаться жить в суженном горизонте, оставив науку за его пределами. Патриарх предлагает широкий, отрытый горизонт, в котором помещается то и другое. Так создал нас Бог – для молитвы и познания.
Стоит обратить внимание не только на то, что говорит Патриарх, но и как он говорит – это не просто провозглашение позиции, это приглашение к диалогу. Это создание пространства для серьезной и уважительной беседы по существу. Увы, в нашем обществе предостаточно перепалок и недостаточно диалога; и слово Патриарха – это приглашение к общению на принципиально ином уровне.
То, что говорит Патриарх, напротив, обладает самостоятельным значением — на его слово стоит обратить внимание далеко не только тем, к кому он непосредственно обращался. Это, в определенном смысле, программное выступление. Патриарх подытоживает тот взгляд на соотношение Церкви и науки, который можно с полным основанием назвать “церковным”. Люди часто спрашивают, “а чему учит Церковь о…” и слово Патриарха – этот ответ на вопрошания относительно Церкви и науки.
Этот ответ обращен как к людям внешним, так и к церковным, и он необходим по целому ряду причин. Пустота, которая сложилась из-за того, что традиция религиозного образования была прервана, в советские годы была заполнена идеологическими мифами, и в значительной мере, эти мифы продолжают восприниматься многими как нечто само собой разумеющееся, то, что “известно всем образованным людям”.
“В средние века попы сжигали ученых за то, что земля круглая, да дай им волю, опять начнут сжигать”
Эти мифы советского научного атеизма подпитываются трудами переводных атеистических публицистов, и их нередко можно встретить у людей, в других отношениях, вполне образованных.Кроме того, особенность современных медиа такова, что в центре внимания чаще всего оказываются носители крайних мнений – если не просто скандалисты.
Поэтому так важно, что Патриарх обозначил позицию Церкви.
Предстоятель отверг известный тезис о конфликте науки и религии:
“Религиозный и научный способы постижения мира не противоречат друг другу — в том плане, в каком не противоречат друг другу наука и искусство, религия и искусство”.
Религия и наука отвечают на разные вопросы, ошибочно относиться к книге Бытия как учебнику по естественным наукам или искать в биологии ответ на вопрос о смысле существования:
“Можно сказать, что религия, наука и искусство — это разные способы постижения мира и человека, познания мира человеком. У каждого из них свой инструментарий, свои методы познания, они отвечают на разные вопросы. Наука, например, отвечает на вопросы «как» и «почему». Религия — на вопрос «для чего». В центре религиозного познания — проблема смысла жизни и отношения к смерти. Если наука занята вопросом о том, как на земле появилась органическая жизнь, то религия — для чего появилась жизнь. Наивно прочитывать книгу Бытия как учебник по антропогенезу, но равно контрпродуктивно искать в учебниках по биологии или физике ответ на вопрос о смысле жизни”.
Патриарх также предостерег от противоположной ошибки – смешения религии и науки, размывания границ между этими разными явлениями:
“И вот уже встречается точка зрения, что современная физика является чуть ли не лучшим доказательством и бытия Божиего, и творения мира и т.д. Повторяю: подобные рассуждения не лишены интереса и полезного содержания (например, как соотносится символическое описание творения мира с теорией Большого взрыва или с научной идеей появления мира из ничего, из какой-то точки, которую невозможно ни измерить, ни определить). Но нельзя забывать, что наука все время меняется и наука завтрашнего дня может опровергнуть науку дня сегодняшнего, как в свое время теории Альберта Эйнштейна стали переосмыслением классической механики”.
Патриарх отметил, что наука не является источником секуляризации:
“На самом деле, причиной секуляризации является не собственно научное развитие, а апеллирующая к этому развитию идеология, которая в западной истории тесно связана с просвещенческим культом разума и позднее приобрела форму так называемого сциентизма — то есть, идейной позиции, полагающей науку наивысшей культурной ценностью, способом разрешения любых вопросов бытия и т.д”.
Ложность этой позиции подтверждает и факт религиозного возрождения в странах и обществах, где нет недостатка в науке, образовании и основанных на науке технологиях”
Очень важно, что была (еще раз) заявлена принципиальная позиция Церкви в отношении науки и образования:
“Церковь — безусловный союзник научного сообщества в вопросах образования, развития и укрепления науки, в вопросах необходимости всеобъемлющей и масштабной поддержки научного и экспертного сообщества и государством, и всем обществом… Уверен, что сочетание гуманитарного образования, включая образование религиозное, с подлинно научным образованием открывает возможность увидеть по-настоящему целостную картину мира, восприятие которой, в свою очередь, способно сформировать целостную, духовно сильную личность”.
Итак, Церковь и наука – естественные союзники; религиозный и научный поиск – разные области деятельности, их не стоит ни противопоставлять другу другу, ни смешивать; целостный, гармоничный человек призван сочетать в себе и веру и науку.
Сциентизм предлагает суженный горизонт, в который не помещаются важнейшие вопросы человеческого существования, некоторые верующие люди тоже могут пытаться жить в суженном горизонте, оставив науку за его пределами. Патриарх предлагает широкий, отрытый горизонт, в котором помещается то и другое. Так создал нас Бог – для молитвы и познания.
Стоит обратить внимание не только на то, что говорит Патриарх, но и как он говорит – это не просто провозглашение позиции, это приглашение к диалогу. Это создание пространства для серьезной и уважительной беседы по существу. Увы, в нашем обществе предостаточно перепалок и недостаточно диалога; и слово Патриарха – это приглашение к общению на принципиально ином уровне.
Только зарегистрированные и авторизованные пользователи могут оставлять комментарии.
