Поездка в Рыльский монастырь
После двадцати лет жизнь моя развернулась на сто восемьдесят градусов. Душа искала чего-то другого, чего не было в обычном мире. Уже в школе, еще в советской, я стал носить крестик, так как, приезжая на каникулы к бабушке в Зарайск, попадал в какой-то другой мир, где царили тишина и спокойствие, в доме у больших икон теплились лампады. Позже я узнал, что это иконы – из иконостаса разрушенного храма, в котором моя бабушка Наташа пела и читала на клиросе, за что семья после революции подвергалась неоднократным гонениям.
И вот Господь привел меня в Донской храм в Мытищах, где настоятелем был прекрасный батюшка отец Анатолий Проскурня. Он обладал большой любовью и терпением, это я теперь понимаю, так как мы были еще совсем далеки от Церкви. Достаточно быстро я стал алтарником, а потом узнал от нашего прихожанина, что он ездит в монастырь преподобного Тихона в городе Лух Ивановской области, и я сам стал уезжать туда достаточно часто.
Постепенно начали возникать такие вопросы, ответов на которые я не находил. Опыта духовной жизни у меня не было, а была необходимость пообщаться с таким священником, который мог бы дать мне правильный совет, направить жизнь по правильному пути. Я слышал, что прихожане нашего Донского храма ездят куда-то в Рыльск к настоятелю монастыря отцу Ипполиту (Халину), и он им во многом помогает. Тогда я уже знал из духовной литературы, что есть такие люди, которых называют старцами. Я решил поехать к нему. Со мной изъявил желание поехать мой знакомый, наш прихожанин, и мы начали собираться. Наши прихожанки, узнав, что мы едем, собрали для отца Ипполита всякого рода подарки. Это были и теплые носки, и трехлитровые банки с вареньем, и виноград. В общем, получилось четыре больших сумки: две большие клетчатые (помните, с которыми ходили торговцы на вещевых рынках в 1990-е) и две большие спортивные. Ехать мы должны были из Москвы поездом, дальше в Курске – на трамвае, а потом на такси до Рыльска.
И вот, когда уже надо было выезжать, моего товарища (он военный) вызвали на службу, и я поехал один. Кое-как с тяжеленными сумками я добрался до Курска. В трамвае прекрасная женщина-кондуктор спросила у меня: «Ты первый раз в Курске?» – Я ответил: «Да». И она, пока мы ехали, рассказывала мне о городе. Получилась такая интересная экскурсия.
После, взяв такси, я поехал в Рыльск. Надо сказать еще, что к старцу я поехал на последние деньги, и всё было рассчитано до копейки, чтобы приехать в Рыльск и вернуться домой. Таксист почему-то не подвез меня к самому монастырю, а, высадив в Рыльске, указал пальцем: «Монастырь там», – и уехал. И я с четырьмя сумками пошел в монастырь. Две сумки я повесил себе на плечи и две понес в руках.
Идти оказалось прилично. Была зима, 27 или 29 декабря 2001 года. Пустые улицы и там, где-то вдалеке, монастырь. На подходе к монастырю оставалось подняться в небольшую горку. От тяжести я уже некоторые сумки тащил по снегу, а те, что полегче, висели у меня на плечах. Тут мне навстречу попался мужчина верхом на лошади с ребенком лет пяти-семи, который сидел у него в седле. С лошади мужчина обратился ко мне: «Отец…» Я, весь запыхавшийся, зимнего холода уже не чувствовал. Мне было так жарко, что не передать. «Да?» – ответил я. – «Бог в помощь!» – пожелал мне мужчина на лошади и поехал дальше… «Спаси Господи», – ответил я, не понимая, что это было.
Иерей Виктор Касьяненко
И вот в таком виде человека, от которого зимой идет пар, который почему-то тащит сумки по снегу, я зашел в монастырь, и меня увидели три монаха, стоящие и о чем-то между собой спокойно разговаривающие, но прекратившие это делать при виде меня. Я у них сходу спросил: «Где принимает отец Ипполит?» Один из монахов молча показал мне пальцем, куда идти, и вот я уже у кельи отца Ипполита с четырьмя сумками, в которых раскладываю слегка помятый виноград и смотрю, не расколол ли банки с вареньем. Мне же это всё надо сейчас отдать.
