Рассказывает игумен Савватий Радков: «Матушка Георгия много лет приезжала к нам в монастырь как паломница. В один из таких приездов она заявила мне:
— Я переезжаю на жительство к вам.
В душе я улыбнулся. Матушка не спросила разрешения, а просто сообщила свое решение. Подумалось: «Очередная мирская старушка. Хочет в монастырь, а не подозревает, как здесь трудно. Поживет немного да уедет». Я ответил:
— Ну, ладно, как Бог даст.
— Батюшка, а вы уже приезжайте за мной. Я и вещи собрала.
И я почувствовал, что не могу отказаться: она говорила со властью. Поехал в Лысьву за ней сам. Решил: «Пускай бабуля поживет в нашем монастыре».
По дороге она рассказывала мне про дорогих ей людей. Поведала про известного подвижника и молитвенника, схиархимандрита Виталия (Сидоренко; 1928–1992), как он несколько раз приезжал в Лысьву, и в 1989-м году постриг ее в монашество.
Схимонахиня Георгия (Литвина)
Еще рассказала мне про митрополита Липецкого и Задонского (ныне схимитрополита на покое) Никона (Васина), настоятеля Задонского Рождество-Богородицкого монастыря, как она общалась с ним в Задонском монастыре, и как по его благословению в 2014-м году была пострижена в схиму.
Я слушал ее истории, и мое мнение о ней резко переменилось: я понял, какой подарок послал Господь нашей обители. Со мной ехала не просто мирская бабушка, а Божий человек. Из глаз у меня полились слезы. Я проникся духом ее чистоты, простоты, праведности. Ее вещи в монастыре я уже разгружал с благоговением.
Схимонахиня Георгия (Литвина) вела внутреннюю, сосредоточенную жизнь. Когда она молилась за людей, которые просили ее о молитвенной помощи, то Господь открывал ей их жизнь. Она скорбела о немощах человеческих, а потом все подтверждалось. Господь дал ей дар прозрения.
Она всегда пребывала в ровном, благодушном настроении, никогда не роптала ни на обиды, ни на болезни, ни на скорби. Вот это незлобие, постоянное пребывание в благодушии, в духе Божием, в радости – это признаки святости.
Скорби человеческие разбивались о ее благость, о ее любящее сердце. Ее мирное устроение передавалось другим. Как от старца Иоанна (Крестьянкина) человек, просто пообщавшись с ним, выходил другим — проходили сомнения, утихали скорби, появлялась надежда, — так и ее мирный дух наполнял всех, кто с ней общался. Недаром русская пословица говорит: «С кем поведешься — от того и наберешься». В Псалтири же сказано:
«С преподобным преподобен будеши, и с мужем неповинным неповинен будеши, и со избранным избран будеши, и со строптивым развратишися» (Пс. 17, 26).
В старице Георгии чувствовалась школа отца Виталия (Сидоренко), подвижника благочестия нашего времени. Отец Виталий был очень смиренным, кротким, имел духовное мужество, дар слез, целомудрие, был исповедником — это все тоже в ней чувствовалось.
От одного взгляда на схимонахиню Георгию уже через 20 минут я понял, что это человек святой жизни. Это нужно было просто ощутить. Так — сидит просто бабушка неприметная, а начнешь общаться — такое тепло от нее. Я почувствовал себя рядом с ней таким ничтожным, таким мелким, недостойным, грешным. По контрасту тьмы со светом. Ощутил свое недостоинство. И все ее дары были плодом молитвы — она постоянно молилась, не выпускала из рук четки.
В конце жизни старица Георгия заболела раком. Она сильно страдала, но все переносила терпеливо и мужественно. Не жаловалась на свое тяжелое онкологическое заболевание, просто таяла. У нее были боли, даже врачи удивлялись, как она все это терпит, при этом ходила в храм и молилась. До конца дней не ослабевала в молитве Иисусовой.
Ее мантию и скуфью я храню как святыню.
Схимонахиня Георгия была небольшого ростика. Но при встрече мне казалось, что это я маленький, а она гигант. Гигант духа. Всегда при общении с ней была Пасхальная радость».
Сестры Казанского Трифонова женского монастыря с духовенством
Елена Трошина: моя дружба со старицей
Со старицей Георгией я познакомилась за 2 года до ее смерти, в 2016-м году, во Всехсвятском храме Верхне-Чусовской Казанской Трифоновой пустыни, где она несла послушание чтения Псалтири.
