Александр Ткаченко: детские просьбы к Богу

Просить у Бога земных благ в православной традиции как-то не принято. Любой христианин знает из Евангелия, что все эти блага Господь предоставляет людям, что называется, «по умолчанию»: … не говорите: что нам есть? или что пить? или во что одеться? потому что всего этого ищут язычники, и потому что Отец ваш Небесный знает, что вы имеете нужду во всем этом.

Но все же так хочется иногда обратиться к Нему с чем-нибудь эдаким… приземленным и обыденным. Диапазон таких просьб может быть очень широким. От детского «Господи, сделай так, чтобы завтра утром мороз был тридцать градусов и я не пошел в школу» — до взрослого, но не менее наивного «Господи, ну дай же Ты мне денег на автомобиль-квартиру-дачу-поездку-в-Турцию!». Наверное, совсем немного найдется в Церкви людей, которые ни разу в жизни не произносили бы в душе чего-либо подобного, особенно — в начале своего воцерковления. Это некий этап духовного развития верующего человека, своего рода духовное детство, когда наиболее желанными представляются совсем уж простые вещи и ценности. Несколько историй о таких вот «детских молитвах» попробую здесь рассказать.

«Зверь» Серега

Однажды мне довелось быть свидетелем самой первой молитвы в жизни взрослого человека. Дело было в начале девяностых. Я тогда устроился работать на стройку учеником каменщика, а по сути — подсобником. Бригаду, в которую меня определили, работники нашей организации называли почему-то «зверями». Кладовщица, выдавая мне спецовку, поинтересовалась:
— У кого будешь работать?
— У Карпухина.
— Ох, лишенько! — всплеснула она руками. — Это к «зверям» тебя, значит, бросили?
Я удивился:
— Почему так сурово? Они что там, кусаются у вас?
— Поработаешь — узнаешь, — вздохнула кладовщица. — Ладно, давай, расписывайся.
Я расписался в получении телогрейки, мятой шапки-ушанки и пары валенок, твердых, словно камень. И отправился на участок к таинственным «зверям».



Никакой особой лютости в них, слава Богу, не обнаружилось. Обыкновенные русские мужики, после деревенской восьмилетки окончившие ПТУ и всю жизнь клавшие кирпичи на различных стройках в родном районе. Единственным их минусом можно было считать забавный профессиональный снобизм: в оценке любого человека главным критерием они считали умение вести кирпичную кладку. Всех, кто по каким-то причинам не освоил этого нехитрого искусства, «звери» рассматривали как представителей низшей касты. С соответствующим к ним отношением.
Я тогда кирпич класть не умел. И честно признаюсь: столько матюгов не получал в свой адрес ни до, ни после этого ученичества. В сущности, почти все они были за дело: музыкант на стройке — грустное зрелище. Кирпич я подносил не вовремя и не туда, раствор в огромном корыте размешивал слишком медленно и неправильно. Короче — все делал не так. И за каждое неверно выполненное действие тут же получал на «великом и могучем» очередную порцию сведений о том, кто я есть такой, куда мне идти, откуда у меня растут руки и чем меня делали. Не матерились в «зверской» бригаде лишь два человека — пожилая каменщица тётя Аня и тридцатилетний парень Серега. Тетя Аня была верующей, что по тем временам еще считалось экзотикой. А Серега — просто веселый человек, не особо зарубавшийся на своей профессиональной исключительности. Остальные «звери» трудились сосредоточенно и хмуро. Серега же за работой всегда орал какие-то дурацкие песни и прибаутки, которых нет ни в одном фольклорном сборнике.
— Ой, шикалды-балды-ялды! Жил с молодкой, гулял с водкой — не работал никоды! — радостно неслось из закутка, где он возводил очередной простенок. «Звери» хмурились еще больше, и сердито ворчали:
— Без души работает. Пустой человек.
А Серега продолжал горланить:
— Эх, мы с приятелем работали на северных путях, вернулися в деревню — он в галошах, я — в лаптях!
Вот этот-то жизнерадостный каменщик у меня на глазах приобрел самый первый в своей жизни опыт молитвы. Случилось это так. После обеда мы сидели в вагончике и ждали раствор. По идее, если заказанная машина с раствором не появится на стройке до трех часов, значит, в этот день ее уже не будет, и к пяти можно спокойно расходиться по домам. А вот если машина все же придет, скажем, в половине пятого, тогда придется раствор принимать и вырабатывать его часов до семи.
На улице вьюжило. «Звери» за столом азартно рубились в карточную игру с неприличным названием. Тетя Аня дремала в углу, у буржуйки. А разухабистый обычно Серега в тот день почему-то вел себя тихо. В карты играть не садился, курил, и задумчиво смотрел в заснеженное окошко. Потом развернулся, и позвал:
— Ань, слышь…
— Чего тебе? — недовольно пробурчала разбуженная тетя Аня.
— Ты ж богомольная, да?
— Ну. А тебе-то что?
— Вот… Бог же все слышит, что я говорю?
— Все. Небось, устал дурь твою слушать, — тетя Аня снова отвернулась к стене и прикрыла глаза.
— Погоди, — Серега подошел и сел рядом на корточки. — А вот, к примеру, мысли мои Бог слышит или нет?
— Слышит. Он все и слышит, и видит. Потому что — Бог.
Серега несколько секунд переваривал сказанное. Потом отошел на прежнее место и снова уставился в окно.
Минут через сорок пришла машина с раствором. Бригадир Карпухин тихо выругался сквозь зубы и стал натягивать телогрейку. Остальные тоже засобирались не спеша. И лишь у Сереги лицо пылало неподдельной обидой:
— Врешь ты все, Анна! Ничего твой Бог не слышит. Я Его целых полчаса просил, чтоб раствор сегодня не привозили. И чего? Теперь вот ковыряйся еще два часа на холоде!
Тетя Аня глянула на него сурово, потуже затянула на груди теплый платок. И сказала:
— Дурак ты, Серега. Пошли работать.
Серега помолчал пару секунд. Потом вздохнул, взял со стола шапку и вышел в метель.
Тетя Аня вряд ли читала творения Григория Нисского. Но в своем коротком ответе удивительным образом сумела выразить мысль Святителя: «…тот, кто во время молитвы устремлен не к тому, что полезно душе, но просит Бога оказать благоволение к страстным движениям его ума, есть действительно человек нелепый, молящийся о том, чтобы Бог стал содейственником и служителем его суетностей». Очень надеюсь, что для веселого «зверя» Сереги это его первое обращение к Богу не оказалось последним.

