Монахиня Амвросия: жизнь как духовный подвиг
«Родилась я в 1870-м году, 4 апреля», – так начинается книга с длинным названием «История одной старушки, которую не по заслугам Господь не оставлял Своею милостью и которая считала себя счастливой всегда, даже среди самых тяжелых страданий». Книга составлена по автобиографическим запискам и дневнику шамординской монахини Амвросии, прожившей долгую, насыщенную драматическими событиями жизнь.
Она была свидетелем двух мировых войн, революции, гонения на Церковь, видела ужасные страдания людей ее поколения и сама их испытала: разруху, голод, эпидемии, репрессии. Много бед и скорбей выпало на долю этой удивительной женщины: смерть близких, тяжелые болезни, мытарства после закрытия монастыря, арест, тюрьма, ссылка, страшная бедность, непосильный труд. Но всегда и во всём монахиня Амвросия смиренно полагалась на волю Божию, оставляя свое сердце открытым для любви и добра. Человек чистой души и кристальной честности, врач по профессии, она лечила не только тела, но и людские души. Она была богоизбранным сосудом.
Монахиня Амвросия (в миру Александра Дмитриевна Оберучева) родилась в городе Сочи в семье военного. Семья Оберучевых отличалась благочестием и чистотой нравов. В доме царила атмосфера любви к Богу и друг к другу, поэтому у Александры и её единственного брата Михаила было счастливое детство. Сашенька была очень привязана к матери, о которой писала в своих воспоминаниях:
«Она говорила тихо и мало, но каждое её слово было для нас непреложным законом. И отец говорил нам: ‟Мы все мамочку должны слушатьˮ. В ней было какое-то особое целомудрие, которое проявлялось в её словах и во всем её поведении. Все её стеснялись, остерегались при ней говорить что-либо лишнее или о ком-нибудь судить».
Мать воспитала в детях твердость в испытаниях, верность полученным в детстве наставлениям.
Михаил Дмитриевич Оберучев
Когда Сашенька в 7 лет научилась грамоте, её любимым занятием было переписывание в тетрадь молитв. Училась она сначала в Смоленской гимназии, затем в московском Александровском институте (1884–1889), который закончила с серебряной медалью. Сильное впечатление на юную девушку произвела в то время книжечка «Жизнь миссионера отца Дамиана Вестер», в которой описывалась самоотверженность молодого монаха: заразившись проказой, он чувствовал себя ближе к Богу и считал себя счастливейшим из миссионеров. Потряс её душу и роман Ф.М. Достоевского «Братья Карамазовы».
Любя часто болевшую мать, Александра страстно желала видеть ее здоровой, а потому у нее родилось желание посвятить себя медицине. В 1897-м году она написала письмо Императору Николаю II с просьбой разрешить ей частным образом посещать лекции на медицинском факультете Московского университета. В ответ поступило сообщение, что она принята в только что открывшийся Женский Санкт-Петербургский медицинский институт – единственный в России, дававший женщинам высшее медицинское образование. С великой радостью приступила Александра к занятиям: у нее было чувство, что она переступает порог не института, а святого храма. Она добросовестно записывала лекции маститых профессоров, много времени проводила в анатомическом зале.
«Помню чувства, которые я испытывала, когда мы рассматривали под микроскопом строение живой клетки и ткани организма. Передо мной открывался особый мир, я удивлялась этому чудному строению и невольно благоговела перед Создателем всего этого», – записала она в дневнике.
Не пропускала Саша и редко посещаемые курсистками лекции по богословию.
Общество того времени находилось в состоянии глубокого внутреннего кризиса. Сама мысль о переустройстве государства, о революции будоражила умы молодежи. Революционная зараза проникла и в стены Медицинского института, который стал центром студенческого революционного движения. Революционерки вовлекали однокурсниц в свои кружки. Саша Оберучева, хотя и посещала их собрания, но не разделяла их взглядов и в этой среде ощущала себя чужой. На собраниях она неизменно открыто голосовала против забастовок. Нужно было обладать смелостью, чтобы в одиночку идти против коллектива. Однажды, боясь, что из-за очередной забастовки могут закрыть институт, она пришла на занятия, несмотря на угрозы физической расправы. В пустом институте швейцар воскликнул: «Что же вы пришли, ведь вас застрелят, там за углом стоят с револьверами!» Александра не испугалась, а нашла профессора и почти заставила его читать лекцию. В результате забастовка была сорвана, и институт был спасен.
В студенческий период Александра Оберучева ходила на лекции известного философа Владимира Соловьева, чьи религиозные взгляды были ей очень близки. Она благодарила Бога за то, что Он послал ей в жизни эту встречу. Не боясь насмешек безбожных сокурсниц, не страшась прослыть ретроградкой, она посещала храм. И в дальнейшей жизни Александра оставалась верна себе, проявляла несгибаемую волю и мужество в отстаивании своих идеалов и убеждений – как религиозных, так и общественных.
На пятом курсе студентки проходили практику в больнице. Здесь она впервые столкнулась с человеческими страданиями. Некоторые умирающие просили Оберучеву присутствовать при их смерти.