Перед кельей народа совсем немного – человека четыре. Мне рассказывали, что сюда едут автобусами и очень подолгу ждут приема у батюшки, но преддверие нового года, видимо, оставило людей дома, и поэтому уже через двадцать минут после захода в монастырь я был в коридорчике на втором этаже у батюшки. Батюшка встретил меня словами:
– Ну что, отец, с чем приехал?
Он сказал это очень тихим и спокойным голосом. От этого и у меня внутри стало очень спокойно. «Отец» – такого обращения к себе я никогда не слышал. Подумал еще: «Какой я там отец… только вот за двадцать». И куда-то совсем ушла моя усталость от путешествия. Я смотрю на него – и все мои вопросы тоже куда-то ушли…
Немного придя в себя, я стал доставать из сумок подарки и угощения, которые меня просили передать батюшке. Потом говорю ему:
– Батюшка, тут вот еще письмо просили вам передать.
Он мне говорит:
– Читай, – а сам пошел к себе в келью. Дверь у него открыта.
Я распечатал конверт и немного пришел в ужас. Знакомый, который передал это письмо, по профессии медик, а вы знаете, как медики пишут… А тут на трех листах. И вот я в полный голос, чтобы батюшка слышал, стал зачитывать, точнее пытаться читать, это письмо. Скажу честно, что я сам не понял, что читал, а батюшка вышел ко мне и говорит:
– Да всё у него хорошо будет.
Так и случилось. Уже спустя несколько лет я узнал, что у этого знакомого всё в жизни устроилось, как и сказал батюшка. Потом говорю:
– Батюшка, меня вот тут просили еще записки на вычиты передать.
А у меня же всё до копейки рассчитано. Я должен был найти в монастыре послушника С. из Мытищ, чтобы он рассказал, где подаются записки. Я их подаю, и мне с купюры в пятьсот рублей дают сдачу сто рублей, которыми я оплачиваю такси из Рыльска в Курск, когда поеду домой. Но мне батюшка говорит:
– Да можешь здесь оставить.
Ну, что делать… Не просить же у старца сдачу. Я оставляю и записки, и деньги на подоконнике в коридорчике у батюшки. То есть все мои расчеты и подсчеты разлетелись в миг в пух и прах. И когда я уже задавал свои вопросы (а у меня было много беспокойств, был я совсем новоначальный), батюшка взял меня двумя руками за плечи, посмотрел своими голубыми глазами прямо мне в глаза и сказал:
– Казак, ничего не бойся.
Меня еще поразила его речь – то, как он говорил: очень четко, спокойно и с большой любовью. Конечно, уходить от него не хотелось. Быть бы и быть всегда рядом с ним. Батюшка мне сказал:
– Иди в трапезную, покушай с дороги, а потом найди И. Он тебя разместит, – и дает мне две бумажные иконки. Потом, как бы немного задумавшись, дает еще одну. С этими иконами была отдельная история. Вернувшись после поездки к старцу в Лухский монастырь, я одну икону подарил своему другу – донскому казаку Андрею Багрову, который тогда постоянно жил в монастыре, а он мне на следующий день говорит:
– Ты знаешь, я эту иконку подарил дочери нашей почтальонши, ее же зовут Нина, а скоро память святой равноапостольной Нины. Вот я и подарил ей как благословение старца, – на что я ему ответил:
– Андрюш, об этом старец уже подумал, – и достаю ему ту третью икону, которую дал мне батюшка. Так у нас у каждого осталось по иконе, и еще смогли сделать подарок от старца.
Но вернемся к Рыльскому монастырю. Помню, меня тогда удивило, что в далекий монастырь приезжает много паломников из Осетии.
После трапезной я ждал отца И. в одном из корпусов монастыря и немного приводил себя в порядок. Сумки, пока я их нес, натерли мне плечи до крови, ноги были мокрые, и надо было хоть как-то переодеться. Тут пришел один из братии и спросил:
– Ты из Москвы?
Я сказал:
– Да.
– Иди, тебя батюшка зовет.