Крысы

Однажды моя жена с помощью молитвы сотворила самое настоящее чудо. Правда, молитвы такой нет ни в одном молитвослове, да и само чудо — ну очень уж… специфическое, что ли? Впрочем, лучше расскажу все с самого начала.
После нескольких лет скитаний по съемным квартирам мы наконец купили себе дом. С газом, с водопроводом, с канализацией, с садом и огородом — ну что еще нужно многодетной семье? Живи и радуйся! Однако некоторые проблемы невозможно себе даже представить, пока не столкнешься с ними воочию. Поздней осенью в наш дом пришли… крысы. С первыми серьезными заморозками они благоразумно покинули свои норы в поле и перебрались на «зимнюю квартиру» — поближе к теплу и пище. И надо же такому случиться, что это крысиное нашествие случилось во время моего отъезда на очередную строительную «шабашку».
Бедная моя жена оказалась на грани полного отчаяния. Представьте себе: в доме — четверо маленьких детей, причем младшей не исполнилось еще и месяца. А ближе к ночи под полом начинается жуткая возня, топот и злобный визг. Потом вдоль стен то тут, то там начинают мелькать хвостатые серые тени, и вся эта адская какофония звучит уже в комнате, из-под кроватей…



Жена две ночи провела без сна, охраняя детские кроватки. Дежурить третью ночь у нее уже не было сил. Тогда она встала перед иконами, и сказала: «Господи, ты же видишь — я ничего не могу с этим сделать. Сейчас я засну, а эти твари могут покусать моих детей. Прогони их отсюда, пожалуйста». После чего налила в миску крещенской воды и прошлась по всему дому, кропя углы, полы и стены. И тут же крысиная возня прекратилась. Не через час или два, не спустя какое-то время, а — немедленно. Удивленная жена пыталась услышать хоть шорох, но тщетно. В доме стояла тишина. Обессиленная двумя бессонными ночами, она легла на кровать и сразу же уснула.
Бедная моя жена оказалась на грани полного отчаяния. Представьте себе: в доме — четверо маленьких детей, а ближе к ночи под полом начинается жуткая крысиная возня и злобный визг.
На следующий день крысы не пришли. Не было больше ни шума, ни топота, ни визга. Жена на всякий случай еще пару дней сидела за полночь с включенным светом, но хвостатые соседи так и не появились. Они нашлись, лишь когда я приехал и полез в подпол за картошкой. Семь больших дохлых крыс валялись на земле неподалеку друг от друга. Я собрал их в ведро и отнес в поле, из которого они в недобрый час пришли к нам в дом. После этого крыс у нас не было несколько лет. Такое вот странное чудо…
Легендарный Гамельнский крысолов утопил полчища докучавших городу крыс с помощью волшебной дудочки. Моя жена умудрилась сделать примерно то же самое с помощью своей наивной, но искренней «самодельной» молитвы. Видимо, о чем-то подобном Иоанн Кронштадтский писал: «Хорошо иногда на молитве сказать несколько своих слов, дышащих горячею верою и любовью ко Господу. Да, не всё чужими словами беседовать с Богом.., а надо показать и свой ум.., притом же к чужим словам как-то привыкаем и хладеем. И как приятен бывает Господу этот наш собственный лепет, исходящий от верующего, любящего и благодарного сердца: пересказать нельзя».