«А у меня с того времени возникло особенное отношение к смертному часу. Это не было что-то мрачное, напротив, чувствовалось, что совершается таинственное слияние земного с небесным», – читаем в ее дневнике.
Перед сдачей государственных экзаменов она впервые посетила Оптину пустынь. Старец архимандрит Венедикт (Дьяконов) и старец о. Иосиф (Литовкин) советовали ей идти в монастырь. Келейник старца Иосифа о. Анатолий (Потапов) впоследствии стал её духовником.
После окончания института для Александры Дмитриевны началась изнурительная работа в качестве земского врача в одном из сел Смоленской губернии. Приступая к работе, она записала в дневнике: «Буду относиться к каждому, как к своему самому близкому родственнику! Что-то великое, святое ожидает меня!..» И в дальнейшей жизни Александра Оберучева относилась с уважением, вниманием и христианской любовью к каждому человеку, который встречался на её жизненном пути.
Слава о новом враче быстро облетела всю округу, и уже через несколько дней народ хлынул на прием. Сознавая свою ответственность как врача, она никому не отказывала в помощи, принимала до 300 человек в день. Больных привозили из далеких деревень на подводах, а потом из-за тесноты амбулатории перекладывали на матрасах на землю, и доктор Оберучева обходила больных, ставила диагноз и давала рекомендации и нужные лекарства (лекарства в земских лечебницах были бесплатными). Председатель управы, как-то приехав навестить её участок, выразился так: «Это что-то особенное, сюда съезжаются не в амбулаторию, а как на богомолье». После дневного приема, оканчивавшегося в 11 вечера, она ехала на ночные вызовы; вернувшись домой ранним утром, просыпалась от прихода первых пациентов. Выдержать такую работу на износ, когда дело доходило до полуобморочного состояния, в течение долгого времени было немыслимо, и Александра Дмитриевна через полгода перевелась на новое место – в только что открывшуюся одесскую больницу для рабочих на 5 тысяч мест. Здесь она жила в общежитии для врачей и обедала в столовой для медперсонала. Когда Александра Дмитриевна первый раз вошла в столовую, то, не увидев икон, перекрестилась на восток, чем сильно удивила своих неверующих коллег. В дальнейшем все привыкли, что доктор Оберучева без молитвы за стол не садится.
В Одессе ей сделал предложение руки и сердца врач (по её словам, «хороший врач и замечательный человек»), но она ему отказала, считая, что обязанности жены и матери несовместимы с обязанностями врача, требующими всецело посвятить себя пациентам. В одесской больнице под руководством опытных врачей Александра в течение двух лет приобрела врачебный опыт не только терапевта, но и хирурга. Болезнь отца заставила ее покинуть Одессу.
Семья Оберучевых переехала в свое небольшое имение вблизи города Ельни Смоленской губернии. 9 ноября 1905 года отец умер, и тут же тяжело заболела мать, за которой Александра заботливо и с великим терпением ухаживала – и выходила её. Поступила врачом в больницу города Ельни, где прослужила 6 лет. После рабочего дня в больнице Александра Дмитриевна шла по вызовам и возвращалась домой поздно – в 9–10 часов вечера. Лечила всех бесплатно, существовала только на жалованье: ей не было свойственно стяжательство.
«У пациентов денег я не брала, когда они предлагали и даже настаивали… Когда кто, не знавши, всё же давал мне, я говорила, что у меня всё настроение пропадает, я тогда не могу лечить».
Шамордино. Фото конца XX в.
В 1906-м году Александра снова посетила Оптину пустынь и Шамординский монастырь. В тот приезд духовным отцом её стал иеросхимонах Анатолий, после беседы с которым она записала в дневнике: «Что-то небесное окружает меня, я чувствую только святость и всеобъемлющую любовь…».
В Ельне ей приходилось работать в духовном одиночестве (врачи-коллеги были иноверцы), а потому в 1908-м году она поступила врачом в общину во имя Христа Спасителя в далекой Симбирской губернии, но через 2 года вынуждена была возвратиться в Ельню в связи с очередной болезнью матери. После её выздоровления она в отпуск поехала в Оптину, Шамордино и Саров. Александра Дмитриевна тяжело переживала смерть матери, скончавшейся 27 апреля 1911 года. В поисках утешения посетила Валаам, где её охватило чувство, которое она испытывала только в Оптиной пустыни. Эта поездка оказала благотворное влияние на её духовное здоровье. Затем устроилась работать земским врачом в село Любажи Курской губернии. В первый же день по приезде на место доктор Оберучева объявила больным, что в воскресенье и в праздники приема не будет, кроме тяжелобольных, так как все должны в эти дни посещать церковь. Сначала это заявление неприятно подействовало на народ, но в тот же день один крестьянин низко поклонился ей и сказал: «Мы благодарны вам за то, что вы так решили».
Александра Дмитриевна в течение жизни сменила несколько больниц, но, где бы она ни работала, везде по её распоряжению в палатах помещались иконы, приглашались священнослужители для Причащения больных. Она всегда помогала тем, кто пребывал в скорби, кто нуждался материально. Если не было мест в больнице, она брала тяжелобольных к себе домой и лечила их до полного выздоровления. Помощь людям доставляла ей радость.