Когда я зашел к батюшке, он мне сказал:
– Потрудись для монастыря. В Москву надо отвезти наши книги, а монастырская машина отвезет тебя сегодня в Курск на вокзал.
Так решился мой вопрос о том, как же добраться до вокзала в Курск без денег на такси. Мы с И. уже поднимались на второй этаж за книгами по лестнице, когда следом за нами в дверь зашел абсолютно пьяный человек и начал очень сильно ругаться. И., стоя наверху лестницы, пытался его немного успокоить, но, когда тот что-то сказал о монастыре, И. пулей пронесся мимо меня вниз к этому человеку, и было понятно, что зря этот пьяница сказал то, что сказал. Но тут вошли полицейские, и И., обнимая этого пьяницу, сказал им: «У нас всё в порядке», – на что полицейский ответил, что этот пьяница что-то натворил в городе и он должен его забрать. Надо сказать, что всякие люди попадают в монастырь и всякое бывает, а тут такое… И. мне тогда ответил такими словами, что стало понятно, какой тяжелый труд несет отец Ипполит, желая помочь каждому.
Вечером этого же дня монастырская машина привезла меня на железнодорожный вокзал Курска, и я уехал домой в Москву, по дороге размышляя над словами отца Ипполита. Он мне тогда сказал одну фразу, которую я понял только спустя двадцать лет, когда приехал в город Сызрань Самарской области служить здесь, в храме. Семья была у меня в Сергиевом Посаде, за тысячу километров от меня, и я переживал по этому поводу, но тут вспомнил слова батюшки Ипполита, и стало понятно, к чему он тогда это сказал. Так батюшка, сказав одну фразу в 2001 году, утешил меня через двадцать лет, в 2022-м.
Я потом еще приезжал в Рыльский монастырь, но батюшка болел, и я к нему уже не попал. А потом батюшки не стало.
Нет ни одного дня, чтобы я не вспоминал отца Ипполита. Теперь как священник еще молюсь за него и часто прошу его помощи в трудных ситуациях, и видно, что батюшка, уйдя в вечность, как и раньше помогает нам оттуда.
Для нас, кто хоть однажды встречался с батюшкой, нет сомнения, что он угодник Божий. Всё, о чем мы читаем в Евангелии, отец Ипполит смог исполнить в своей жизни. Самым большим его даром была огромная любовь к Богу и людям.
Иерей Виктор Касьяненко
И вот Господь привел меня в Донской храм в Мытищах, где настоятелем был прекрасный батюшка отец Анатолий Проскурня. Он обладал большой любовью и терпением, это я теперь понимаю, так как мы были еще совсем далеки от Церкви. Достаточно быстро я стал алтарником, а потом узнал от нашего прихожанина, что он ездит в монастырь преподобного Тихона в городе Лух Ивановской области, и я сам стал уезжать туда достаточно часто.
Постепенно начали возникать такие вопросы, ответов на которые я не находил. Опыта духовной жизни у меня не было, а была необходимость пообщаться с таким священником, который мог бы дать мне правильный совет, направить жизнь по правильному пути. Я слышал, что прихожане нашего Донского храма ездят куда-то в Рыльск к настоятелю монастыря отцу Ипполиту (Халину), и он им во многом помогает. Тогда я уже знал из духовной литературы, что есть такие люди, которых называют старцами. Я решил поехать к нему. Со мной изъявил желание поехать мой знакомый, наш прихожанин, и мы начали собираться. Наши прихожанки, узнав, что мы едем, собрали для отца Ипполита всякого рода подарки. Это были и теплые носки, и трехлитровые банки с вареньем, и виноград. В общем, получилось четыре больших сумки: две большие клетчатые (помните, с которыми ходили торговцы на вещевых рынках в 1990-е) и две большие спортивные. Ехать мы должны были из Москвы поездом, дальше в Курске – на трамвае, а потом на такси до Рыльска.
И вот, когда уже надо было выезжать, моего товарища (он военный) вызвали на службу, и я поехал один. Кое-как с тяжеленными сумками я добрался до Курска. В трамвае прекрасная женщина-кондуктор спросила у меня: «Ты первый раз в Курске?» – Я ответил: «Да». И она, пока мы ехали, рассказывала мне о городе. Получилась такая интересная экскурсия.
