«Духа не угашайте!» Воспоминания о Валерии Бояринцеве
11 сентября 2020 года скончался митрофорный протоиерей Валерий Сергеевич Бояринцев – настоятель храма Архистратига Михаила в Алупке. 5 марта 2022 года незабвенному отцу Валерию исполнилось бы 80 лет.
Принимаясь за воспоминания об отце Валерии, понимаю, что у каждого, кто знал батюшку, они будут очень личными. В памяти каждого остался свой круг событий, череда фактов, слов, мыслей, советов духовника, услышанных от него в беседах, в проповедях, на исповеди…
Возможно, при сравнении воспоминаний об отце Валерии разных людей возникнет вопрос: неужели речь идет об одном и том же человеке? Тем не менее, я решаюсь написать о батюшке то, что было важным для меня в годы нашего общения, не давая оценок, не анализируя слов отца Валерия, его суждений о том или ином вопросе. Но прежде – небольшое вступление о священнике Валерии.
Хирург, кандидат медицинских наук, работавший в Москве в центре экстренной детской хирургии (МОНИКИ), в начале 1990-х годов Валерий Сергеевич Бояринцев откликнулся на приглашение-просьбу владыки Василия (Златолинского) приехать в Крым, принять священнический сан, взять на себя груз забот по восстановлению аварийного каменного здания храма в Алупке и возрождению приходской жизни.
Церковь на тысячу молящихся, возведенная в 1908 году неподалеку от знаменитого Воронцовского дворца, нуждалась в капитальных строительных работах. Куски металлических рельс едва удерживали над проемами дверей многотонные глыбы стен, поврежденных землетрясением 1927 года, через весь купол проходила широкая трещина…
Отец восьми детей от дошкольного до юношеского возраста, иерей Валерий с матушкой Натальей Михайловной в 1991 году оказались в Алупке в то время, когда всей стране стало не до курортов, без чего жители городка в своем большинстве лишились средств к существованию.
В подвале храма отец Валерий 11 февраля 1991 года отслужил первую литургию. Туда протекала дождевая вода сквозь прохудившуюся кровлю обезглавленной церкви, крытой наспех в советские годы. Здание было облеплено временными мазанками, а основной объем храма использовался под продовольственную базу местного торга.
Вот в этих мазанках с плохо прилегавшими к косякам тонкими дверьми, без центрального отопления и печей, без всякой перспективы найти в Алупке состоятельных людей, сочувствующих идее восстановления церкви, и поселилась семья врача-священника.
Храм Архангела Михаила в Алупке
Батюшка принял решение отделить стеной южный Никольский придел – наименее аварийную часть храма, установить здесь печку, что и было сделано в первую очередь. Шли месяцы. Начала налаживаться жизнь прихода, все время расширявшегося. Велась подготовка к большим работам по реконструкции здания церкви.
Отец Валерий рассказывал:
– Я шесть лет собирал леса по всему Южному берегу Крыма, чтобы установить их внутри храма для проведения необходимых работ.
Где взять средства на восстановление церкви, подсказало главное назначение самой местности – климатический курорт города Алупки с уникальными возможностями по восстановлению здоровья. Отец Валерий закупил списанные вахтенные домики, а списанные больничные кровати приходу пожертвовали, обустроил во дворе необходимые удобства, летнюю кухню, что позволило принимать паломников. Всю ношу по созданию пансиона взяла на себя семья священника. Первыми паломниками стали знакомые отца Валерия и матушки Натальи.
Служба, начало 90-х
В Алупку потянулись люди из Москвы, Санкт-Петербурга, Днепропетровска… Понемногу стали накапливаться средства для приобретения необходимого оборудования, строительных материалов, оплаты работ за проект реконструкции здания, на заработную плату первых строителей… Долгие годы в советской Алупке изуродованное здание храма Архистратига Михаила, сравнимое по виду с обезглавленным богатырем, возвышалось над городской автостанцией.
В результате кропотливых и неустанных трудов отца Валерия, всей семьи священника, прихожан и благотворителей теперь красуется на крымском Южнобережье его самая большая по вместимости церковь с пятью золотыми главами и шатровой колокольней – храм Архистратига Михаила.
Хотя церковь была возведена в начале ХХ века, колокольню до революции построить не успели. И вот теперь храм во всей полноте своего внешнего убранства является архитектурной доминантой всего приморского города. Храм Архистратига Михаила хорошо просматривается с разных уголков Алупки, ее окрестностей, а также с моря. Хранительница таинств Христовых, место молитвенного собрания и единения верующих во Христа Спасителя, эта церковь – духовное сердце Алупки.
Отец Валерий похоронен у алтаря храма рядом с первым настоятелем церкви Архистратига Михаила иеромонахом Никандром. Тот храм, в котором служил отец Никандр, находился значительно ниже по склону и был построен еще при Михаиле Семеновиче Воронцове. Но здание церкви оказалось на оползневом участке и было разрушено в XIX веке.
Отцу Валерию выпало попечение по перезахоронению останков первого настоятеля со старого места у возобновленной Архангельской церкви. И вот теперь лежащие под крестами протоиерей Валерий и иеромонах Никандр первыми встречают приходящих в церковь верующих, и никто из нас не проходит мимо могил священников без молитвы и поклона.
Однако не только восстановленные стены, главки, внутреннее убранство храма оставил отец Валерий, но и ту церковь, которая из ребер, – приход: многочисленный, сплоченный, взлелеянный батюшкой Валерием в духе любви и преданности Христу Спасителю и Его Церкви. И это при том, что семья батюшки с матушкой все тридцать лет их пребывания в Алупке постоянно увеличивалась – к восьми детям прибавлялись невестки, зятья, один за другим пятьдесят внуков и внучек. И при таком семействе сердца отца Валерия хватало и на прихожан, и на паломников, и на гостей, и на случайно прибившегося бедолагу, которому оказывалась посильная помощь…
Валерий Бояринцев с отцом, женой и детьми
Впервые я увидела отца Валерия в 1994 году, в августе, через две недели после исповеди у протоиерея Николая Беляева в Иоанновском монастыре в Санкт-Петербурге. Отец Николай, узнав, что я из Крыма, сказал:
– Найдете в Алупке священника Валерия Бояринцева – вот вам духовный отец.
Еще мало что понимая в Православии, не ведая, что значит духовное окормление, я добралась в Алупку, прикрыв свою короткую стрижку шарфиком.
– Откуда к нам такая матушка приехала? – спросил отец Валерий с той теплой заинтересованностью в голосе, которая была ему свойственна.
От вопроса батюшки моя робость перед священником поубавилась, и я по простоте своей сразу сообщила:
– Вы – мой духовный отец.
Я даже представить себе не могла, какую реакцию священника, который видит меня впервые, может вызвать такая прямолинейность.
– Кто я вам? – изумленно переспросил батюшка и стал смотреть на меня с особым выражением лица (с таким вниманием врач смотрит на пациента).
Я растерялась, стала, как бы оправдываясь, объяснять:
– Мне отец Николай Беляев сказал, что вы – мой духовный отец.
– А-а! Отец Николай Беляев! – облегченно произнес батюшка. – Тогда пойдемте присядем и будем разговаривать.
Мы сели на лавочку под кипарисами, и отец Валерий спросил, как давно я хожу в церковь.
– Две недели, – сообщила я простодушно, не понимая, что снова озадачу священника.