Я подошла к старице, попросила ее молитв. Она ответила, что обязательно помолится, и пригласила посетить ее келлию. Когда после экскурсии я зашла к старице Георгии, то узнала, что она — духовное чадо схиархимандрита Виталия (Сидоренко), которого я очень почитаю. На столе уже лежали его письма, чётки, какие-то личные вещи, вырезанный им из консервной банки крест. Мать Георгия рассказала, что отец Виталий трижды приезжал в Лысьву на лечение, что он постриг ее и еще несколько верующих женщин в монахини, поведала о его письмах и духовных наставлениях.
Так, вкратце рассказав про свою жизнь, она дала мне 200 рублей, свечу и попросила:
— Поедешь в Грузию, подай за меня на могилке отца Виталия записочки и поставь свечу.
Вот тут я пришла в недоумение! Она видит меня в первый раз — и откуда может знать, что я почитаю отца Виталия и сопровождаю паломнические поездки в Грузию?! Все это она констатировала как факт, будто много лет меня знала.
Я выполнила все просьбы старицы, и, вернувшись из Грузии, привезла ей святыни с могилы ее духовного отца. Так мы подружились.
Схимонахиня Георгия и Елена Трошина
История жизни схимницы
Жизнь у схимницы была непростая, дух ее выковывался в тяжелых скорбях и испытаниях. Родилась схимонахиня Георгия, в миру Валентина Васильевна Литвина, в 1932-м году в деревне Токаревка Молотовской области (ныне Пермский край) в крестьянской семье.
Отец её, Василий Михайлович Литвин, и мать, Наталья Петровна, были ровесниками века (1898 и 1900 годы рождения). Жили они обособленно, в колхоз не вступали. Держали скотину: лошадь, корову, свиней, птицу домашнюю. С колхозниками дружбы не водили, да и те единоличников не жаловали.
Один из братьев отца, Яков Михайлович Литвин, был насельником Белогорского мужского монастыря, 34 монаха которого были замучены и расстреляны большевиками, а отец наместник, архимандрит Варлаам (Коноплёв), утоплен в Каме. О дальнейшей судьбе Якова Михайловича ничего не известно, по-видимому, он тоже был убит.
В семье Литвиных Валентина была третьим и последним ребенком из выживших. Мать, Наталья Петровна, рожала 14 раз дома, до больницы доехать не было ни времени, ни возможности, и дети умирали при рождении или вскоре после него.
Старший брат Вали, Александр, был хозяйственным, с ранних лет ловил рыбу, ставил петли на зайцев. Мясо было хорошим подспорьем для семьи. Шкурки брат выделывал и сдавал в заготконтору, в обмен давали продукты или ткань, в основном ситец, из которого мать шила себе и дочкам платья, а мужчинам рубахи.
Второй в семье была сестра Александра, или, как называл ее отец, — Санка, 1928 года рождения. С четырех лет она стала полноценной нянькой для своей младшей сестры Вали, которая родилась в 1932-м году. Усыпить, накормить, перепеленать — все это входило в обязанности малолетней Санки, так что ее образование закончилось на втором классе. С 5 лет девочка также пряла шерсть, отрепи, оставшиеся ото льна. Из них мать ткала ткань, шила мешки для хозяйства и на продажу, изо льна же вили оборы, ими потом подвязывали лапти. Лапти тоже плели сами, и не только для себя, но и на продажу.
Когда Валентина подросла, она заменила в этих трудах старшую сестру. А та уже вместе с отцом и братом ходила на покос, осенью в найм: пилили и кололи дрова. Когда строили себе дом, вместе с мужиками шкурила бревна, конопатила избу. В 1948-м году Александра вышла замуж, родила пятерых детей. Валентина всегда принимала участие в воспитании племянников, приобщала их к вере.
Вскоре в деревне единоличников стали притеснять, пытались всех загнать в колхоз, в противном случае грозились отобрать домашнюю скотину. И в 1936-м году, когда Валечке было 4 года, ее отец собрал домашний скарб, распродал всю живность и подался с семьей в Лысьву. В городе долгое время снимали жилье, только в 1939-м перебрались в свой дом, да и то не сразу. Сначала построили баню, там и жили некоторое время, пока достраивали избу.
В июле 1941 старший брат Вали ушел на фронт. С дороги успел написать одно-единственное письмо, а в ноябре пришла похоронка: «Александр Васильевич Литвин, 1921 года рождения, погиб 15 сентября 1941 года в боях под Винницей». Ему было всего 20 лет. Царствие Небесное воину Александру!
В конце 1941 года из Одессы в Лысьву эвакуировали военный завод. Санка сразу пошла на него работать, там же работал и 43-летний отец. На фронт его не взяли, дали бронь, поскольку ценили как хорошего работника. Работать было тяжело, цеха наскоро сколотили из досок, так что зимой руки примерзали к железу. Цех, в котором работала сестра, в народе называли «детским садом»: за станками стояли такие же, как 13-летняя Санка, пацаны и пацанки.