После, взяв такси, я поехал в Рыльск. Надо сказать еще, что к старцу я поехал на последние деньги, и всё было рассчитано до копейки, чтобы приехать в Рыльск и вернуться домой. Таксист почему-то не подвез меня к самому монастырю, а, высадив в Рыльске, указал пальцем: «Монастырь там», – и уехал. И я с четырьмя сумками пошел в монастырь. Две сумки я повесил себе на плечи и две понес в руках.
Идти оказалось прилично. Была зима, 27 или 29 декабря 2001 года. Пустые улицы и там, где-то вдалеке, монастырь. На подходе к монастырю оставалось подняться в небольшую горку. От тяжести я уже некоторые сумки тащил по снегу, а те, что полегче, висели у меня на плечах. Тут мне навстречу попался мужчина верхом на лошади с ребенком лет пяти-семи, который сидел у него в седле. С лошади мужчина обратился ко мне: «Отец…» Я, весь запыхавшийся, зимнего холода уже не чувствовал. Мне было так жарко, что не передать. «Да?» – ответил я. – «Бог в помощь!» – пожелал мне мужчина на лошади и поехал дальше… «Спаси Господи», – ответил я, не понимая, что это было.
Иерей Виктор Касьяненко
И вот в таком виде человека, от которого зимой идет пар, который почему-то тащит сумки по снегу, я зашел в монастырь, и меня увидели три монаха, стоящие и о чем-то между собой спокойно разговаривающие, но прекратившие это делать при виде меня. Я у них сходу спросил: «Где принимает отец Ипполит?» Один из монахов молча показал мне пальцем, куда идти, и вот я уже у кельи отца Ипполита с четырьмя сумками, в которых раскладываю слегка помятый виноград и смотрю, не расколол ли банки с вареньем. Мне же это всё надо сейчас отдать.
Перед кельей народа совсем немного – человека четыре. Мне рассказывали, что сюда едут автобусами и очень подолгу ждут приема у батюшки, но преддверие нового года, видимо, оставило людей дома, и поэтому уже через двадцать минут после захода в монастырь я был в коридорчике на втором этаже у батюшки. Батюшка встретил меня словами:
– Ну что, отец, с чем приехал?
Он сказал это очень тихим и спокойным голосом. От этого и у меня внутри стало очень спокойно. «Отец» – такого обращения к себе я никогда не слышал. Подумал еще: «Какой я там отец… только вот за двадцать». И куда-то совсем ушла моя усталость от путешествия. Я смотрю на него – и все мои вопросы тоже куда-то ушли…
Немного придя в себя, я стал доставать из сумок подарки и угощения, которые меня просили передать батюшке. Потом говорю ему:
– Батюшка, тут вот еще письмо просили вам передать.
Он мне говорит:
– Читай, – а сам пошел к себе в келью. Дверь у него открыта.
Я распечатал конверт и немного пришел в ужас. Знакомый, который передал это письмо, по профессии медик, а вы знаете, как медики пишут… А тут на трех листах. И вот я в полный голос, чтобы батюшка слышал, стал зачитывать, точнее пытаться читать, это письмо. Скажу честно, что я сам не понял, что читал, а батюшка вышел ко мне и говорит:
– Да всё у него хорошо будет.
Так и случилось. Уже спустя несколько лет я узнал, что у этого знакомого всё в жизни устроилось, как и сказал батюшка. Потом говорю:
– Батюшка, меня вот тут просили еще записки на вычиты передать.
А у меня же всё до копейки рассчитано. Я должен был найти в монастыре послушника С. из Мытищ, чтобы он рассказал, где подаются записки. Я их подаю, и мне с купюры в пятьсот рублей дают сдачу сто рублей, которыми я оплачиваю такси из Рыльска в Курск, когда поеду домой. Но мне батюшка говорит:
– Да можешь здесь оставить.
Ну, что делать… Не просить же у старца сдачу. Я оставляю и записки, и деньги на подоконнике в коридорчике у батюшки. То есть все мои расчеты и подсчеты разлетелись в миг в пух и прах. И когда я уже задавал свои вопросы (а у меня было много беспокойств, был я совсем новоначальный), батюшка взял меня двумя руками за плечи, посмотрел своими голубыми глазами прямо мне в глаза и сказал:
– Казак, ничего не бойся.