– Две недели?! – теперь растерялся батюшка. – Ну, что ж, – медленно произнес отец Валерий, – в таком случае накапливайте вопросы и звоните или приезжайте – вместе будем разбираться.
Я рассказала, что живу в Симферополе, объяснила, чем занимаюсь, не скрыла свои болевые точки и получила четкие советы по каждой внутренней и внешней проблеме. В тот день батюшка поведал мне о церковной иерархии, таинствах Господних, сделав такое сравнение:
– Альпинисту надо взять вертикальную скалу. Без особого снаряжения это сделать невозможно. Церковная жизнь, таинства для христианина и есть то снаряжение, которое оставил верующим Спаситель, чтобы мы могли восходить на духовную вершину, определенную для нас Богом.
Отец Валерий первый наш разговор завершил важным и новым для меня пояснением:
– Запомните, Господь с нами общается событийно. Будьте внимательны к происходящему, и вы станете понимать, как действует в вашей жизни Промысл Божий.
После знакомства с отцом Валерием было много моих приездов в Алупку. Иногда я жила у батюшки с матушкой по нескольку дней, однажды – в течение трех месяцев. По благословению отца Валерия я окончила курсы катехизаторов при Симферопольской и Крымской епархии.
Батюшка Валерий не только врачевал мою душу, но и относился ко мне как к члену семьи. И он, и матушка Наталья вникали в мои бытовые проблемы, помогали в трудные моменты жизни, оказывая реальную поддержку. Не буду перечислять здесь их благодеяний, пусть Господь Милосердный зачтет им все их добрые дела во спасение.
Валерий Бояринцев в операционной
Со временем я узнала от отца Валерия, что он воцерковлен с четырнадцати лет. Когда он рассказал, что в свое время поступил в медицинский институт после окончания художественного училища, я спросила:
– Батюшка, а почему вы не стали художником?
Он воскликнул:
– Так я же в лагеря собирался! Хрущев обещал показать по телевизору последнего попа. И что бы я делал в лагерях, если бы все в стране сложилось иначе?
Со временем я убедилась в том, что художественное дарование батюшки осталось с ним на всю жизнь. Тому свидетельство – восстановленный храм Архангела Михаила, мраморный иконостас перед центральным алтарем, художественная роспись основной части храма, осуществленная до кончины батюшки. Конечно, в поиске и выборе того или иного решения активно участвовала и матушка Наталья, но окончательное слово было за настоятелем храма.
У отца Валерия были точные суждения о произведениях изобразительного искусства, тонкий художественный вкус. От него я получила четкое знание о разнице между иконописью и религиозной живописью.
Когда я уже работала в Симферопольской и Крымской епархии администратором Православного культурного центра, мне пришлось участвовать в подготовке мероприятий к празднованию 2000-летия Рождества Христова: на Украине существовала такая президентская программа.
Шла подготовка торжественного собрания и концерта по случаю важной даты на правительственном уровне. Организация и проведение концерта были возложены на Крымскую филармонию. Ее художественный руководитель Владимир Михайлович Николенко предложил мне написать сценарий, составив для ведущих концерта необходимые текстовые связки между концертными номерами христиан разных конфессий.
Я поехала к батюшке посоветоваться, как быть: браться ли за такой сценарий, учитывая многоконфессиональный состав концертной программы. На мое недоумение батюшка ответил твердо:
– Берись и пиши. Николаю II тоже приходилось иметь дело со всеми конфессиями, но он от этого не перестал быть православным христианином. А если ты откажешься, будут писать сектанты. А так весь концерт будет пронизан мыслью православного богословия, которую ты введешь в сценарий.
Так все и сложилось.
В конце 1990-х годов в Крым приезжал иеромонах Роман (Матюшин) – известный православный поэт. Во время братской трапезы в кругу его и моих знакомых он, посмотрев внимательно мне в глаза, внезапно спросил:
– Чему учит тебя твой духовный отец?
– Всем прощать, – ответила.
– А сколько у него детей? – уточнил отец Роман.
– Восемь.
– Да, с восьмью детьми научишься прощать… – сделал вывод отец Роман.
Спустя много лет после этого разговора состоялась очередная беседа с отцом Валерием о прощении. Батюшка сказал, что прощать надо всех, но приглашать в свой дом злоумышленного обидчика он бы не стал.
С супругой Натальей
Однажды в нулевые годы к батюшке пришли местные парни с просьбой дать им любую работу (в Алупке молодежи приложить свои силы было негде). Несколько дней они убирали территорию вокруг церковной ограды. Глядя на молодых людей, отец Валерий с горечью сказал:
– Знаешь, меня советская власть третировала за случайный контакт с иностранцами в мои юношеские годы. И если бы она не гнала верующих, то я за ту систему, какую эта власть создала. Вот эти парни не шатались бы неприкаянными в своих городах и поселках, а были бы приставлены к делу, и мастер в училище или на производстве давал бы им профессию в руки. Их бы учили бесплатно, лечили бесплатно. Да что там говорить, – сказал батюшка со вздохом, – наша профилактическая медицина была лучшей в мире.
Не раз и не два мне приходилось слышать в церковной среде, что поэту надо оставить занятие стихотворческое и пребывать в молитве. Для меня было важным найти на этот вопрос правильный ответ – по моей сложной и, что греха таить, изувеченной душе. Из церковного опыта я уже знала, что многие русские поэты были верующими людьми, и даже среди представителей церковной иерархии были поэты.
Отец Валерий благословил меня писать стихи. Со временем отец Валерий признался, что тоже в молодости писал, а однажды прочел стихотворение, посвященное матушке Наталье. И я удивилась тому образному восприятию мира художником-священником, которое приоткрылось мне тогда. И теперь, после кончины батюшки, когда матушка прислала мне подборку его стихотворений, он еще больше открылся для меня с этой прикровенной стороны.
После сложного периода в моей жизни я «замолчала» на полтора года, стихи не сочинялись. Батюшка предпринимал разные усилия, чтобы я опять вернулась к поэтическому творчеству. Среди бесед на эту тему, убеждений и совместных молитв было и такое конкретное событие.
В одно февральское утро, когда я находилась в гостях у отца Валерия, он с матушкой должен был отъехать по делам на целый день. Я оставалась на территории храма за хозяйку (был будний день – без службы). Перед самым отъездом батюшка не сказал, а приказал мне:
– Как хочешь, но чтобы к вечеру, когда мы вернемся, у тебя было написано новое стихотворение. Покажешь мне.
Помню свою растерянность от этих слов и то, как я слонялась в полном недоумении по церковному двору, равнодушно глядя на красоту окружающей природы, не представляя, как исполнить такое послушание. Переводя взгляд с одного отдаленного дерева на другое, с кустарников на ветхие строения, я увидела между ними какое-то белесое пятно. Оно остановило на себе мое внимание. Я всмотрелась, пытаясь понять, что это такое? И вот в этом моем внимательном затишье проявилась первая поэтическая строка, за ней вторая, третья, потом строфа… и родилось стихотворение:
Не то просвет, не то миндаль цветущий…
Февраль в Алупке. Горы в пелене.
Преддверье рая. Глянцевые кущи.
И море, море Черное в окне.
И храм Архистратига Михаила
Среди людского скудного житья –
Стан Ангелов, Архангельская сила,
Краеугольный камень бытия…
Это стихотворение из пяти строф получило название «Светлое оконце» и посвящено отцу Валерию Бояринцеву. Уже позже, когда мне приходилось читать его в присутствии батюшки, у него всегда на глазах появлялись слезы.
