Эффект бабочки, или В чём смысл жизни?

Смысл жизни – вопрос сколь расплывчатый, столь же и остро насущный для каждого человека. Кто мы, зачем мы здесь, куда идем и каким должен быть этот путь? В конечной полноте ответить на этот вопрос может только каждый для себя – в своем сердце.



Но есть и общие, укорененные в самом бытии, закономерности, объективность которых невозможно отменить нашей субъективностью. Понять эти фундаментальные законы и определиться в отношении их – обязанность любого разумного человека. Цель этой книги – попытаться сделать несколько шагов в этом направлении.
Итак:
Лекция в университете. Вопрос студентам: «Какую по счету жизнь вы сейчас проживаете?» Интересуются — о какой жизни идет речь: духовной или физической? «О физической. Вполне конкретной реальной жизни». Ответы — кто во что горазд: прагматики — «первую», романтики — «одну из многих», оригиналы — «пятую с половиной». Один отвечает: «Вторую». — «Почему?» — «Не знаю. Так кажется». Кажется как раз правильно. Объясняю:
Мы все, друзья мои, уже прожили одну жизнь — жизнь в ином мире. Там была своя четко ограниченная в пространстве вселенная; была своя среда обитания — жидкая субстанция. Пищеварительный тракт, как и легкие, мы имели, но они не работали — как оказалось, были зарезервированы для будущей жизни, а питание осуществлялось через особый орган, от которого сейчас остался один «узелок». Обычно в своей вселенной мы жили поодиночке, но бывало, что собиралось нас двое или трое, а то и больше. Рождения своего мы не помнили — были тогда еще слишком малы, но с определенного момента вполне себя осознавали. Мы жили, развивались, мыслили, чувствовали, переживали, горевали и радовались. Некоторые из нас болели, многих зверски убили. И все мы, в конце концов, умерли. И это была настоящая смерть, мы были свидетелями ужасной катастрофы: наша вселенная страшно деформировалась и начала нас извергать, жидкая среда, в которой мы жили, куда-то излилась, мы были выброшены в пустое «безводное» пространство на произвол чуждой стихии, и, в завершение, — о ужас! — порвалась последняя связывавшая нас с жизнью пуповина, через которую осуществлялось все наше питание — и мы отчаянно закричали: «Уа-уа!!!».
«…родился человек в мир» (Ин. 16, 21).
Специалисты по детской психологии утверждают, что стресс, который переживает младенец в момент рождения, сопоставим со стрессом смертного мгновения. Но помнит ли это наш разум? Какими мы помним себя изначально: двухлетками? четырехлетками? шестилетками? А до этого — что, ничего не было? Неужели наш разум так одномерен, что не понимает простого логического построения — что уже было когда-то, может повториться и в будущем? Родители рассказали нам о нашем младенчестве — и мы верим. Врачи рассказали нам о процессе беременности — и мы верим. Святые рассказали нам то, что открыто Самим Господом — о вечной жизни. Верим ли мы? Скажете, живот беременной можно пощупать, а кто пощупает отшедшую от мертвенного тела душу? Но, друзья мои, в наш ли век — век кварков и нейтрино, век теории относительности и теории сингулярности — требовать «пощупать»?! Гороскопы на кофейной гуще не смущают? Барабашки в шкафу не смущают? Зеленые человечки с Неопознанными Летающими Объедками не смущают? А факт вечной жизни души, оказывается, смущает — это суеверие, это не доказано, это не так уж и важно. Да что уж может быть важнее?! Быть ли нам «выкидышами» вечности, или Человеком в богозданной полноте природы! Как можно объяснить такую слепоту?
В XIX веке говорили: величайшее достижение дьявола в том, что он уверил людей, будто его нет. В нашем веке он достиг большего: он заставил людей не думать о загробной участи. Любой приходской священник скажет: духовная атмосфера во время совершения обряда погребения (кроме редкого случая, когда в нем участвуют вполне церковные люди) — страшна. Или отчаяние, или безразличие — смотря по ситуации. Никто не чувствует, что совершается великое таинство рождения души.
Да, да — это рождение. В природе, нам для вразумления, Господь дал замечательный пример: бабочка. Сколько рождений она претерпевает и сколько жизней проживает? Пять! Первая жизнь — зародыш в теле бабочки-мамы. Вторая — яички в паутинке. Третья — гусеница. Четвертая — куколка. Пятая — бабочка. Пять жизней! И это прямая (надо думать не случайная) аналогия того, что происходит с человеком на пути всей его большой жизни.
Церковь учит полноте ответственности человека за свою жизнь: душа не путешествует из тела в тело, оправдывая следующей реинкарнацией любые неисправности нынешней своей жизни. Начало существования души единственно: она сотворяется Богом для вечности и начинает существовать во времени в момент зачатия человеческого тела. Это первое рождение и первая жизнь. На этом этапе существования особенностью является то, что душа и тело младенца еще не могут реализовать богодарованную им свободу: они готовятся ко второму рождению.