С начала войны в городе, как и по всей стране, ввели продуктовые карточки. Карточки были разные: мясные, крупяные, жировые и хлебные, и нормы тоже разные: для работающих, детей и иждивенцев. Работающим выдавали на месяц 500 граммов мяса, 600 граммов круп, 400 граммов маргарина. По хлебным карточкам — 600 граммов хлеба в день. Нормы на детей и иждивенцев были и того меньше.
К праздникам или за перевыполнение нормы выдавали разбавленный спирт. Спирт можно было обменять у раненых из госпиталя на деньги или на хлеб, иногда на талоны. Санка обычно брала деньгами, покупала на рынке у колхозников стаканами овсяную муку, дома варила из нее похлебку-болтушку, подкармливала ею синюю от голода младшую сестру.
В 1944-м в дом пришла беда. Мать Наталья всю зиму болела, чахла на глазах. Сказались и многочисленные роды, и голодные военные годы, и непосильный ежедневный труд. Четвертого июня она тихо умерла во сне. Ей было 44 года, и умерла она в 44-v году. Отец взял на работе выходной, прикрыл жену покрывалом и пошел за старшей дочерью, которая уже больше месяца вместе с другими заводскими работала на заготовке дров. 12-летняя Валя одна осталась в доме рядом с умершей матерью, забилась в самый дальний угол полатей, зарылась в тулупы и горько плакала от жалости, а еще от страха. Маму похоронили в братской могиле.
В 1946-м году, когда Вале исполнилось 14, закончилась ее школьная жизнь, ей удалось окончить только 6 классов, и начались трудовые будни. Год работала в людях нянькой, затем пошла на завод, 7 лет трудилась на складе. Потом устроилась в больницу санитаркой, где и проработала всю оставшуюся жизнь, до выхода на пенсию.
В том же 1946-м году жизненная дорога привела девочку в Церковь. Как рассказывала сама Валентина, весной, сидя на уроке, она смотрела в окно, наблюдала за играющими на улице детьми. В голове вдруг родились вопросы: почему люди умирают? Что с ними происходит после смерти? Никто не смог дать ответа, который бы полностью удовлетворил ее детское любопытство. Ответы на эти вопросы дал священник в церкви, куда ее привела соседка.
Возле храма Апостола и Евангелиста Иоанна Богослова, город Лысьва
Так с 14-летнего возраста началось ее служение Богу. Валя стала постоянной прихожанкой храма Апостола и Евангелиста Иоанна Богослова города Лысьвы, туда она спешила каждую свободную минуту. В те годы за веру исключали из партии, снимали с руководящих должностей, но Валентине нечего было опасаться: она не состояла в партии, не занимала высоких постов. И начальники закрывали глаза на ее, как они считали, «чудачества». На самом же деле вера в Бога стала для нее смыслом жизни. Желающих окрестить детей, обвенчаться и в те времена имелось много. В церкви это было не всегда безопасно. Вот маленький домишко Валентины и превратился в место, где зачастую в строжайшем секрете совершались таинства Крещения или Венчания.
Валентина не выходила замуж, жила в целомудрии и молитве. Свое отпускное время проводила в паломнических поездках, молилась в храмах и монастырях Киева, Пскова, Загорска, Краснодара, а также Латвии, Эстонии. В Свято-Успенском Псково-Печерском монастыре на нее обратил внимание архимандрит Иоанн (Крестьянкин), который предсказал ей монашеское будущее. Предсказание старца сбылось. Валентина стала духовным чадом схиархимандрита Виталия (Сидоренко), который и постриг ее в монашество в 1989-м году в возрасте 57 лет.
Схиархимандрит Виталий в Лысьве
Схиархимандрит Виталий (Сидоренко)
В начале нулевых Валентина обменяла свою избу на комнату в Доме ветеранов. В силу своего возраста и здоровья ей было уже тяжело заготавливать дрова, топить печь. Еще в молодом возрасте ей установили инвалидность, у нее были серьезные проблемы с легкими.
Несмотря на пошатнувшееся здоровье, она прожила долгую жизнь, полную духовных трудов и подвижничества. Последние годы жизни старица провела в нашем монастыре, Верхне-Чусовской Казанской Трифоновой женской пустыни. Умерла старица в апреле 2018 года и похоронена на нашем монастырском кладбище.
Вот такую историю жизни одной из сестер нашей обители мы сегодня вам поведали.
Схимонахиня Георгия за чтением Псалтири
Казанская Трифонова женская пустынь среди лесов и полей
Ольга Рожнёва