Стихотворение «Светлое оконце», как потоком свежей горной реки, сорвало с моей души какую-то заскорузлую мертвую шкуру. Ко мне вернулось чувство восприятия прекрасного, поэзии, разлитой в весенней природе, и я снова окунулась в стихию поэтического слова. За короткий срок был создан цикл стихотворений, сложился сборник «Алупкинский дневник».
Отец Валерий написал предисловие к этой очень дорогой для меня книжице, нашел средства для ее издания в 2003 году. Батюшка настоял на том, чтобы подстрочником к названию были слова «Стихи с натуры». Эту скромную на вид книгу знают прихожане и паломники храма Архистратига Михаила.
Летом 2001 года я была вынуждена по семейным обстоятельствам уехать из Крыма в пригород Санкт-Петербурга. А еще весной, когда уже обозначилась такая необходимость, мы ехали с батюшкой из Алупки в Массандру по его делам. Тот день был потрясающий по обилию солнца и пышному весеннему цветению, в обрамлении гор, в сосновых меховых коврах, ниспадающих от яйлы в долину…
Отец Валерий, понимая, как трудно мне уезжать из Крыма, сказал:
– Запомни: христианин неуязвим. Сейчас ты живешь в этой природной феерии, а скоро попадешь в равнинную болотную местность… Но тебя не должно это смущать, это не должно быть поводом для грусти. Принимай все с благодарением. И на новом месте найдешь немало прекрасного.
Так и случилось. Более нежных цветов, чем бледно-голубые незабудки в заболоченных канавах, я в своей жизни не видела. Еловые леса в розовом инее на рассвете, частые радуги в грозовом небе, да и многое другое довелось рассмотреть и полюбить в северной природе.
В 2006 году отец Валерий с матушкой Натальей помогли мне издать три поэтические книги: «В стране потерявшихся детей», «До седьмой зари», «Фонарик счастья». Батюшка приезжал в Симферополь на их презентацию, сказал хорошие слова о важности для человеческой души поэзии, прочел понравившиеся ему стихи. А в один из праздников жен-мироносиц, обращаясь к народу с проповедью в храме Архистратига Михаила, отец Валерий в подтверждение своих слов открыл одну из этих книг и прочел стихотворение «Христианка»: «На шее – ниточка с крестом. / В морщинках – пальцы рукодельные…». Незабываемый для меня момент включения поэтического слова в проповедническую часть богослужения…
О проповедях отца Валерия надо сказать особо. Он обращался к верующим со словом сразу после прочтения Евангелия, выделяя самый главный, самый поучительный для нас урок из Слова Божия. Проповеди были непродолжительными, емкими, проникающими в самое сердце. И обязательно в слове батюшки была связь с нашей повседневностью.
Приведу один пример. В проповеди об избиении Вифлеемских младенцев отец Валерий сказал, что в небольшом Вифлееме младенцев было четырнадцать тысяч.
– А сколько сейчас в Алупке младенцев в возрасте до двух лет? – обратился батюшка к молящимся.
И внимающие проповеди мужчины и женщины опустили головы.
– Все хотят быть счастливыми, – говорил отец Валерий, – в то время как страна на девяносто процентов состоит из матерей-детоубийц. Какое уж тут счастье…
Под влиянием таких проповедей и слов появлялись у меня и стихи на эту непопулярную тему. Батюшка рассказывал, что однажды он прочел на городском митинге мое стихотворение «Переписка сына-воина с родной матерью». После митинга к нему подошли светские женщины и стали просить отца Валерия дать им это стихотворение. Такими – единодушными с батюшкой моментами – я дорожила и ношу их в памяти сердца. Мерилом силы характера мужчины была для батюшки именно многодетная семья.
– Если человек побоялся большой семьи, то… – дальше батюшка предвидел, чем закончится то или иное назначение чиновника, видной персоны из окружающей жизни, о которых он со мной говорил в приватной беседе.
Среди моего окружения в 1990-е годы такой семьи, как семья отца Валерия Бояринцева и матушки Натальи, не было. Действительно, о Православии не рассказывают – его показывают. Обычная русская семья, о каковой я знала от своей мамы (у моего деда было двенадцать детей), в моей жизни была явлена именно семьей батюшки и матушки Бояринцевых.
Достаточно было день-два побыть рядом с ними, помолиться на службах, коротко переговорить с батюшкой о важном, испросить совета и благословения – и появлялись силы жить дальше, быть устойчивой в штормах житейского моря. Я приезжала в Алупку отогреваться сердцем и укрепляться убедительным примером жизни во Христе.
Конечно, многое мне приходится сейчас упускать из того, что касается меня лично, но то, что важно для всех женщин без исключения, отмечу. Однажды батюшка сказал:
– У нас с матушкой соблюдено апостольское условие для священнослужителей: единственная жена единственного мужа. Об изменах я знаю только из исповедей. Оказывается, что в блудный грех даже верующие люди впадают легко. Поэтому избегай обстоятельств, при которых такой грех может случиться.
О женском одиночестве батюшка говорил так:
– Женщине важно помнить, что она должна быть избранной, стать избранницей и терпеливо ждать, когда это в ее жизни произойдет, то есть когда ее изберет мужчина.
Батюшка объяснял, что женщине надо молиться и ждать, не предпринимая самой каких-либо ухищрений для поиска спутника жизни. И если это будет для женщины полезно, Господь такого человека ей даст.
Батюшка нередко говорил о том, что если бы в замужестве женщина умела слушать своего мужа, то при такой жене Господь бы и дурака сделал умным. Большой недостаток в современных семьях, сетовал отец Валерий, что в них командует женщина, а мужчина перестал быть главой семьи.
Когда в 2005 году в Санкт-Петербурге вышла моя книга «Благотворитель Иннокентий Сибиряков», я приехала к батюшке подарить ему это издание и, еще находясь в его событийном поле, рассказывала отцу Валерию о «неслучайных случайностях», происходивших во время работы над книгой.
– Вот о чем надо писать! – энергично заявил батюшка.
Сейчас, когда авторские заметки о моей работе над книгой «Благотворитель Иннокентий Сибиряков» написаны и опубликованы, я часто вспоминаю этот эмоциональный посыл отца Валерия, без которого вряд ли бы решилась описывать происходившее со мной во время сбора материалов для книги.
В приходе храма Архистратига Михаила матушка Наталья устроила стенд о жизни и благодеяниях схимонаха Иннокентия (Сибирякова), его монашеском подвиге. И не напрасно. Господь приводил к настоятелю людей-доброхотов в самые нужные моменты. Надо сказать, что дом отца Валерия оказался своеобразным перекрестком, где произошли разные события, так или иначе связанные с моей работой над темой «Благотворитель Иннокентий Сибиряков».
Когда я рассказывала отцу Валерию о чудесах в церковной жизни, он мне всегда говорил, что самое главное чудо в жизни – это преображение человеческой души: вот была грешницей, а вот стала праведницей.
Вспомню и еще об одном издании. В течение нескольких лет я работала над двухтомником «Да светит всем! Альбом о земной жизни и небесной славе святителя Луки Крымского» (автор проекта – митрополит Лазарь). Как-то я спросила отца Валерия, есть ли у него, как у медика, пересечения с доктором В.Ф. Войно-Ясенецким. Батюшка сразу стал перечислять книги и научные статьи архиепископа Луки и вспоминать, как в бытность молодым врачом он применял наработки знаменитого хирурга в своей врачебной практике.