С самого начала Первой мировой войны Александра Дмитриевна, добровольно став военврачом, отправилась на передовую позицию Западного фронта. Мужественной сестре милосердия с трудом удалось добраться до первого перевязочного пункта, расположенного вблизи от места, где шел бой.
«Картина была ужасная: на полу, сплошь залитом кровью, лежали раненые, у многих сильно поврежден череп, виден был мозг; липкая кровь облила лицо, прилипали надоедливые мухи. Сырым полотенцем я обтирала глаза и всё лицо страдальцев, а они умиленным взглядом своих потухающих глаз благодарили меня», – поведала она читателям.
Подобные страшные картины ей приходилось видеть в полевых лазаретах и госпиталях в течение трех лет пребывания на фронте. Человек тончайшей душевной структуры, она близко к сердцу принимала боль и страдания раненых. Например, при отступлении наших войск из города Самбора на вокзале скопилось много раненых, отправляемых в эвакуацию. Александра Дмитриевна оказалась с 48-ю ранеными в голову.
«Перевязала я их, но сразу же заметила, что мои больные бредят, вскакивают, а санитар грубо обращается с ними. Сердце у меня надрывается, я не могу этого вынести: попросила поставить для меня носилки посреди больных, встаю поминутно, чтобы как-нибудь успокоить раненых».
Многим доктор Оберучева спасла жизнь, делая сложные операции, при которых всегда молилась, прося помощи Божией. Она жила с полной самоотдачей: «Я сама забываю, что существую», – признается она в дневнике. Ласковое, полное сострадания и любви отношение к раненым снискали ей не просто их глубокое уважение, но и благоговение. Авторитет ее среди врачей был непререкаем: поставленный ею диагноз больному всегда совпадал с диагнозом профессоров. Александра Дмитриевна всегда старалась быть там, где была особенно нужна её помощь, и добровольно шла на самые тяжелые участки: не боясь заразиться, работала в холерном и тифозном отделениях. Однажды она тяжело заболела сыпным тифом, была при смерти, но по милости Божией выздоровела. В отпуске побывала в Оптиной пустыни, а потом снова вернулась на фронт, была ранена.
Незабываемое впечатление произвело на Александру Дмитриевну посещение Императором Николаем II столицы Восточной Галиции – Львова, незадолго перед этим завоеванного русскими войсками. Здесь она стала свидетельницей того, как восторженно встречали православные галичане триумфальный въезд во Львов Белого Царя. Они видели в нем освободителя от вредного влияния на них униатства и от Австро-Венгерского ига. Когда Государь с балкона обратился к народу с речью, люди ликовали, а потом пели гимны в честь Богородицы, русского Царя и русского народа.
«Были такие радостные чувства, которые потрясли меня до глубины души», – пишет Оберучева.
В тот момент она поняла, что война была не политическая, а священная.
Преподобный Анатолий Оптинский Младший (Потапов)
Во время встречи с братом Михаилом, который также воевал на Западном фронте, тот сказал ей: «Саша, мы видели за это время столько страданий, что жить обычной жизнью уже нельзя: поступай в монастырь». В 1917-м году Михаил был смертельно ранен революционным матросом на паперти храма, когда шел в церковь на вынос Креста Господня. Смерть брата стала поворотным событием в дальнейшей судьбе Александры Дмитриевны. Она привезла его тело в Оптину пустынь, где он и был похоронен. После этого она приняла решение поступить в Шамординский женский монастырь, расположенный недалеко от Оптиной, что и было исполнено, по благословению духовника – отца Анатолия (Анатолия Оптинского Младшего). При ее отъезде в Шамордино старец сказал: «Благословляю тебя лечить всех женщин, которые к тебе обратятся». В монастыре за послушание она лечила больных в монастырской больнице. В 1919-м году Александра Дмитриевна приняла тайный постриг с именем Амвросия. Это был закономерный итог предыдущей ее жизни в миру, это был переход от врачевания людских тел к уврачеванию их душ и собственной души. Жизнь с Богом открывала новое «стояние в правде и Истине», новое возрастание в вере. В своем дневнике мемуаристка рисует яркие образы оптинских старцев и насельниц Шамордина.
В 1921-м году инокиня Амвросия самоотверженно ухаживала за тяжелобольным старцем о. Анатолием. Его смерть совпала с начавшимся разгоном Оптиной и Шамордина (лето 1922 года). Духовное руководство шамординскими сестрами перешло к последнему Оптинскому старцу о. Никону (Беляеву), будущему преподобномученику Никону Оптинскому. После закрытия Шамординской обители монахини поселились в городе Козельске, где продолжали вести строго монашеский образ жизни. Мать Амвросия приняла к себе несколько сестер, желавших вместе с ней проводить иноческую жизнь. В результате составилась небольшая община из 10 сестер, которую духовно окормлял старец Никон, навещая её раз в неделю для духовного собеседования. Инокиня Амвросия записывала драгоценные слова его бесед и поучений.