«Собачья» молитва

У меня тоже был опыт такой «детской» просьбы к Богу, которую Он исполнил. Хотя это была весьма бестолковая, и даже глупая просьба. Скажите, молился ли хоть кто-нибудь из вас о благоустроении собаки? Нет? Тогда я сейчас расскажу, как это делается.
Муха появилась у нас лет пять назад. Однажды, погожим летним утром, мы нашли у себя на открытой веранде щенка. Видимо, кто-то подкинул его, зная, что в доме живут дети. Совсем еще маленькая собачка залезла в кукольный домик дочки, и смотрела на нас оттуда через окошко карими глазками, словно бы спрашивая: «Я в общем-то и сама не понимаю, как тут оказалась. Но раз уж оно так вышло, можно, я останусь у вас жить?».
Щенка, конечно же, оставили. Дети назвали его красивым и героическим именем Мухтар. Но при ближайшем рассмотрении оказалось, что Мухтар — девочка. Имя тут же сократили на женский лад — Муха. Так у нас в доме появилась очаровательное существо, очень быстро ставшее полноправным членом семейства. Красивая рыжая собака, умная и ласковая, Муха обладала всеми собачьими достоинствами, о которых только могут мечтать хозяева. С самого первого дня она просилась в туалет на улицу. Ела очень деликатно, пищу никогда не разбрасывала. Когда подросла, целыми днями играла во дворе с детьми, а по ночам исправно караулила дом, облаивая с веранды заплутавших пьяниц и гуляющих на вольном выпасе лошадей. В общем, собака нам досталась правильная. И лишь один «недостаток» обнаружился у Мухи где-то через год: согласно законам своего собачьего естества, она регулярно приносила по семь-восемь, а то и девять щенков. Разводить у себя псарню мы не собирались.
Как только щенки подрастали, их собирали в большую коробку и относили в базарный день на рынок. В маленьком городке собака нужна многим, а щенки у Мухи всегда были роскошные — толстенькие, крепкие, с ухоженной шерсткой и бодро торчащими ушками. Обычно их удавалось раздать в течение часа. Причем за каждого непременно давали по пять или десять рублей, как мы ни отказывались. Народ у нас чтит традиционные суеверия типа: нельзя брать собаку просто так, нужно хоть что-нибудь да заплатить, а то не приживется. Так что и этот Мухин «недостаток» особенно не отягощал нашу жизнь. Но как-то раз один щенок у нас все-таки «завис». Ну вот не взяли его почему-то, хотя внешне он абсолютно ничем не отличался от своих более удачливых сестер и братьев. Через неделю на щенка опять не нашлось покупателя. Потом был еще один базарный день, и снова его никто не взял… А ведь собаки растут очень быстро. Из забавного мехового комочка щенок уже превратился в голенастого кобелька, нескладного и малосимпатичного, как все подростки. Я смотрел на него и понимал, что на рынок его носить больше нет смысла. Оставался, правда, еще один вариант: подкинуть его кому-нибудь втихаря, как нам подкинули Муху. Но тут слишком уж неопределенным был результат: подкидыша могли просто выгнать на улицу, или безотвязно посадить на цепь, устроив ему поистине «собачью жизнь».
Вот тогда я и помолился о «благоустроении собаки». Уже не помню точных слов, но по смыслу это было что-то вроде: «Господи, помоги мне пристроить этого бедолагу в хорошую семью, чтобы его там любили и не обижали. А то его никто не берет, и я не знаю, что с ним делать».