– Напишите об этом, пожалуйста, – попросила я. – Такое свидетельство будет интересно многим.
Не прошло и сорока минут, как отец Валерий уже вынес мне из кабинета несколько листов бумаги, исписанных крупным почерком. Это его свидетельство без какой-либо литературной обработки вошло во второй том альбома, изданного в Симферополе в 2018 году.
После выхода в свет в 2012 году альбома «Священный образ Тавриды: Православные святыни Крыма в изобразительном искусстве» (в соавторстве с митрополитом Лазарем) мне некоторые знакомые ученые стали говорить, что пора защищать диссертацию.
Я спросила у батюшки, что он думает по этому поводу. Отец Валерий категорически не согласился с тем, чтобы я занималась подготовкой диссертации.
– Лучше потрать время на поиск новых фактов, на подготовку новой книги, не на диссертацию. Зачем тебе ученая степень? Ты – поэт. И именно это должно быть написано на твоем надгробном камне. Смешно, если на нем напишут, что ты кандидат каких-то наук. Ни к чему тебе это звание.
И я приняла это суждение батюшки без огорчения.
Оказавшись в непривычных климатических условиях Прибалтики, я стала часто болеть, но старалась каждый год к Пасхе приезжать в Алупку. Отец Валерий, видя мое состояние и выслушивая мои опасения о слабеющем здоровье, говорил как бы с шуткой:
– По этому поводу не переживай. Умрем все, каждый в свой срок. Годом раньше, годом позже…
Или отрезвлял меня фразой, брошенной на ходу:
– Запомни, с твоим гробом никто таскаться не будет: где умрешь, там и похороним.
И такие шутки, сказанные как бы на полном серьезе, взбадривали. Я была уверена, что батюшку не переживу, но Господь судил иначе.
Однажды, когда я еще не помышляла о возвращении в Крым, отец Валерий как бы между прочим сказал:
– Если решишь вернуться в Крым, то селись в Севастополе – русском городе. Симферополь близко, сын к тебе будет приезжать. Об этом не волнуйся.
Прошло несколько лет, и передо мной действительно во всей своей неизбежности встал вопрос о возвращении в Крым. В том 2012 году в Соловецком монастыре я получила настолько конкретные указания о необходимости переезда именно в Севастополь, что за четыре месяца из города Тосно близ Петербурга переселилась в город-герой Севастополь.
Отец Валерий приехал с матушкой посмотреть, где я обосновалась. Оглядев хрущевскую пятиэтажку, роскошные кипарисы, сосны и цветники возле дома, он сказал:
– Ну, вот ты и в раю. Следующий рай уже будет там, – и показал на небо.
Отец Валерий нередко вспоминал своего (и матушкиного) духовного отца – архимандрита Серафима (Тяпочкина), рассказывал о встречах с ним, о том, как была устроена жизнь прихода в селе Ракитном. Однажды отец Серафим сказал юноше Валерию:
– Слушай свое сердце.
В годы хрущевских гонений Валерий спросил духовника, настанет ли такое время, когда нельзя будет посещать храмы. На это старец Серафим ответил, что при всех нестроениях в Церкви службы надо посещать и в таинствах участвовать, но до тех пор, пока не будет изменен Евхаристический канон.
Очень тепло батюшка отзывался и о своем первом духовном отце священнике Сергии Никитине, впоследствии владыке Стефане. Но об этой стороне жизни отца Валерия, которую я знаю только по рассказам батюшки, думаю, напишут его близкие.
В 2015 году зашла речь о переменах на Украине. Отец Валерий негромко сказал:
– А война все равно будет.
Я усомнилась в этом тогда, но промолчала.
Наверное, каждый, кто знал отца Валерия Бояринцева, если бы его попросили дать батюшке краткую характеристику, выделив главное в его характере в одном предложении, подчеркнет что-то важное, открывшееся только ему. Для меня очевидно, что главным свойством отца Валерия как духовника и человека был сердечный порыв деятельной любви. Так было все двадцать шесть лет, в течение которых мы общались. Именно таким проявил себя отец Валерий и в последнюю нашу встречу в январе 2020 года, когда я приезжала в Алупку на литургию из Севастополя.
Тот день для отца Валерия был довольно хлопотным – архиерейская служба, чинная трапеза… Уже часам к трем, когда основные гости разъехались, батюшка спросил меня, как я собираюсь добираться до Севастополя. Я объяснила, что на трассе у Алупки рейсовые автобусы останавливаются не всегда, поэтому поеду сначала в Ялту, а уже с автовокзала – в Севастополь.
Поначалу я даже не поняла, зачем батюшка подошел к компьютеру и стал смотреть на экран. Вдруг он обратился ко мне:
– Быстро собирайся! Скоро из Ялты уходит автобус на Севастополь. Я подвезу тебя.
Я стала возражать: доберусь, мол, сама.
– Я кому сказал, иди в машину, – оборвал меня батюшка как непослушного ребенка. Кроме меня в машине уже сидели гости, которым надо было уезжать из Ялты в Симферополь.
С какой скоростью ехал отец Валерий из Алупки в Ялту, я описывать не буду. Мы приехали на автовокзал за четыре минуты до отправления моего автобуса.
– Благословите, батюшка!
– Господь благословит! Беги.
Приложилась к благословляющей руке, не предполагая, что в последний раз. На рейс я успела. А батюшке оставалось жить несколько месяцев.
После этой встречи звонила я отцу Валерию несколько раз, но он не сказал мне о своей открывшейся болезни, говорил бодро и давал советы по существу моего вопроса. Как было всегда.
Последний мой разговор с батюшкой состоялся в конце июля. В тот день я присутствовала в Севастополе на похоронах поэтессы Людмилы Шершневой, с которой отец Валерий был хорошо знаком. Вот и позвонила ему сообщить о кончине Людмилы Степановны.
Услышав от меня печальную новость, отец Валерий сказал:
– Царство Небесное Людмиле! А я сейчас нахожусь в аэропорту. Улетаю сначала в Москву, а потом – вслед за Людмилой…
И батюшка отключил телефон. И как я ни пыталась ему дозвониться, так поговорить и не пришлось. Перезвонила младшей дочери Машеньке, потом матушке и узнала о неизлечимой болезни отца Валерия. Батюшка улетал в Москву пройти назначенный ему курс лечения.
…Провожали протоиерея Валерия в «путь всея земли» торжественно. Отпевали нашего батюшку четыре архиерея с сонмом священнослужителей при большом стечении народа. Прощались прихожане с духовным отцом, не скрывая искренних слез, которые удержать было невозможно.
Думаю, что придет такое время, когда на стене храма рядом с памятной доской, посвященной иеромонаху Никандру, появится и мемориальная доска в честь отца Валерия Бояринцева – возобновителя алупкинского храма Архистратига Михаила в 1991–2020 годах. Добрая память о духовном отце сотен прихожан и паломников, о пастыре с беспредельной преданностью Спасителю в великом и малом должна быть отмечена зримым образом, что в традициях Церкви по чествованию подвижников веры и благочестия.
«Духа не угашайте!» – эту заповедь отец Валерий соблюдал всю свою жизнь в полной мере своего чуткого, внимательного сердца, исполненного христианской любви-жалости.