В июне 1927 года о. Никона арестовали, заключили в тюрьму, а затем в январе 1928 года отправили в лагерь Кемьперпункт, где он провел более 2-х лет. Благодаря запискам монахини Амвросии мы имеем возможность прочесть предсмертные письма последнего Оптинского старца. Через год арестовали и монахиню Амвросию и предъявили ей обвинение: привлечение к монашеству молодых девушек и организация общины. Поместили в тюрьму в Смоленске, а затем отправили в ссылку в Архангельскую область, где она претерпела много лишений и скорби. Как и в тюремной камере, ужасная теснота, духота и насекомые были и в бараках, и в казармах для ссыльных. Это была жизнь в нечеловеческих условиях. В одном пересыльном пункте пили воду, которая капала с крыши барака и пахла скипидаром. Пили из жестяных банок из-под консервов, в них же варили себе обед. Привезли на лесоповал, но работать было некому: одни безрукие, слепые, опухшие от голода люди. Обмороженные руки и ноги несчастных издавали ужасный запах. Лечила таких больных монахиня Амвросия марганцовкой, но главным её лекарством были безграничная любовь и сострадание к больным.
В селе Макарихе близ Котласа, городке ссыльных, жизнь можно было сравнить только с адом, где люди ждали смерти как избавления от мучений. Здесь среди 18 тысяч ссыльных была высокая смертность. В первую очередь умирали дети. Ежедневно копали братскую могилу на 15 покойников. В Макарихе монахиня Амвросия познакомилась с владыкой Лукой (Войно-Ясенецким, будущим святителем), который благословил её продолжать заниматься врачебной практикой, несмотря на иноческий чин. Она стала работать в холерных и тифозных бараках ГПУ; теряла сознание от усталости и недоедания. Затем ее переправили в Великий Устюг, где заключенных держали в превращенном в каземат Троицком монастыре. И здесь она оказывала профессиональную помощь всем, кто в ней нуждался. Всегда старалась облегчить участь страдальцев. Из-за антисанитарии к дизентерии прибавился тиф. Часто вместе с подводами, заполненными телами умерших, монахиня шла на кладбище, чтоб проводить их в последний путь, а чтобы помянуть их, передавала в городской храм записки об упокоении с именами умерших. Монахиня Михаила, отбывавшая ссылку в Великом Устюге, оставила свои воспоминания о монахине Амвросии:
«Начальство разрешило матушке оказывать помощь больным ссыльным. И она не только лечила, но, не щадя сил, помогала всем, кому только могла – и телесно, и духовно. Многим страдальцам она облегчала последние часы, даже минуты жизни. Сколько больных, брошенных и умирающих с отчаянием в душе получали от нее духовную поддержку и утешение!.. Лицо её всегда было озарено любовностью, отражавшей ту любовь к людям, которая постоянно горела в её сердце».
Невзирая на преследования со стороны начальства, монахиня-врач, не щадя себя, преодолевала большие расстояния, чтобы навестить сосланных священников или больных.
Следующим этапом для ссыльных был Кичменгский Городок, в котором Амвросия пробыла до 1933 года. Местные жители-зыряне бросали в нее камни, а однажды выбросили из окна второго этажа. Она сильно ушиблась, но, по милости Божией, осталась жива. Осенью её снова переправили в Великий Устюг. Здесь по возрасту и состоянию здоровья ей дали освобождение. Смирение перед Божией волей, упование на милость Творца и горячая молитва помогли монахине Амвросии выстоять в ссылке. Среди тяжких испытаний она сохранила крепкую веру и любовь к Богу.
Могила монахини Амвросии (Оберучевой) на территории церкви Сошествия Святого Духа на Никольском кладбище в Сергиевом Посаде Московской области. Фото: Светлана Чумакова
Записки монахини Амвросии обрываются 1932-м годом. Из других источников известно, что по возвращении из ссылки в 1935-м году великая подвижница Божия жила в Загорске у своей племянницы, дочери брата Михаила. И здесь она лечила всех, кто просил её помощи. Последние годы жизни много скиталась. Из последнего письма Амвросии: «Как бы исполнить волю Божию, чтобы не нарушить своим вмешательством». Она умерла в 1943-м году на руках друзей от кровоизлияния в мозг и была похоронена на Сергиево-Посадском Климентовском кладбище.
Человек высокой духовной жизни, исключительного благородства души, безгранично преданный долгу врача, монахиня Амвросия всегда старалась жить по заповедям Божиим. Будучи достойной ученицей последних Оптинских старцев, она посвятила жизнь апостольскому служению Богу и жертвенному служению людям. Сквозь строки дневника, написанные с чувством глубокого смирения, проступает её потрясающая деликатность даже по отношению к врагам. Её истинно христианский жизненный путь, стойкость в жизненных испытаниях и самопожертвование заслуживают глубокого уважения и являются примером для последующих поколений православных христиан. Её книга несет в себе мощный воспитательный и образовательный потенциал для молодежи, приносит большую пользу для души, очищая её от скверны, подает духовную помощь в преодолении невзгод и учит в любых испытаниях уповать на милость Господа.
