Хорошо умирать без боли, без стыда, без позора. Не под забором где-то, а в своей кровати, в окружении родных и близких, со свечой в руках, с молитвой. Но люди же по-разному умирают. Я когда-то даже себе составлял такую книжечку небольшую, кто как умирает. Например, один философ французский ел персики и подавился косточкой, грязно выругался и тут же посинел. Безбожники… Вольтер… Они умирали страшно, ужасно, они умирали так, что не дай Бог. ...
Первое впечатление у многочисленных гостей, а их действительно много, которые заходят в дом к Савчукам, – тишина. Что неожиданно: в семье отца Анатолия 9 детей, и уж если чего ожидаешь, то криков, воплей, топота, суеты. Здесь же – тишина, причем тишина добрая, какая-то творческая.
Есть такая поговорка — «не согрешишь — не покаешься». Дескать, грешить не так уж и страшно. Может, даже и нужно. Сделал какую-нибудь гадость — ну и что? Главное, чтобы потом покаялся, а потом и снова можно то же самое. И все повторяется по кругу, словно жуется и никак не проглатывается один и тот же кусок. Эта поговорка — оправдание дурной бесконечности, когда человек совершает один и тот же поступок, потом вроде о нем сожалеет, кается, а потом вновь совершает его, и нет этому дурному круговороту конца. ...