Татьяна Шорохова
Принимаясь за воспоминания об отце Валерии, понимаю, что у каждого, кто знал батюшку, они будут очень личными. В памяти каждого остался свой круг событий, череда фактов, слов, мыслей, советов духовника, услышанных от него в беседах, в проповедях, на исповеди…
Возможно, при сравнении воспоминаний об отце Валерии разных людей возникнет вопрос: неужели речь идет об одном и том же человеке? Тем не менее, я решаюсь написать о батюшке то, что было важным для меня в годы нашего общения, не давая оценок, не анализируя слов отца Валерия, его суждений о том или ином вопросе. Но прежде – небольшое вступление о священнике Валерии.
Хирург, кандидат медицинских наук, работавший в Москве в центре экстренной детской хирургии (МОНИКИ), в начале 1990-х годов Валерий Сергеевич Бояринцев откликнулся на приглашение-просьбу владыки Василия (Златолинского) приехать в Крым, принять священнический сан, взять на себя груз забот по восстановлению аварийного каменного здания храма в Алупке и возрождению приходской жизни.
Церковь на тысячу молящихся, возведенная в 1908 году неподалеку от знаменитого Воронцовского дворца, нуждалась в капитальных строительных работах. Куски металлических рельс едва удерживали над проемами дверей многотонные глыбы стен, поврежденных землетрясением 1927 года, через весь купол проходила широкая трещина…
Отец восьми детей от дошкольного до юношеского возраста, иерей Валерий с матушкой Натальей Михайловной в 1991 году оказались в Алупке в то время, когда всей стране стало не до курортов, без чего жители городка в своем большинстве лишились средств к существованию.
В подвале храма отец Валерий 11 февраля 1991 года отслужил первую литургию. Туда протекала дождевая вода сквозь прохудившуюся кровлю обезглавленной церкви, крытой наспех в советские годы. Здание было облеплено временными мазанками, а основной объем храма использовался под продовольственную базу местного торга.
Вот в этих мазанках с плохо прилегавшими к косякам тонкими дверьми, без центрального отопления и печей, без всякой перспективы найти в Алупке состоятельных людей, сочувствующих идее восстановления церкви, и поселилась семья врача-священника.
Храм Архангела Михаила в Алупке
Батюшка принял решение отделить стеной южный Никольский придел – наименее аварийную часть храма, установить здесь печку, что и было сделано в первую очередь. Шли месяцы. Начала налаживаться жизнь прихода, все время расширявшегося. Велась подготовка к большим работам по реконструкции здания церкви.
Отец Валерий рассказывал:
– Я шесть лет собирал леса по всему Южному берегу Крыма, чтобы установить их внутри храма для проведения необходимых работ.
Где взять средства на восстановление церкви, подсказало главное назначение самой местности – климатический курорт города Алупки с уникальными возможностями по восстановлению здоровья. Отец Валерий закупил списанные вахтенные домики, а списанные больничные кровати приходу пожертвовали, обустроил во дворе необходимые удобства, летнюю кухню, что позволило принимать паломников. Всю ношу по созданию пансиона взяла на себя семья священника. Первыми паломниками стали знакомые отца Валерия и матушки Натальи.
Служба, начало 90-х
В Алупку потянулись люди из Москвы, Санкт-Петербурга, Днепропетровска… Понемногу стали накапливаться средства для приобретения необходимого оборудования, строительных материалов, оплаты работ за проект реконструкции здания, на заработную плату первых строителей… Долгие годы в советской Алупке изуродованное здание храма Архистратига Михаила, сравнимое по виду с обезглавленным богатырем, возвышалось над городской автостанцией.
В результате кропотливых и неустанных трудов отца Валерия, всей семьи священника, прихожан и благотворителей теперь красуется на крымском Южнобережье его самая большая по вместимости церковь с пятью золотыми главами и шатровой колокольней – храм Архистратига Михаила.
Хотя церковь была возведена в начале ХХ века, колокольню до революции построить не успели. И вот теперь храм во всей полноте своего внешнего убранства является архитектурной доминантой всего приморского города. Храм Архистратига Михаила хорошо просматривается с разных уголков Алупки, ее окрестностей, а также с моря. Хранительница таинств Христовых, место молитвенного собрания и единения верующих во Христа Спасителя, эта церковь – духовное сердце Алупки.
Отец Валерий похоронен у алтаря храма рядом с первым настоятелем церкви Архистратига Михаила иеромонахом Никандром. Тот храм, в котором служил отец Никандр, находился значительно ниже по склону и был построен еще при Михаиле Семеновиче Воронцове. Но здание церкви оказалось на оползневом участке и было разрушено в XIX веке.
Отцу Валерию выпало попечение по перезахоронению останков первого настоятеля со старого места у возобновленной Архангельской церкви. И вот теперь лежащие под крестами протоиерей Валерий и иеромонах Никандр первыми встречают приходящих в церковь верующих, и никто из нас не проходит мимо могил священников без молитвы и поклона.
Однако не только восстановленные стены, главки, внутреннее убранство храма оставил отец Валерий, но и ту церковь, которая из ребер, – приход: многочисленный, сплоченный, взлелеянный батюшкой Валерием в духе любви и преданности Христу Спасителю и Его Церкви. И это при том, что семья батюшки с матушкой все тридцать лет их пребывания в Алупке постоянно увеличивалась – к восьми детям прибавлялись невестки, зятья, один за другим пятьдесят внуков и внучек. И при таком семействе сердца отца Валерия хватало и на прихожан, и на паломников, и на гостей, и на случайно прибившегося бедолагу, которому оказывалась посильная помощь…
Валерий Бояринцев с отцом, женой и детьми
Впервые я увидела отца Валерия в 1994 году, в августе, через две недели после исповеди у протоиерея Николая Беляева в Иоанновском монастыре в Санкт-Петербурге. Отец Николай, узнав, что я из Крыма, сказал:
– Найдете в Алупке священника Валерия Бояринцева – вот вам духовный отец.
Еще мало что понимая в Православии, не ведая, что значит духовное окормление, я добралась в Алупку, прикрыв свою короткую стрижку шарфиком.
– Откуда к нам такая матушка приехала? – спросил отец Валерий с той теплой заинтересованностью в голосе, которая была ему свойственна.
От вопроса батюшки моя робость перед священником поубавилась, и я по простоте своей сразу сообщила:
– Вы – мой духовный отец.
Я даже представить себе не могла, какую реакцию священника, который видит меня впервые, может вызвать такая прямолинейность.
– Кто я вам? – изумленно переспросил батюшка и стал смотреть на меня с особым выражением лица (с таким вниманием врач смотрит на пациента).
Я растерялась, стала, как бы оправдываясь, объяснять:
– Мне отец Николай Беляев сказал, что вы – мой духовный отец.
– А-а! Отец Николай Беляев! – облегченно произнес батюшка. – Тогда пойдемте присядем и будем разговаривать.
Мы сели на лавочку под кипарисами, и отец Валерий спросил, как давно я хожу в церковь.
– Две недели, – сообщила я простодушно, не понимая, что снова озадачу священника.
– Две недели?! – теперь растерялся батюшка. – Ну, что ж, – медленно произнес отец Валерий, – в таком случае накапливайте вопросы и звоните или приезжайте – вместе будем разбираться.
