Случаи из пастырской жизни

Об афонском духовнике иеромонахе Савве, «Златоусте духовников», рассказывали, что если он видел какого-либо молодого монаха или послушника, стыдящегося сознаться во всех своих грехах, то придумывал нечто, этакие уловки.

– Не колеблясь расскажи мне о своих грехах, чадо мое, – говорил о.Савва. – Я старый человек, я даже могу заснуть, но ты продолжай. Христос здесь, и Он все слышит…
Монах начинал говорить, а духовник притворялся засыпающим. Скоро голова его опускалась, он даже и похрапывал. Тогда монах начинал называть свои самые серьезные прегрешения.

– Чадо мое, остановись на минутку, ты только что назвал какой-то грех, – вдруг «просыпался» старец. – Что ты сказал? Я не расслышал. Скажи более отчетливо, ты очистишь свою душу.

Монах набирался смелости и говорил ясно. С души его спадала тяжесть. Бог радовался, а бес уязвлялся

* * *

Настоятельница Леушинского монастыря игуменья Таисия вспоминала случай, произошедший с ней во время путешествия по Волге на пароходе вместе с о. Иоанном Кронштадтским.



«Я решилась высказать ему свои тревожные мысли о загробной участи моей матери, которая сильно противилась моему уходу в монастырь… Меня тревожила мысль, не вменит ли Господь во грех это ее упорство. И вот я спросила о сем батюшку. Он сказал мне: «Молись за нее» и, продолжая сидеть неподвижно с Евангелием в руках, сосредоточенно смотрел куда-то вдаль. Я уже больше не повторяла своего вопроса, и мы сидели с ним молча около четверти часа. Вдруг батюшка, обернувшись ко мне, произнес твердо: «Она помилована!» Я никак не дерзала понять эти слова как ответ на мой вопрос, считая его уже поконченным, и, в недоразумении взглянув на батюшку, спросила: «Кто помилована, о ком вы это сказали?» – «Да ты о ком спрашивала, о своей матери? – возразил он. – Ну так вот, я и говорю тебе, что она помилована». – «Батюшка, дорогой, – продолжала я, – вы говорите как получивший извещение свыше». – «А то как же иначе? – ведь о подобных вещах нельзя говорить без извещения, этим не шутят».