Верим, что милосердный Господь воздаст по заслугам монахине Амвросии в Царствии Своем!
Мария Тоболова
Она была свидетелем двух мировых войн, революции, гонения на Церковь, видела ужасные страдания людей ее поколения и сама их испытала: разруху, голод, эпидемии, репрессии. Много бед и скорбей выпало на долю этой удивительной женщины: смерть близких, тяжелые болезни, мытарства после закрытия монастыря, арест, тюрьма, ссылка, страшная бедность, непосильный труд. Но всегда и во всём монахиня Амвросия смиренно полагалась на волю Божию, оставляя свое сердце открытым для любви и добра. Человек чистой души и кристальной честности, врач по профессии, она лечила не только тела, но и людские души. Она была богоизбранным сосудом.
Монахиня Амвросия (в миру Александра Дмитриевна Оберучева) родилась в городе Сочи в семье военного. Семья Оберучевых отличалась благочестием и чистотой нравов. В доме царила атмосфера любви к Богу и друг к другу, поэтому у Александры и её единственного брата Михаила было счастливое детство. Сашенька была очень привязана к матери, о которой писала в своих воспоминаниях:
«Она говорила тихо и мало, но каждое её слово было для нас непреложным законом. И отец говорил нам: ‟Мы все мамочку должны слушатьˮ. В ней было какое-то особое целомудрие, которое проявлялось в её словах и во всем её поведении. Все её стеснялись, остерегались при ней говорить что-либо лишнее или о ком-нибудь судить».
Мать воспитала в детях твердость в испытаниях, верность полученным в детстве наставлениям.
Михаил Дмитриевич Оберучев
Когда Сашенька в 7 лет научилась грамоте, её любимым занятием было переписывание в тетрадь молитв. Училась она сначала в Смоленской гимназии, затем в московском Александровском институте (1884–1889), который закончила с серебряной медалью. Сильное впечатление на юную девушку произвела в то время книжечка «Жизнь миссионера отца Дамиана Вестер», в которой описывалась самоотверженность молодого монаха: заразившись проказой, он чувствовал себя ближе к Богу и считал себя счастливейшим из миссионеров. Потряс её душу и роман Ф.М. Достоевского «Братья Карамазовы».
Любя часто болевшую мать, Александра страстно желала видеть ее здоровой, а потому у нее родилось желание посвятить себя медицине. В 1897-м году она написала письмо Императору Николаю II с просьбой разрешить ей частным образом посещать лекции на медицинском факультете Московского университета. В ответ поступило сообщение, что она принята в только что открывшийся Женский Санкт-Петербургский медицинский институт – единственный в России, дававший женщинам высшее медицинское образование. С великой радостью приступила Александра к занятиям: у нее было чувство, что она переступает порог не института, а святого храма. Она добросовестно записывала лекции маститых профессоров, много времени проводила в анатомическом зале.
«Помню чувства, которые я испытывала, когда мы рассматривали под микроскопом строение живой клетки и ткани организма. Передо мной открывался особый мир, я удивлялась этому чудному строению и невольно благоговела перед Создателем всего этого», – записала она в дневнике.
Не пропускала Саша и редко посещаемые курсистками лекции по богословию.
Общество того времени находилось в состоянии глубокого внутреннего кризиса. Сама мысль о переустройстве государства, о революции будоражила умы молодежи. Революционная зараза проникла и в стены Медицинского института, который стал центром студенческого революционного движения. Революционерки вовлекали однокурсниц в свои кружки. Саша Оберучева, хотя и посещала их собрания, но не разделяла их взглядов и в этой среде ощущала себя чужой. На собраниях она неизменно открыто голосовала против забастовок. Нужно было обладать смелостью, чтобы в одиночку идти против коллектива. Однажды, боясь, что из-за очередной забастовки могут закрыть институт, она пришла на занятия, несмотря на угрозы физической расправы. В пустом институте швейцар воскликнул: «Что же вы пришли, ведь вас застрелят, там за углом стоят с револьверами!» Александра не испугалась, а нашла профессора и почти заставила его читать лекцию. В результате забастовка была сорвана, и институт был спасен.
В студенческий период Александра Оберучева ходила на лекции известного философа Владимира Соловьева, чьи религиозные взгляды были ей очень близки. Она благодарила Бога за то, что Он послал ей в жизни эту встречу. Не боясь насмешек безбожных сокурсниц, не страшась прослыть ретроградкой, она посещала храм. И в дальнейшей жизни Александра оставалась верна себе, проявляла несгибаемую волю и мужество в отстаивании своих идеалов и убеждений – как религиозных, так и общественных.
На пятом курсе студентки проходили практику в больнице. Здесь она впервые столкнулась с человеческими страданиями. Некоторые умирающие просили Оберучеву присутствовать при их смерти.
«А у меня с того времени возникло особенное отношение к смертному часу. Это не было что-то мрачное, напротив, чувствовалось, что совершается таинственное слияние земного с небесным», – читаем в ее дневнике.