Я рассказала, что живу в Симферополе, объяснила, чем занимаюсь, не скрыла свои болевые точки и получила четкие советы по каждой внутренней и внешней проблеме. В тот день батюшка поведал мне о церковной иерархии, таинствах Господних, сделав такое сравнение:
– Альпинисту надо взять вертикальную скалу. Без особого снаряжения это сделать невозможно. Церковная жизнь, таинства для христианина и есть то снаряжение, которое оставил верующим Спаситель, чтобы мы могли восходить на духовную вершину, определенную для нас Богом.
Отец Валерий первый наш разговор завершил важным и новым для меня пояснением:
– Запомните, Господь с нами общается событийно. Будьте внимательны к происходящему, и вы станете понимать, как действует в вашей жизни Промысл Божий.
После знакомства с отцом Валерием было много моих приездов в Алупку. Иногда я жила у батюшки с матушкой по нескольку дней, однажды – в течение трех месяцев. По благословению отца Валерия я окончила курсы катехизаторов при Симферопольской и Крымской епархии.
Батюшка Валерий не только врачевал мою душу, но и относился ко мне как к члену семьи. И он, и матушка Наталья вникали в мои бытовые проблемы, помогали в трудные моменты жизни, оказывая реальную поддержку. Не буду перечислять здесь их благодеяний, пусть Господь Милосердный зачтет им все их добрые дела во спасение.
Валерий Бояринцев в операционной
Со временем я узнала от отца Валерия, что он воцерковлен с четырнадцати лет. Когда он рассказал, что в свое время поступил в медицинский институт после окончания художественного училища, я спросила:
– Батюшка, а почему вы не стали художником?
Он воскликнул:
– Так я же в лагеря собирался! Хрущев обещал показать по телевизору последнего попа. И что бы я делал в лагерях, если бы все в стране сложилось иначе?
Со временем я убедилась в том, что художественное дарование батюшки осталось с ним на всю жизнь. Тому свидетельство – восстановленный храм Архангела Михаила, мраморный иконостас перед центральным алтарем, художественная роспись основной части храма, осуществленная до кончины батюшки. Конечно, в поиске и выборе того или иного решения активно участвовала и матушка Наталья, но окончательное слово было за настоятелем храма.
У отца Валерия были точные суждения о произведениях изобразительного искусства, тонкий художественный вкус. От него я получила четкое знание о разнице между иконописью и религиозной живописью.
Когда я уже работала в Симферопольской и Крымской епархии администратором Православного культурного центра, мне пришлось участвовать в подготовке мероприятий к празднованию 2000-летия Рождества Христова: на Украине существовала такая президентская программа.
Шла подготовка торжественного собрания и концерта по случаю важной даты на правительственном уровне. Организация и проведение концерта были возложены на Крымскую филармонию. Ее художественный руководитель Владимир Михайлович Николенко предложил мне написать сценарий, составив для ведущих концерта необходимые текстовые связки между концертными номерами христиан разных конфессий.
Я поехала к батюшке посоветоваться, как быть: браться ли за такой сценарий, учитывая многоконфессиональный состав концертной программы. На мое недоумение батюшка ответил твердо:
– Берись и пиши. Николаю II тоже приходилось иметь дело со всеми конфессиями, но он от этого не перестал быть православным христианином. А если ты откажешься, будут писать сектанты. А так весь концерт будет пронизан мыслью православного богословия, которую ты введешь в сценарий.
Так все и сложилось.
В конце 1990-х годов в Крым приезжал иеромонах Роман (Матюшин) – известный православный поэт. Во время братской трапезы в кругу его и моих знакомых он, посмотрев внимательно мне в глаза, внезапно спросил:
– Чему учит тебя твой духовный отец?
– Всем прощать, – ответила.
– А сколько у него детей? – уточнил отец Роман.
– Восемь.
– Да, с восьмью детьми научишься прощать… – сделал вывод отец Роман.
Спустя много лет после этого разговора состоялась очередная беседа с отцом Валерием о прощении. Батюшка сказал, что прощать надо всех, но приглашать в свой дом злоумышленного обидчика он бы не стал.
С супругой Натальей
Однажды в нулевые годы к батюшке пришли местные парни с просьбой дать им любую работу (в Алупке молодежи приложить свои силы было негде). Несколько дней они убирали территорию вокруг церковной ограды. Глядя на молодых людей, отец Валерий с горечью сказал:
– Знаешь, меня советская власть третировала за случайный контакт с иностранцами в мои юношеские годы. И если бы она не гнала верующих, то я за ту систему, какую эта власть создала. Вот эти парни не шатались бы неприкаянными в своих городах и поселках, а были бы приставлены к делу, и мастер в училище или на производстве давал бы им профессию в руки. Их бы учили бесплатно, лечили бесплатно. Да что там говорить, – сказал батюшка со вздохом, – наша профилактическая медицина была лучшей в мире.
Не раз и не два мне приходилось слышать в церковной среде, что поэту надо оставить занятие стихотворческое и пребывать в молитве. Для меня было важным найти на этот вопрос правильный ответ – по моей сложной и, что греха таить, изувеченной душе. Из церковного опыта я уже знала, что многие русские поэты были верующими людьми, и даже среди представителей церковной иерархии были поэты.
Отец Валерий благословил меня писать стихи. Со временем отец Валерий признался, что тоже в молодости писал, а однажды прочел стихотворение, посвященное матушке Наталье. И я удивилась тому образному восприятию мира художником-священником, которое приоткрылось мне тогда. И теперь, после кончины батюшки, когда матушка прислала мне подборку его стихотворений, он еще больше открылся для меня с этой прикровенной стороны.
После сложного периода в моей жизни я «замолчала» на полтора года, стихи не сочинялись. Батюшка предпринимал разные усилия, чтобы я опять вернулась к поэтическому творчеству. Среди бесед на эту тему, убеждений и совместных молитв было и такое конкретное событие.
В одно февральское утро, когда я находилась в гостях у отца Валерия, он с матушкой должен был отъехать по делам на целый день. Я оставалась на территории храма за хозяйку (был будний день – без службы). Перед самым отъездом батюшка не сказал, а приказал мне:
– Как хочешь, но чтобы к вечеру, когда мы вернемся, у тебя было написано новое стихотворение. Покажешь мне.
Помню свою растерянность от этих слов и то, как я слонялась в полном недоумении по церковному двору, равнодушно глядя на красоту окружающей природы, не представляя, как исполнить такое послушание. Переводя взгляд с одного отдаленного дерева на другое, с кустарников на ветхие строения, я увидела между ними какое-то белесое пятно. Оно остановило на себе мое внимание. Я всмотрелась, пытаясь понять, что это такое? И вот в этом моем внимательном затишье проявилась первая поэтическая строка, за ней вторая, третья, потом строфа… и родилось стихотворение:
Не то просвет, не то миндаль цветущий…
Февраль в Алупке. Горы в пелене.
Преддверье рая. Глянцевые кущи.
И море, море Черное в окне.
И храм Архистратига Михаила
Среди людского скудного житья –
Стан Ангелов, Архангельская сила,
Краеугольный камень бытия…
Это стихотворение из пяти строф получило название «Светлое оконце» и посвящено отцу Валерию Бояринцеву. Уже позже, когда мне приходилось читать его в присутствии батюшки, у него всегда на глазах появлялись слезы.
