Владимир Легойда — о безграничной новизне евангелия

Мне кажется, мысль о том, как важно сохранить для себя вечную новизну Благой Вести, не такая уж и тривиальная. И не из соображения: есть новизна — есть радость, а новизна прошла… Новизна новизне рознь.



Сергей Сергеевич Аверинцев как-то заметил, что «христианству, в некотором смысле, противопоказано, чтобы к нему привыкали. Народы, привыкшие к христианству, даже не говорят — молиться, они говорят — читать молитвы или say your prayers. А негры понимают это буквально, как это должно быть понимаемо: „Я теперь могу и даже должен разговариватьс Богом, сотворившим небо и землю“».
Когда-то, на заре христианства, Тертуллиан говорил: «Христианами не рождаются, а становятся». А если это так, евангелие к каждому приходит как новость, и его сила в сохранении этой новизны и силы, чего-то всегда обновляющегося. Эта вечная новизна — нечто принципиальное для нашей веры. Ведь она предполагает совлечение ветхого человека, то есть наше полное обновление. Из всех религий христианство меньше всего можно свести к «отправлению культа». Тот же Аверинцев в статье «Несколько соображений о настоящем и будущем христианства в европе» напоминает, к чему привела одна из самых радикальных попыток осуществить этот проект в России в большевистские времена.
«До чего вера становится убедительной, — пишет он, — когда она живет вопреки всему собственной внутренней силой, когда последняя пядь земли у нее отнята, и огненным языкам Духа Святого остается место лишь в воздухе, над головами верных!» И предупреждает: «Нынче время гонений миновало, и нам грозит скорее противоположная опасность некоей неумелой пародии… в позднецаристском вкусе, — но как раз неловкость, несообразность этой пародии напоминает нам об истине, которая слишком дорого оплачена муками верных, чтобы о ней позабыть». Он считал, что этот пережитый нашей Церковью опыт — хорошая прививка на будущее, и не только для нас.
Раскольников в «Преступлении и наказании» поражается: «Ко всему-то подлец-человек привыкает!» Эти слова часто цитируют, порой забывая, однако, что сказавшему их как раз еще предстояло встретиться с чем-то разбивающим привычность и все повторять: «Про воскресение Лазаря где? Отыщи мне, Соня». И для него, как и для каждого из нас, навсегда останется самым царапающим сердце этот вопрос: как не на словах, а на деле приобщиться к этой безграничной новизне евангелия? Как самому стать новым?

Владимир Легойда