Перед сдачей государственных экзаменов она впервые посетила Оптину пустынь. Старец архимандрит Венедикт (Дьяконов) и старец о. Иосиф (Литовкин) советовали ей идти в монастырь. Келейник старца Иосифа о. Анатолий (Потапов) впоследствии стал её духовником.
После окончания института для Александры Дмитриевны началась изнурительная работа в качестве земского врача в одном из сел Смоленской губернии. Приступая к работе, она записала в дневнике: «Буду относиться к каждому, как к своему самому близкому родственнику! Что-то великое, святое ожидает меня!..» И в дальнейшей жизни Александра Оберучева относилась с уважением, вниманием и христианской любовью к каждому человеку, который встречался на её жизненном пути.
Слава о новом враче быстро облетела всю округу, и уже через несколько дней народ хлынул на прием. Сознавая свою ответственность как врача, она никому не отказывала в помощи, принимала до 300 человек в день. Больных привозили из далеких деревень на подводах, а потом из-за тесноты амбулатории перекладывали на матрасах на землю, и доктор Оберучева обходила больных, ставила диагноз и давала рекомендации и нужные лекарства (лекарства в земских лечебницах были бесплатными). Председатель управы, как-то приехав навестить её участок, выразился так: «Это что-то особенное, сюда съезжаются не в амбулаторию, а как на богомолье». После дневного приема, оканчивавшегося в 11 вечера, она ехала на ночные вызовы; вернувшись домой ранним утром, просыпалась от прихода первых пациентов. Выдержать такую работу на износ, когда дело доходило до полуобморочного состояния, в течение долгого времени было немыслимо, и Александра Дмитриевна через полгода перевелась на новое место – в только что открывшуюся одесскую больницу для рабочих на 5 тысяч мест. Здесь она жила в общежитии для врачей и обедала в столовой для медперсонала. Когда Александра Дмитриевна первый раз вошла в столовую, то, не увидев икон, перекрестилась на восток, чем сильно удивила своих неверующих коллег. В дальнейшем все привыкли, что доктор Оберучева без молитвы за стол не садится.
В Одессе ей сделал предложение руки и сердца врач (по её словам, «хороший врач и замечательный человек»), но она ему отказала, считая, что обязанности жены и матери несовместимы с обязанностями врача, требующими всецело посвятить себя пациентам. В одесской больнице под руководством опытных врачей Александра в течение двух лет приобрела врачебный опыт не только терапевта, но и хирурга. Болезнь отца заставила ее покинуть Одессу.
Семья Оберучевых переехала в свое небольшое имение вблизи города Ельни Смоленской губернии. 9 ноября 1905 года отец умер, и тут же тяжело заболела мать, за которой Александра заботливо и с великим терпением ухаживала – и выходила её. Поступила врачом в больницу города Ельни, где прослужила 6 лет. После рабочего дня в больнице Александра Дмитриевна шла по вызовам и возвращалась домой поздно – в 9–10 часов вечера. Лечила всех бесплатно, существовала только на жалованье: ей не было свойственно стяжательство.
«У пациентов денег я не брала, когда они предлагали и даже настаивали… Когда кто, не знавши, всё же давал мне, я говорила, что у меня всё настроение пропадает, я тогда не могу лечить».
Шамордино. Фото конца XX в.
В 1906-м году Александра снова посетила Оптину пустынь и Шамординский монастырь. В тот приезд духовным отцом её стал иеросхимонах Анатолий, после беседы с которым она записала в дневнике: «Что-то небесное окружает меня, я чувствую только святость и всеобъемлющую любовь…».
В Ельне ей приходилось работать в духовном одиночестве (врачи-коллеги были иноверцы), а потому в 1908-м году она поступила врачом в общину во имя Христа Спасителя в далекой Симбирской губернии, но через 2 года вынуждена была возвратиться в Ельню в связи с очередной болезнью матери. После её выздоровления она в отпуск поехала в Оптину, Шамордино и Саров. Александра Дмитриевна тяжело переживала смерть матери, скончавшейся 27 апреля 1911 года. В поисках утешения посетила Валаам, где её охватило чувство, которое она испытывала только в Оптиной пустыни. Эта поездка оказала благотворное влияние на её духовное здоровье. Затем устроилась работать земским врачом в село Любажи Курской губернии. В первый же день по приезде на место доктор Оберучева объявила больным, что в воскресенье и в праздники приема не будет, кроме тяжелобольных, так как все должны в эти дни посещать церковь. Сначала это заявление неприятно подействовало на народ, но в тот же день один крестьянин низко поклонился ей и сказал: «Мы благодарны вам за то, что вы так решили».
Александра Дмитриевна в течение жизни сменила несколько больниц, но, где бы она ни работала, везде по её распоряжению в палатах помещались иконы, приглашались священнослужители для Причащения больных. Она всегда помогала тем, кто пребывал в скорби, кто нуждался материально. Если не было мест в больнице, она брала тяжелобольных к себе домой и лечила их до полного выздоровления. Помощь людям доставляла ей радость.