Стихотворение «Светлое оконце», как потоком свежей горной реки, сорвало с моей души какую-то заскорузлую мертвую шкуру. Ко мне вернулось чувство восприятия прекрасного, поэзии, разлитой в весенней природе, и я снова окунулась в стихию поэтического слова. За короткий срок был создан цикл стихотворений, сложился сборник «Алупкинский дневник».
Отец Валерий написал предисловие к этой очень дорогой для меня книжице, нашел средства для ее издания в 2003 году. Батюшка настоял на том, чтобы подстрочником к названию были слова «Стихи с натуры». Эту скромную на вид книгу знают прихожане и паломники храма Архистратига Михаила.
Летом 2001 года я была вынуждена по семейным обстоятельствам уехать из Крыма в пригород Санкт-Петербурга. А еще весной, когда уже обозначилась такая необходимость, мы ехали с батюшкой из Алупки в Массандру по его делам. Тот день был потрясающий по обилию солнца и пышному весеннему цветению, в обрамлении гор, в сосновых меховых коврах, ниспадающих от яйлы в долину…
Отец Валерий, понимая, как трудно мне уезжать из Крыма, сказал:
– Запомни: христианин неуязвим. Сейчас ты живешь в этой природной феерии, а скоро попадешь в равнинную болотную местность… Но тебя не должно это смущать, это не должно быть поводом для грусти. Принимай все с благодарением. И на новом месте найдешь немало прекрасного.
Так и случилось. Более нежных цветов, чем бледно-голубые незабудки в заболоченных канавах, я в своей жизни не видела. Еловые леса в розовом инее на рассвете, частые радуги в грозовом небе, да и многое другое довелось рассмотреть и полюбить в северной природе.
В 2006 году отец Валерий с матушкой Натальей помогли мне издать три поэтические книги: «В стране потерявшихся детей», «До седьмой зари», «Фонарик счастья». Батюшка приезжал в Симферополь на их презентацию, сказал хорошие слова о важности для человеческой души поэзии, прочел понравившиеся ему стихи. А в один из праздников жен-мироносиц, обращаясь к народу с проповедью в храме Архистратига Михаила, отец Валерий в подтверждение своих слов открыл одну из этих книг и прочел стихотворение «Христианка»: «На шее – ниточка с крестом. / В морщинках – пальцы рукодельные…». Незабываемый для меня момент включения поэтического слова в проповедническую часть богослужения…
О проповедях отца Валерия надо сказать особо. Он обращался к верующим со словом сразу после прочтения Евангелия, выделяя самый главный, самый поучительный для нас урок из Слова Божия. Проповеди были непродолжительными, емкими, проникающими в самое сердце. И обязательно в слове батюшки была связь с нашей повседневностью.
Приведу один пример. В проповеди об избиении Вифлеемских младенцев отец Валерий сказал, что в небольшом Вифлееме младенцев было четырнадцать тысяч.
– А сколько сейчас в Алупке младенцев в возрасте до двух лет? – обратился батюшка к молящимся.
И внимающие проповеди мужчины и женщины опустили головы.
– Все хотят быть счастливыми, – говорил отец Валерий, – в то время как страна на девяносто процентов состоит из матерей-детоубийц. Какое уж тут счастье…
Под влиянием таких проповедей и слов появлялись у меня и стихи на эту непопулярную тему. Батюшка рассказывал, что однажды он прочел на городском митинге мое стихотворение «Переписка сына-воина с родной матерью». После митинга к нему подошли светские женщины и стали просить отца Валерия дать им это стихотворение. Такими – единодушными с батюшкой моментами – я дорожила и ношу их в памяти сердца. Мерилом силы характера мужчины была для батюшки именно многодетная семья.
– Если человек побоялся большой семьи, то… – дальше батюшка предвидел, чем закончится то или иное назначение чиновника, видной персоны из окружающей жизни, о которых он со мной говорил в приватной беседе.
Среди моего окружения в 1990-е годы такой семьи, как семья отца Валерия Бояринцева и матушки Натальи, не было. Действительно, о Православии не рассказывают – его показывают. Обычная русская семья, о каковой я знала от своей мамы (у моего деда было двенадцать детей), в моей жизни была явлена именно семьей батюшки и матушки Бояринцевых.
Достаточно было день-два побыть рядом с ними, помолиться на службах, коротко переговорить с батюшкой о важном, испросить совета и благословения – и появлялись силы жить дальше, быть устойчивой в штормах житейского моря. Я приезжала в Алупку отогреваться сердцем и укрепляться убедительным примером жизни во Христе.
Конечно, многое мне приходится сейчас упускать из того, что касается меня лично, но то, что важно для всех женщин без исключения, отмечу. Однажды батюшка сказал:
– У нас с матушкой соблюдено апостольское условие для священнослужителей: единственная жена единственного мужа. Об изменах я знаю только из исповедей. Оказывается, что в блудный грех даже верующие люди впадают легко. Поэтому избегай обстоятельств, при которых такой грех может случиться.
О женском одиночестве батюшка говорил так:
– Женщине важно помнить, что она должна быть избранной, стать избранницей и терпеливо ждать, когда это в ее жизни произойдет, то есть когда ее изберет мужчина.
Батюшка объяснял, что женщине надо молиться и ждать, не предпринимая самой каких-либо ухищрений для поиска спутника жизни. И если это будет для женщины полезно, Господь такого человека ей даст.
Батюшка нередко говорил о том, что если бы в замужестве женщина умела слушать своего мужа, то при такой жене Господь бы и дурака сделал умным. Большой недостаток в современных семьях, сетовал отец Валерий, что в них командует женщина, а мужчина перестал быть главой семьи.
Когда в 2005 году в Санкт-Петербурге вышла моя книга «Благотворитель Иннокентий Сибиряков», я приехала к батюшке подарить ему это издание и, еще находясь в его событийном поле, рассказывала отцу Валерию о «неслучайных случайностях», происходивших во время работы над книгой.
– Вот о чем надо писать! – энергично заявил батюшка.
Сейчас, когда авторские заметки о моей работе над книгой «Благотворитель Иннокентий Сибиряков» написаны и опубликованы, я часто вспоминаю этот эмоциональный посыл отца Валерия, без которого вряд ли бы решилась описывать происходившее со мной во время сбора материалов для книги.
В приходе храма Архистратига Михаила матушка Наталья устроила стенд о жизни и благодеяниях схимонаха Иннокентия (Сибирякова), его монашеском подвиге. И не напрасно. Господь приводил к настоятелю людей-доброхотов в самые нужные моменты. Надо сказать, что дом отца Валерия оказался своеобразным перекрестком, где произошли разные события, так или иначе связанные с моей работой над темой «Благотворитель Иннокентий Сибиряков».
Когда я рассказывала отцу Валерию о чудесах в церковной жизни, он мне всегда говорил, что самое главное чудо в жизни – это преображение человеческой души: вот была грешницей, а вот стала праведницей.
Вспомню и еще об одном издании. В течение нескольких лет я работала над двухтомником «Да светит всем! Альбом о земной жизни и небесной славе святителя Луки Крымского» (автор проекта – митрополит Лазарь). Как-то я спросила отца Валерия, есть ли у него, как у медика, пересечения с доктором В.Ф. Войно-Ясенецким. Батюшка сразу стал перечислять книги и научные статьи архиепископа Луки и вспоминать, как в бытность молодым врачом он применял наработки знаменитого хирурга в своей врачебной практике.