Второе рождение у бабочки и человека очень схоже: бабочка рожает яичко, женщина рожает ребенка. Начинается вторая жизнь — самостоятельная жизнь тела и души. Душа обретает способность делать выбор. Внешняя аналогия становится все более явной. Яичко — пассивная форма жизни. И не достаточная. Для того чтобы стать бабочкой — нужно побывать гусеницей. Для того, чтобы пребывать со Христом в вечности — нужно встретиться со Христом в этой жизни.
Третье рождение — это Крещение. Прошу обратить внимание — некрещеный человек обладает бессмертной душой. Но она пребывает как бы в пассивном состоянии, она не обладает необходимыми для развития степенями свободы. Представим себе такой пример: некий предмет, допустим, книгу неосторожно положили в лужу клея, клей высох. Можно книгу поднять, оторвать? Можно, но для этого необходимо приложить немало усилий. А вот если клей рассохся или смыт растворителем? Протяни руку и подними! Но ведь кажется, что книга все так же лежит, и ничего не произошло… Таким же образом и с душой в Крещении не происходит ничего внешне заметного (чего зачастую ожидают экзальтированные личности): Крещение это не кинетика, а потенция. Зато какая! С души сняты путы, кандалы первородного греха — живи, возрастай! Тут уж душа должна потрудиться. Гусеница ползает по листикам, питается, наполняется соками будущей жизни. Душа питается благодатью Божией и исполняется начатками жизни вечной. Потрудись, душа, не ленись — с «листика» на «листик» — доброделание и молитва, Таинства Церкви и самопознание: все доброе тебе прилежит. Для гусеницы губителен ядохимикат — беги от него. Для души губителен, ядовит грех — беги от него, очищайся от него: все это тебе дано в Церкви. И готовься к четвертому рождению.
Четвертое рождение — да, смерть. Успение, «засыпание» — не правда ли, это очень похоже на «окукливание»? Вот куколка висит — суха, мертва. Стручок какой-то, кочерыжка. Но нет, внешность обманчива — сокровенная жизнь продолжается. Душа отошла от тела, но и это еще не конец… Где-то там, в небесных чертогах, она пребывает в том состоянии, которое условно называется «предварительным судом». В чем-то это состояние схоже с первой жизнью: сама свое положение она уже изменить никак не может; того тварного времени, в котором мы живем, и в котором возможны изменения, для неё уже не существует. Но все-таки изменения — положительные — возможны. Возможны действием извне. Любящие усопшего — живущие на земле близкие и небесные покровители — молятся Господу, и их дерзновенная любовь сдвигает законы мироздания: небесная справедливость уступает место милосердию. Так чья-либо заботливая рука может перенести неразумно обосновавшуюся, например, в дымоходе куколку на более благополучное место — живи! И душа живет (если только своим коснением в злодеяниях не была немедленно низвергнута во ад) надеждой и ожиданием последнего и страшного рождения — Страшного Суда.
Да, Страшный Суд, конец этого мира — он действительно страшен, ибо Суд Божий никому не ведом. Но верующая душа живет надеждой, ибо ради этого события — пятого рождения — она пришла в мир! И вот бабочка вылетает из куколки — красота родилась! Вы никогда не задумывались, зачем природе бабочки? Цветы? Зачем нужна красота? Ведь с функциональной точки зрения они совершенно бесполезны: все эти разговоры про размножение, опыление — пустое. Я как священник сельский, наблюдающий жизнь природы воочию, утверждаю однозначно: все красивое не функционально, а некрасивое (сорняки, мухи и пр.) — более жизнеспособно. Красота — это дар Божий, это милость Божия в нашем падшем мире: «…Он повелевает солнцу Своему восходить над злыми и добрыми и посылает дождь на праведных и неправедных» (Мф. 5, 45). Бабочки — это остатки рая земного; не все заросло волчцами и терниями; это ностальгия о потерянном рае и призыв к его обретению…
Бабочка прекрасна — легка, воздушна, самоцветна, но она и телесна. В теле, во плоти, будет и последнее воскресение — это открыто нам Господом. Конечно, это будет не наш нынешний мир, и не наше нынешнее тело: «…чада века сего женятся и выходят замуж; а сподобившиеся достигнуть того века и воскресения из мертвых ни женятся, ни замуж не выходят, и умереть уже не могут, ибо они равны Ангелам и суть сыны Божии, будучи сынами воскресения» (Лк. 20, 34–36). Это будет сознательное бытие совершенной личности в полноте человеческой природы, вечное блаженное пребывание со Христом в нашем Небесном Отечестве. Достигнуть этого — вот единственная самодостаточная цель человеческого существования, вот смысл жизни…