С самого начала Первой мировой войны Александра Дмитриевна, добровольно став военврачом, отправилась на передовую позицию Западного фронта. Мужественной сестре милосердия с трудом удалось добраться до первого перевязочного пункта, расположенного вблизи от места, где шел бой.
«Картина была ужасная: на полу, сплошь залитом кровью, лежали раненые, у многих сильно поврежден череп, виден был мозг; липкая кровь облила лицо, прилипали надоедливые мухи. Сырым полотенцем я обтирала глаза и всё лицо страдальцев, а они умиленным взглядом своих потухающих глаз благодарили меня», – поведала она читателям.
Подобные страшные картины ей приходилось видеть в полевых лазаретах и госпиталях в течение трех лет пребывания на фронте. Человек тончайшей душевной структуры, она близко к сердцу принимала боль и страдания раненых. Например, при отступлении наших войск из города Самбора на вокзале скопилось много раненых, отправляемых в эвакуацию. Александра Дмитриевна оказалась с 48-ю ранеными в голову.
«Перевязала я их, но сразу же заметила, что мои больные бредят, вскакивают, а санитар грубо обращается с ними. Сердце у меня надрывается, я не могу этого вынести: попросила поставить для меня носилки посреди больных, встаю поминутно, чтобы как-нибудь успокоить раненых».
Многим доктор Оберучева спасла жизнь, делая сложные операции, при которых всегда молилась, прося помощи Божией. Она жила с полной самоотдачей: «Я сама забываю, что существую», – признается она в дневнике. Ласковое, полное сострадания и любви отношение к раненым снискали ей не просто их глубокое уважение, но и благоговение. Авторитет ее среди врачей был непререкаем: поставленный ею диагноз больному всегда совпадал с диагнозом профессоров. Александра Дмитриевна всегда старалась быть там, где была особенно нужна её помощь, и добровольно шла на самые тяжелые участки: не боясь заразиться, работала в холерном и тифозном отделениях. Однажды она тяжело заболела сыпным тифом, была при смерти, но по милости Божией выздоровела. В отпуске побывала в Оптиной пустыни, а потом снова вернулась на фронт, была ранена.
Незабываемое впечатление произвело на Александру Дмитриевну посещение Императором Николаем II столицы Восточной Галиции – Львова, незадолго перед этим завоеванного русскими войсками. Здесь она стала свидетельницей того, как восторженно встречали православные галичане триумфальный въезд во Львов Белого Царя. Они видели в нем освободителя от вредного влияния на них униатства и от Австро-Венгерского ига. Когда Государь с балкона обратился к народу с речью, люди ликовали, а потом пели гимны в честь Богородицы, русского Царя и русского народа.
«Были такие радостные чувства, которые потрясли меня до глубины души», – пишет Оберучева.
В тот момент она поняла, что война была не политическая, а священная.
Преподобный Анатолий Оптинский Младший (Потапов)
Во время встречи с братом Михаилом, который также воевал на Западном фронте, тот сказал ей: «Саша, мы видели за это время столько страданий, что жить обычной жизнью уже нельзя: поступай в монастырь». В 1917-м году Михаил был смертельно ранен революционным матросом на паперти храма, когда шел в церковь на вынос Креста Господня. Смерть брата стала поворотным событием в дальнейшей судьбе Александры Дмитриевны. Она привезла его тело в Оптину пустынь, где он и был похоронен. После этого она приняла решение поступить в Шамординский женский монастырь, расположенный недалеко от Оптиной, что и было исполнено, по благословению духовника – отца Анатолия (Анатолия Оптинского Младшего). При ее отъезде в Шамордино старец сказал: «Благословляю тебя лечить всех женщин, которые к тебе обратятся». В монастыре за послушание она лечила больных в монастырской больнице. В 1919-м году Александра Дмитриевна приняла тайный постриг с именем Амвросия. Это был закономерный итог предыдущей ее жизни в миру, это был переход от врачевания людских тел к уврачеванию их душ и собственной души. Жизнь с Богом открывала новое «стояние в правде и Истине», новое возрастание в вере. В своем дневнике мемуаристка рисует яркие образы оптинских старцев и насельниц Шамордина.
В 1921-м году инокиня Амвросия самоотверженно ухаживала за тяжелобольным старцем о. Анатолием. Его смерть совпала с начавшимся разгоном Оптиной и Шамордина (лето 1922 года). Духовное руководство шамординскими сестрами перешло к последнему Оптинскому старцу о. Никону (Беляеву), будущему преподобномученику Никону Оптинскому. После закрытия Шамординской обители монахини поселились в городе Козельске, где продолжали вести строго монашеский образ жизни. Мать Амвросия приняла к себе несколько сестер, желавших вместе с ней проводить иноческую жизнь. В результате составилась небольшая община из 10 сестер, которую духовно окормлял старец Никон, навещая её раз в неделю для духовного собеседования. Инокиня Амвросия записывала драгоценные слова его бесед и поучений.