Я помолился таким нелепым образом и отправился в город по делам. Вернулся через пару часов, сел ужинать. Говорю жене:
— Может, еще разок попробуем отнести щенка на рынок? Мало ли…
А она в ответ:
— Так его же забрали. Тебе дети еще не рассказывали?
Оказывается, сразу же после моего ухода к дому подъехала машина. За рулем — незнакомый парень. Из машины выходят мой сын Глеб и его друг Игорь. Сын спрашивает у жены:
— Мам, можно я с Игорем и Олегом съезжу в деревню на часок?
Жена, естественно, спрашивает, кто такой этот Олег и для чего с ним нужно куда-то ехать.
— Олег, мам, это приятель Игоря. У его дочки день рождения. И они с женой решили подарить ей собаку. Им уже предложили щенка в Мурачёвке. Только Олегу не нравится, что там девочка. Ну так можно, я с ними смотаюсь туда и обратно?
— Говоришь, не нравится, что девочка? Ну-ка пойдем, мне нужно с ним поговорить.
Через пять минут наш щенок уже ехал с Глебом в машине к своим новым хозяевам. Когда Глеб вернулся, восторгам его не было предела:
— Мам, ну там вообще… Все пищат просто от удовольствия. Подстилку сразу ему соорудили в комнате, ножку куриную из холодильника… А наш пес деловой такой: по комнатам не спеша прошелся, обнюхал все, потом — с тапком начал играть… Жене и дочке очень понравился. В общем, будет жить барином.
Глеб еще пару раз был у Олега, проведывал щенка. Тот действительно жил барином: ему накупили разных собачьих игрушек, кормили специальной собачьей едой, его купали, вычесывали, периодически вывозили на машине в лес — побегать на природе. Он подрос, окреп, и выглядел абсолютно счастливой собакой.
Я потом для себя пытался найти объяснение — почему Бог так быстро и буквально исполнил мою нелепую просьбу про «хорошую семью» для песика. И, наконец, прочитал у Григория Нисского мысль, которая, как мне показалось, хорошо объясняет смысл произошедшего. По мнению святителя, Господь отвечает на подобные молитвы, «…чтобы в людях поверхностных утверждалась этим вера в Бога, и чтобы, познавая на опыте, как Бог внемлет нашим молениям, испрашиванием маловажного, мало-помалу возвысились мы со временем до пожелания даров высших и боголепных».
Ну что ж… Видимо, действительно, поверхностный я пока еще человек в деле веры. Но история с чудесно пристроенной собакой осталась в памяти именно как опытное свидетельство действенности молитвы. Даже такой немощной и бестолковой, как моя.

«Не проси у царя навоза…»

Просить Бога о земном в православной традиции не принято. Преподобный Исаак Сирин очень категорично говорит об этом: «…Если кто попросит у царя немного навоза, то не только сам себя обесчестит маловажностью своей просьбы, как показавший тем великое неразумие, но и царю своею просьбой нанесет оскорбление. Так поступает и тот, кто в молитвах своих у Бога просит земных благ».
Но… все равно ведь — просим. Каждый о своем. Одни по недомыслию. Других жизнь прижала так, что без Божьей помощи уже и не продохнуть. А третьи — в простоте душевной, не задумываясь особо над уместностью подобных просьб. Хорошо ли это?
Я не знаю. Но могу предположить, что если человек не дорос в своем духовном развитии до молитв о смирении, терпении и любви к ближнему, то лучше уж пусть у него будет молитва о каких-то простых земных нуждах, чем никакой молитвы вообще. Ведь любое обращение к Богу — уже благо для человека, потому что понемногу приучает его жить в присутствии Божием. А без этого сознания ни о каком духовном росте даже и говорить не приходится.
Ну и напоследок — несколько утешительных слов святителя Луки (Войно-Ясенецкого), сказанных им не для отшельников-аскетов, а для обычных мирян, которые, по немощи своей, все же выпрашивают «навоз у царя»:
«Всё то, чем живет человек, — все заботы, все скорби наши и страдания, наши нужды, даже самые малые, — составляют нашу духовную жизнь, ибо все наши переживания, все наши нужды кладут отпечаток на жизнь нашего духа. А если так, то они и в очах Божиих важны, ибо цель жизни каждого человека состоит в том, чтобы стать чистым, святым.
Значит, всё, что мешает жизни духа, что омрачает его, что отвлекает дух наш от пути добра, не может быть безразличным для Бога и Ангелов. Господь знает, как важны для нас все наши переживания, страдания и нужды, а потому обо всем Он заботится, ибо любовь Его к людям безмерна и безгранична.
Знает Господь и хранит всё. Он знает, что наши жизненные нужды и наши скорби очень важны в духовной жизни нашей, поэтому ни одна из мелких нужд, ни одна из малых скорбей наших не может быть безразлична Богу.
Оттого всегда просите Бога обо всем, что вам надо, не смущаясь мыслью, что недостойно Его воссылать молитвы о повседневных своих нуждах. Как малые дети, простирайте к Богу руки, всегда просите обо всем без смущения, просите то, что нужно вам: с детским доверием, ожидая помощи во всем, что не противно воле Божией».

Рисунки Наталии Салиенко