Самаритянин из Дрездена
Во время, когда ненависть друг к другу – не просто звериная, а такая, которая может заставить ужаснуться даже самых кровожадных бессловесных тварей – затапливает душу, Христос, по моему убеждению, не оставляет попыток напомнить человеку о его Божественном происхождении. Вновь и вновь Бог пытается приподнять нас не только над животным миром, но и вырвать из ада, куда мы с такой самоубийственной настойчивостью несемся.
Методы у Него старые, проверенные, еще в евангельских притчах описанные. Но эти притчи каждый раз открываются тебе по-новому, если всмотришься, вслушаешься.
Недавно такой новизной поразила меня старая добрая притча о милосердном самарянине. На днях побывал в Германии, в Дрездене. В советское время сказали бы: «Посчастливилось», в перестроечное – «Повезло», в досанкционное – «И чё?», а сейчас, наверное, – «С глузду парень съехал, как ты выдержал-то все это?» Как быстро меняются времена. Должен сказать, что поездки в когда-то вожделенную Европу давно уже не воспринимаются как некое диво, тем более – награда; скорее, как далеко не всегда приятная необходимость. А сейчас-то уж, при действительно имеющей место ненависти к русским, к христианам, воспитываемой агрессивной пропагандой, – совсем грустно. И вполне допускаю, что то чувство, которое я испытываю, находясь в таком облаке ненависти или агрессивного непонимания, было присуще ортодоксальным жителям Палестины, если они оказывались в Самарии.
Описывать немецких «самарян» и их отношение к «ортодоксам» из России можно долго, и дело это неблагодарное. Чтобы сэкономить время, скажу, что далеко не все то, что говорит наша пропаганда, преувеличение. Ненависть правда есть. Но есть и радостные исключения, которые своими параллелями с Евангелием заставляют надеяться на его, Евангелия, победу.
Йорг
Йоргу больше 60, скоро, говорит, на пенсию. Воспитан в лучших традициях ГДР, то есть, считай, атеист. Не то что смеется над верой – нет: просто, – говорит, – либо не дозрел, либо «не мое это все», либо еще чего-то. Живет один в доме, но гостеприимен (лучшие традиции ГДР дают о себе знать): друзья, не спрашивая, заходят каждый день в гости, требуют кофе и вообще поесть, а некоторые ортодоксы – и на постой на пару дней. Шутливым обоснованием таких визитов чаще всего является: «Вообще оборзел: у тебя свой дом отцовский, а мы по съемным квартирам мыкаемся. Еды дай, капиталист несчастный!» – это его друзья детства так привечают. «Капиталист» и рад – попробуй тут не порадуйся: друзья детства те еще пролетарии, с претензиями, «Рот фронт», все дела.
Часто, особенно тем, кто впервые у него дома, хозяин с гордостью показывает обустроенный в нескольких комнатах музей: старые, а то и старинные часы, патефоны-граммофоны, радиоприемники, пластинки, книги, телефоны, радиолы – ходишь, восхищаешься, диву даешься. Действительно интересно, потому что Йорг о каждой вещи уйму всего может рассказать – как, почему возникла, кто автор, в каких условиях и по каким причинам написал такую-то песню или книгу…Потом плавно переходит на любимую тему о родном городе, и Дрезден перед тобой предстает не просто столицей Саксонии, а живым городом со своими радостями и горестями, с самыми разными, подчас странными (саксонцы все-таки) жителями. Во время экскурсии спохватывается и тащит всю честную компанию на кухню (говорю же – лучшие традиции) поесть. «Опя-ать!» – стонет честная компания, но капиталистическое приглашение принимает. Хозяин и рад. Сколько у него народу перебывало – от друзей детства, одноклассников, до гостей со всего света – Йорг уж и не упомнит: «Люблю, когда гости есть. Пусть люди порадуются – тяжело ведь в дороге».
А еще Йорг – опекун, попечитель одного парня из России. Инвалида. Когда позволяли условия, часто ездил к сироте, помогал лекарствами, штурмом брал бюрократические и коррупционные баррикады. Добивался справедливости – с переменным, правда, успехом. Кстати, очередную группу инвалидности парень получил после пребывания в отделении полиции, потом долго лежал в больнице. И лечение, разумеется, тоже потребовало немалых средств и переживаний. Затем случилась частичная мобилизация, и опекун, к своему изумлению, узнал, что под нее попал и инвалид, его подопечный. Еще через несколько месяцев получил сообщение, что его сирота находится в КПЗ в Казахстане – за незаконное пересечение границы, и теперь требуются серьезные деньги, чтобы заплатить штраф и вызволить его из заключения. Ловушка? Мошенники? «Немец, дай денег»? Нет: проверил все тщательно, убедился, что так оно все и есть. Ищет возможность заплатить штраф и выправить парню документы. Зная его настырность, верю, что справится.
А Йорг разревелся:
– Ну, почему так? Почему слабый должен вот так страдать? Я люблю Россию и русских, но – почему вот так, скажи мне! Почему слабые так страдают?
Выпрямился, вздохнул:
– Я все равно буду бороться за него. Да, парень наделал много ошибок, но я ему не чужой, пойми. Жалко ли мне сил и денег? Ты издеваешься? В гробу карманов нет – мне в гробу не очень нужны граммофоны с патефонами. Мне парня спасти как-то надо. Если я дал слово, то должен сдержать. Повторяю: мы не чужие. Ты б помолился, а?
