Бог — главный Поэт

Древнегреческое слово ὁ Ποιητής (Poiētēs) — «Творец» — одно из названий Бога, и употребляется оно, например, в Символе веры. Первый член Символа веры говорит: «Верую во единаго Бога Отца, Вседержителя, Творца небу и земли, видимым же всем и невидимым» («Верую во единого Бога Отца, Вседержителя, Творца неба и земли, всего видимого и невидимого»).



По-гречески же первый член Символа веры звучит так:
Πιστεύω εἰς ἕνα Θεόν, Πατέρα, Παντοκράτορα, ποιητὴν οὐρανοῦ καὶ γῆς, ὁρατῶν τε πάντων καὶ ἀοράτων.
Это слово ὁ ποιητής образовано от древнегреческого глагола ποιέω (poieō), что значит «делать», «совершать», «творить». Бог — это Творец, создавший мир, и Он же — главный и единственный подлинный Поэт, которому наши поэты и творцы, в сущности, лишь пытаются отдаленно подражать.
Однако слово ὁ ποιητής («творец», «мастер», «создатель») употреблялось в Новом Завете еще и в другом значении: «исполнитель». Имеется в виду исполнитель Божественных заповедей. В этом контексте оно противопоставляется слову ὁ ἀκροᾱτής — «слушатель», «читатель», «ученик». Не слушатели закона праведны пред Богом, но исполнители закона оправданы будут (Рим 2:13), — говорит апостол. Здесь οἱ ἀκροαταὶ τοῦ νόμου, «слушатели закона» противопоставляются «исполнителям закона», οἱ ποιηταὶ τοῦ νόμου. И дальше апостол Павел продолжает: Ибо когда язычники, не имеющие закона, по природе законное делают, то, не имея закона, они сами себе закон: они показывают, что дело закона у них написано в сердцах, о чем свидетельствует совесть их и мысли их (Рим 2:14–15).
Интересно, что язычники в каком-то смысле оказываются здесь в более выигрышном положении, чем номинальные христиане. Ибо те, кто не слышал слов Христа и не знаком с Евангелием, могут опираться лишь на внутренний голос своего сердца и своей совести. Но «чистый дух» без опоры во внешнем слаб и шаток. И на это может делаться скидка. Когда цитируют очень известные слова апостола Павла буква убивает, а дух животворит (2Кор 3:6), то не обращают внимания на сказанное сразу после этого: Служение смертоносным буквам, начертанное на камнях, было так славно, что сыны Израилевы не могли смотреть на лице Моисеево по причине славы лица его преходящей (2Кор 3:7). Значит, первоначальное служение буквам Закона было настолько славным, что ослепляло смотревших на Моисея. Переход к духу учения тогда оказывается следующей стадией. И чтобы добраться до него, сначала надо пройти через строгость буквы и формы, обрести дисциплину и собранность.
Так что те, кто уже услышал проповедь Евангелия и принял её, находятся в очень рискованной ситуации.
Они уже не смогут сослаться на извиняющие их обстоятельства, на то, что они не знали и не слышали о Новом Завете. Поэтому, как говорил святитель Григорий Палама, «знающий же волю Бога и не исполняющий ее „бит будет много“, притом больше, чем не знающий ее» («Триады в защиту священнобезмолвствующих»). Ибо от всякого, кому дано много, много и спросят, и кому много вверено, с того больше взыщут (Лк 12:47–48).
Получается, исходя из противопоставления слушателей закона его исполнителям, что знание, взятое само по себе, как самоцель, духовно очень опасно. Почему? Об этом тоже сказал апостол Павел: Знание надмевает, а любовь созидает (1Кор 8:1). Оказывается, самый главный грех, корень всех других грехов — гордость — может возникать от знания, в котором нет любви. Бывают знания, говорит Палама, не очищающие, а обчищающие душу. И дело не только в том, что знание становится бесполезной и напрасной тратой времени, если его не претворяют в действительность, не делают его деятельным знанием. Дело, например, еще и в том, что любой процесс приобретения знаний, любая учеба всегда сопряжены с большими усилиями. И ученый, который потратил на свое образование много сил и времени, возможно, станет приписывать обретенные им знания и умения лишь себе, своему упорству и талантам. Тому, что это он сам узнал. «Сам собою дошел, собственным умом», как говорит судья Ляпкин-Тяпкин в «Ревизоре» у Гоголя. Человек тогда забывает, что все дается свыше, Богом. В том числе склонность к учению, хорошая память и прочие его интеллектуальные дарования. Забвение всего этого и есть питательная почва для гордости, смерти смирения.
Ведь и среди апостолов не только не было философов и ученых, но и вероятно, сначала не было даже грамотных людей. Это были простые рыбаки, двоим из которых Христос после их призвания дал называние «сыны грома», потому что в дальнейшем их голос будет услышан в самых отдаленных уголках мира. И, конечно, все мы даже по собственному опыту знаем, что не так трудно что-либо знать. Гораздо труднее это же самое «что-либо» сделать. «Уподобление Богу и единение с Ним, учит божественное Писание, достигается лишь любовью к достопоклоняемым заповедям и их святым исполнением» (Дионисий Ареопагит).