Меня еще поразила его речь – то, как он говорил: очень четко, спокойно и с большой любовью. Конечно, уходить от него не хотелось. Быть бы и быть всегда рядом с ним. Батюшка мне сказал:
– Иди в трапезную, покушай с дороги, а потом найди И. Он тебя разместит, – и дает мне две бумажные иконки. Потом, как бы немного задумавшись, дает еще одну. С этими иконами была отдельная история. Вернувшись после поездки к старцу в Лухский монастырь, я одну икону подарил своему другу – донскому казаку Андрею Багрову, который тогда постоянно жил в монастыре, а он мне на следующий день говорит:
– Ты знаешь, я эту иконку подарил дочери нашей почтальонши, ее же зовут Нина, а скоро память святой равноапостольной Нины. Вот я и подарил ей как благословение старца, – на что я ему ответил:
– Андрюш, об этом старец уже подумал, – и достаю ему ту третью икону, которую дал мне батюшка. Так у нас у каждого осталось по иконе, и еще смогли сделать подарок от старца.
Но вернемся к Рыльскому монастырю. Помню, меня тогда удивило, что в далекий монастырь приезжает много паломников из Осетии.
После трапезной я ждал отца И. в одном из корпусов монастыря и немного приводил себя в порядок. Сумки, пока я их нес, натерли мне плечи до крови, ноги были мокрые, и надо было хоть как-то переодеться. Тут пришел один из братии и спросил:
– Ты из Москвы?
Я сказал:
– Да.
– Иди, тебя батюшка зовет.
Когда я зашел к батюшке, он мне сказал:
– Потрудись для монастыря. В Москву надо отвезти наши книги, а монастырская машина отвезет тебя сегодня в Курск на вокзал.
Так решился мой вопрос о том, как же добраться до вокзала в Курск без денег на такси. Мы с И. уже поднимались на второй этаж за книгами по лестнице, когда следом за нами в дверь зашел абсолютно пьяный человек и начал очень сильно ругаться. И., стоя наверху лестницы, пытался его немного успокоить, но, когда тот что-то сказал о монастыре, И. пулей пронесся мимо меня вниз к этому человеку, и было понятно, что зря этот пьяница сказал то, что сказал. Но тут вошли полицейские, и И., обнимая этого пьяницу, сказал им: «У нас всё в порядке», – на что полицейский ответил, что этот пьяница что-то натворил в городе и он должен его забрать. Надо сказать, что всякие люди попадают в монастырь и всякое бывает, а тут такое… И. мне тогда ответил такими словами, что стало понятно, какой тяжелый труд несет отец Ипполит, желая помочь каждому.
Вечером этого же дня монастырская машина привезла меня на железнодорожный вокзал Курска, и я уехал домой в Москву, по дороге размышляя над словами отца Ипполита. Он мне тогда сказал одну фразу, которую я понял только спустя двадцать лет, когда приехал в город Сызрань Самарской области служить здесь, в храме. Семья была у меня в Сергиевом Посаде, за тысячу километров от меня, и я переживал по этому поводу, но тут вспомнил слова батюшки Ипполита, и стало понятно, к чему он тогда это сказал. Так батюшка, сказав одну фразу в 2001 году, утешил меня через двадцать лет, в 2022-м.
Я потом еще приезжал в Рыльский монастырь, но батюшка болел, и я к нему уже не попал. А потом батюшки не стало.
Нет ни одного дня, чтобы я не вспоминал отца Ипполита. Теперь как священник еще молюсь за него и часто прошу его помощи в трудных ситуациях, и видно, что батюшка, уйдя в вечность, как и раньше помогает нам оттуда.
Для нас, кто хоть однажды встречался с батюшкой, нет сомнения, что он угодник Божий. Всё, о чем мы читаем в Евангелии, отец Ипполит смог исполнить в своей жизни. Самым большим его даром была огромная любовь к Богу и людям.
Иерей Виктор Касьяненко
-
Верующая
- 1
Только зарегистрированные и авторизованные пользователи могут оставлять комментарии.