В июне 1927 года о. Никона арестовали, заключили в тюрьму, а затем в январе 1928 года отправили в лагерь Кемьперпункт, где он провел более 2-х лет. Благодаря запискам монахини Амвросии мы имеем возможность прочесть предсмертные письма последнего Оптинского старца. Через год арестовали и монахиню Амвросию и предъявили ей обвинение: привлечение к монашеству молодых девушек и организация общины. Поместили в тюрьму в Смоленске, а затем отправили в ссылку в Архангельскую область, где она претерпела много лишений и скорби. Как и в тюремной камере, ужасная теснота, духота и насекомые были и в бараках, и в казармах для ссыльных. Это была жизнь в нечеловеческих условиях. В одном пересыльном пункте пили воду, которая капала с крыши барака и пахла скипидаром. Пили из жестяных банок из-под консервов, в них же варили себе обед. Привезли на лесоповал, но работать было некому: одни безрукие, слепые, опухшие от голода люди. Обмороженные руки и ноги несчастных издавали ужасный запах. Лечила таких больных монахиня Амвросия марганцовкой, но главным её лекарством были безграничная любовь и сострадание к больным.
В селе Макарихе близ Котласа, городке ссыльных, жизнь можно было сравнить только с адом, где люди ждали смерти как избавления от мучений. Здесь среди 18 тысяч ссыльных была высокая смертность. В первую очередь умирали дети. Ежедневно копали братскую могилу на 15 покойников. В Макарихе монахиня Амвросия познакомилась с владыкой Лукой (Войно-Ясенецким, будущим святителем), который благословил её продолжать заниматься врачебной практикой, несмотря на иноческий чин. Она стала работать в холерных и тифозных бараках ГПУ; теряла сознание от усталости и недоедания. Затем ее переправили в Великий Устюг, где заключенных держали в превращенном в каземат Троицком монастыре. И здесь она оказывала профессиональную помощь всем, кто в ней нуждался. Всегда старалась облегчить участь страдальцев. Из-за антисанитарии к дизентерии прибавился тиф. Часто вместе с подводами, заполненными телами умерших, монахиня шла на кладбище, чтоб проводить их в последний путь, а чтобы помянуть их, передавала в городской храм записки об упокоении с именами умерших. Монахиня Михаила, отбывавшая ссылку в Великом Устюге, оставила свои воспоминания о монахине Амвросии:
«Начальство разрешило матушке оказывать помощь больным ссыльным. И она не только лечила, но, не щадя сил, помогала всем, кому только могла – и телесно, и духовно. Многим страдальцам она облегчала последние часы, даже минуты жизни. Сколько больных, брошенных и умирающих с отчаянием в душе получали от нее духовную поддержку и утешение!.. Лицо её всегда было озарено любовностью, отражавшей ту любовь к людям, которая постоянно горела в её сердце».
Невзирая на преследования со стороны начальства, монахиня-врач, не щадя себя, преодолевала большие расстояния, чтобы навестить сосланных священников или больных.
Следующим этапом для ссыльных был Кичменгский Городок, в котором Амвросия пробыла до 1933 года. Местные жители-зыряне бросали в нее камни, а однажды выбросили из окна второго этажа. Она сильно ушиблась, но, по милости Божией, осталась жива. Осенью её снова переправили в Великий Устюг. Здесь по возрасту и состоянию здоровья ей дали освобождение. Смирение перед Божией волей, упование на милость Творца и горячая молитва помогли монахине Амвросии выстоять в ссылке. Среди тяжких испытаний она сохранила крепкую веру и любовь к Богу.
Могила монахини Амвросии (Оберучевой) на территории церкви Сошествия Святого Духа на Никольском кладбище в Сергиевом Посаде Московской области. Фото: Светлана Чумакова
Записки монахини Амвросии обрываются 1932-м годом. Из других источников известно, что по возвращении из ссылки в 1935-м году великая подвижница Божия жила в Загорске у своей племянницы, дочери брата Михаила. И здесь она лечила всех, кто просил её помощи. Последние годы жизни много скиталась. Из последнего письма Амвросии: «Как бы исполнить волю Божию, чтобы не нарушить своим вмешательством». Она умерла в 1943-м году на руках друзей от кровоизлияния в мозг и была похоронена на Сергиево-Посадском Климентовском кладбище.
Человек высокой духовной жизни, исключительного благородства души, безгранично преданный долгу врача, монахиня Амвросия всегда старалась жить по заповедям Божиим. Будучи достойной ученицей последних Оптинских старцев, она посвятила жизнь апостольскому служению Богу и жертвенному служению людям. Сквозь строки дневника, написанные с чувством глубокого смирения, проступает её потрясающая деликатность даже по отношению к врагам. Её истинно христианский жизненный путь, стойкость в жизненных испытаниях и самопожертвование заслуживают глубокого уважения и являются примером для последующих поколений православных христиан. Её книга несет в себе мощный воспитательный и образовательный потенциал для молодежи, приносит большую пользу для души, очищая её от скверны, подает духовную помощь в преодолении невзгод и учит в любых испытаниях уповать на милость Господа.
Верим, что милосердный Господь воздаст по заслугам монахине Амвросии в Царствии Своем!
Мария Тоболова
Только зарегистрированные и авторизованные пользователи могут оставлять комментарии.