Вот тебе и «самаряне», думаю, молясь. Для Христа, похоже, ни география, ни геополитика преградой не являются. Какие-то вещи Ему важнее. Или – люди. Саксонцы те же.
Петр Давыдов
Методы у Него старые, проверенные, еще в евангельских притчах описанные. Но эти притчи каждый раз открываются тебе по-новому, если всмотришься, вслушаешься.
Недавно такой новизной поразила меня старая добрая притча о милосердном самарянине. На днях побывал в Германии, в Дрездене. В советское время сказали бы: «Посчастливилось», в перестроечное – «Повезло», в досанкционное – «И чё?», а сейчас, наверное, – «С глузду парень съехал, как ты выдержал-то все это?» Как быстро меняются времена. Должен сказать, что поездки в когда-то вожделенную Европу давно уже не воспринимаются как некое диво, тем более – награда; скорее, как далеко не всегда приятная необходимость. А сейчас-то уж, при действительно имеющей место ненависти к русским, к христианам, воспитываемой агрессивной пропагандой, – совсем грустно. И вполне допускаю, что то чувство, которое я испытываю, находясь в таком облаке ненависти или агрессивного непонимания, было присуще ортодоксальным жителям Палестины, если они оказывались в Самарии.
Описывать немецких «самарян» и их отношение к «ортодоксам» из России можно долго, и дело это неблагодарное. Чтобы сэкономить время, скажу, что далеко не все то, что говорит наша пропаганда, преувеличение. Ненависть правда есть. Но есть и радостные исключения, которые своими параллелями с Евангелием заставляют надеяться на его, Евангелия, победу.
Йорг
Йоргу больше 60, скоро, говорит, на пенсию. Воспитан в лучших традициях ГДР, то есть, считай, атеист. Не то что смеется над верой – нет: просто, – говорит, – либо не дозрел, либо «не мое это все», либо еще чего-то. Живет один в доме, но гостеприимен (лучшие традиции ГДР дают о себе знать): друзья, не спрашивая, заходят каждый день в гости, требуют кофе и вообще поесть, а некоторые ортодоксы – и на постой на пару дней. Шутливым обоснованием таких визитов чаще всего является: «Вообще оборзел: у тебя свой дом отцовский, а мы по съемным квартирам мыкаемся. Еды дай, капиталист несчастный!» – это его друзья детства так привечают. «Капиталист» и рад – попробуй тут не порадуйся: друзья детства те еще пролетарии, с претензиями, «Рот фронт», все дела.
Часто, особенно тем, кто впервые у него дома, хозяин с гордостью показывает обустроенный в нескольких комнатах музей: старые, а то и старинные часы, патефоны-граммофоны, радиоприемники, пластинки, книги, телефоны, радиолы – ходишь, восхищаешься, диву даешься. Действительно интересно, потому что Йорг о каждой вещи уйму всего может рассказать – как, почему возникла, кто автор, в каких условиях и по каким причинам написал такую-то песню или книгу…Потом плавно переходит на любимую тему о родном городе, и Дрезден перед тобой предстает не просто столицей Саксонии, а живым городом со своими радостями и горестями, с самыми разными, подчас странными (саксонцы все-таки) жителями. Во время экскурсии спохватывается и тащит всю честную компанию на кухню (говорю же – лучшие традиции) поесть. «Опя-ать!» – стонет честная компания, но капиталистическое приглашение принимает. Хозяин и рад. Сколько у него народу перебывало – от друзей детства, одноклассников, до гостей со всего света – Йорг уж и не упомнит: «Люблю, когда гости есть. Пусть люди порадуются – тяжело ведь в дороге».
А еще Йорг – опекун, попечитель одного парня из России. Инвалида. Когда позволяли условия, часто ездил к сироте, помогал лекарствами, штурмом брал бюрократические и коррупционные баррикады. Добивался справедливости – с переменным, правда, успехом. Кстати, очередную группу инвалидности парень получил после пребывания в отделении полиции, потом долго лежал в больнице. И лечение, разумеется, тоже потребовало немалых средств и переживаний. Затем случилась частичная мобилизация, и опекун, к своему изумлению, узнал, что под нее попал и инвалид, его подопечный. Еще через несколько месяцев получил сообщение, что его сирота находится в КПЗ в Казахстане – за незаконное пересечение границы, и теперь требуются серьезные деньги, чтобы заплатить штраф и вызволить его из заключения. Ловушка? Мошенники? «Немец, дай денег»? Нет: проверил все тщательно, убедился, что так оно все и есть. Ищет возможность заплатить штраф и выправить парню документы. Зная его настырность, верю, что справится.
А Йорг разревелся:
– Ну, почему так? Почему слабый должен вот так страдать? Я люблю Россию и русских, но – почему вот так, скажи мне! Почему слабые так страдают?
Выпрямился, вздохнул:
– Я все равно буду бороться за него. Да, парень наделал много ошибок, но я ему не чужой, пойми. Жалко ли мне сил и денег? Ты издеваешься? В гробу карманов нет – мне в гробу не очень нужны граммофоны с патефонами. Мне парня спасти как-то надо. Если я дал слово, то должен сдержать. Повторяю: мы не чужие. Ты б помолился, а?
Вот тебе и «самаряне», думаю, молясь. Для Христа, похоже, ни география, ни геополитика преградой не являются. Какие-то вещи Ему важнее. Или – люди. Саксонцы те же.
Петр Давыдов
Только зарегистрированные и авторизованные пользователи могут оставлять комментарии.