– Напишите об этом, пожалуйста, – попросила я. – Такое свидетельство будет интересно многим.
Не прошло и сорока минут, как отец Валерий уже вынес мне из кабинета несколько листов бумаги, исписанных крупным почерком. Это его свидетельство без какой-либо литературной обработки вошло во второй том альбома, изданного в Симферополе в 2018 году.
После выхода в свет в 2012 году альбома «Священный образ Тавриды: Православные святыни Крыма в изобразительном искусстве» (в соавторстве с митрополитом Лазарем) мне некоторые знакомые ученые стали говорить, что пора защищать диссертацию.
Я спросила у батюшки, что он думает по этому поводу. Отец Валерий категорически не согласился с тем, чтобы я занималась подготовкой диссертации.
– Лучше потрать время на поиск новых фактов, на подготовку новой книги, не на диссертацию. Зачем тебе ученая степень? Ты – поэт. И именно это должно быть написано на твоем надгробном камне. Смешно, если на нем напишут, что ты кандидат каких-то наук. Ни к чему тебе это звание.
И я приняла это суждение батюшки без огорчения.
Оказавшись в непривычных климатических условиях Прибалтики, я стала часто болеть, но старалась каждый год к Пасхе приезжать в Алупку. Отец Валерий, видя мое состояние и выслушивая мои опасения о слабеющем здоровье, говорил как бы с шуткой:
– По этому поводу не переживай. Умрем все, каждый в свой срок. Годом раньше, годом позже…
Или отрезвлял меня фразой, брошенной на ходу:
– Запомни, с твоим гробом никто таскаться не будет: где умрешь, там и похороним.
И такие шутки, сказанные как бы на полном серьезе, взбадривали. Я была уверена, что батюшку не переживу, но Господь судил иначе.
Однажды, когда я еще не помышляла о возвращении в Крым, отец Валерий как бы между прочим сказал:
– Если решишь вернуться в Крым, то селись в Севастополе – русском городе. Симферополь близко, сын к тебе будет приезжать. Об этом не волнуйся.
Прошло несколько лет, и передо мной действительно во всей своей неизбежности встал вопрос о возвращении в Крым. В том 2012 году в Соловецком монастыре я получила настолько конкретные указания о необходимости переезда именно в Севастополь, что за четыре месяца из города Тосно близ Петербурга переселилась в город-герой Севастополь.
Отец Валерий приехал с матушкой посмотреть, где я обосновалась. Оглядев хрущевскую пятиэтажку, роскошные кипарисы, сосны и цветники возле дома, он сказал:
– Ну, вот ты и в раю. Следующий рай уже будет там, – и показал на небо.
Отец Валерий нередко вспоминал своего (и матушкиного) духовного отца – архимандрита Серафима (Тяпочкина), рассказывал о встречах с ним, о том, как была устроена жизнь прихода в селе Ракитном. Однажды отец Серафим сказал юноше Валерию:
– Слушай свое сердце.
В годы хрущевских гонений Валерий спросил духовника, настанет ли такое время, когда нельзя будет посещать храмы. На это старец Серафим ответил, что при всех нестроениях в Церкви службы надо посещать и в таинствах участвовать, но до тех пор, пока не будет изменен Евхаристический канон.
Очень тепло батюшка отзывался и о своем первом духовном отце священнике Сергии Никитине, впоследствии владыке Стефане. Но об этой стороне жизни отца Валерия, которую я знаю только по рассказам батюшки, думаю, напишут его близкие.
В 2015 году зашла речь о переменах на Украине. Отец Валерий негромко сказал:
– А война все равно будет.
Я усомнилась в этом тогда, но промолчала.
Наверное, каждый, кто знал отца Валерия Бояринцева, если бы его попросили дать батюшке краткую характеристику, выделив главное в его характере в одном предложении, подчеркнет что-то важное, открывшееся только ему. Для меня очевидно, что главным свойством отца Валерия как духовника и человека был сердечный порыв деятельной любви. Так было все двадцать шесть лет, в течение которых мы общались. Именно таким проявил себя отец Валерий и в последнюю нашу встречу в январе 2020 года, когда я приезжала в Алупку на литургию из Севастополя.
Тот день для отца Валерия был довольно хлопотным – архиерейская служба, чинная трапеза… Уже часам к трем, когда основные гости разъехались, батюшка спросил меня, как я собираюсь добираться до Севастополя. Я объяснила, что на трассе у Алупки рейсовые автобусы останавливаются не всегда, поэтому поеду сначала в Ялту, а уже с автовокзала – в Севастополь.
Поначалу я даже не поняла, зачем батюшка подошел к компьютеру и стал смотреть на экран. Вдруг он обратился ко мне:
– Быстро собирайся! Скоро из Ялты уходит автобус на Севастополь. Я подвезу тебя.
Я стала возражать: доберусь, мол, сама.
– Я кому сказал, иди в машину, – оборвал меня батюшка как непослушного ребенка. Кроме меня в машине уже сидели гости, которым надо было уезжать из Ялты в Симферополь.
С какой скоростью ехал отец Валерий из Алупки в Ялту, я описывать не буду. Мы приехали на автовокзал за четыре минуты до отправления моего автобуса.
– Благословите, батюшка!
– Господь благословит! Беги.
Приложилась к благословляющей руке, не предполагая, что в последний раз. На рейс я успела. А батюшке оставалось жить несколько месяцев.
После этой встречи звонила я отцу Валерию несколько раз, но он не сказал мне о своей открывшейся болезни, говорил бодро и давал советы по существу моего вопроса. Как было всегда.
Последний мой разговор с батюшкой состоялся в конце июля. В тот день я присутствовала в Севастополе на похоронах поэтессы Людмилы Шершневой, с которой отец Валерий был хорошо знаком. Вот и позвонила ему сообщить о кончине Людмилы Степановны.
Услышав от меня печальную новость, отец Валерий сказал:
– Царство Небесное Людмиле! А я сейчас нахожусь в аэропорту. Улетаю сначала в Москву, а потом – вслед за Людмилой…
И батюшка отключил телефон. И как я ни пыталась ему дозвониться, так поговорить и не пришлось. Перезвонила младшей дочери Машеньке, потом матушке и узнала о неизлечимой болезни отца Валерия. Батюшка улетал в Москву пройти назначенный ему курс лечения.
…Провожали протоиерея Валерия в «путь всея земли» торжественно. Отпевали нашего батюшку четыре архиерея с сонмом священнослужителей при большом стечении народа. Прощались прихожане с духовным отцом, не скрывая искренних слез, которые удержать было невозможно.
Думаю, что придет такое время, когда на стене храма рядом с памятной доской, посвященной иеромонаху Никандру, появится и мемориальная доска в честь отца Валерия Бояринцева – возобновителя алупкинского храма Архистратига Михаила в 1991–2020 годах. Добрая память о духовном отце сотен прихожан и паломников, о пастыре с беспредельной преданностью Спасителю в великом и малом должна быть отмечена зримым образом, что в традициях Церкви по чествованию подвижников веры и благочестия.
«Духа не угашайте!» – эту заповедь отец Валерий соблюдал всю свою жизнь в полной мере своего чуткого, внимательного сердца, исполненного христианской любви-жалости.
Татьяна Шорохова
-
Верующая
- 1
Только зарегистрированные и авторизованные пользователи могут оставлять комментарии.
