Старец Николай Гурьянов

Я приехал в этот край в 1991 году и с тех пор помогаю отцу Георгию Ушакову здесь, на его приходе под Псковом. Уже через год после моего приезда батюшка предложил мне съездить к одному прозорливому старцу и при этом спросил: «А ты не побоишься? Он людей насквозь видит». Мне действительно до того никогда не приходилось иметь дело с прозорливыми людьми, но я ответил: «Нет, вроде не боюсь. Я же исповедовался».

Мы поехали 1 сентября 1992 года. Был прекрасный солнечный день. На место добрались благополучно. Тогда большого паломничества к отцу Николаю еще не было, и мы оказались около его домика одни. Присели в нерешительности на лавочку под большим каштаном. И вдруг в окошечке шевельнулась занавесочка, мелькнула борода, и выглянул отец Николай. Занавесочка снова опустилась.

Прошло какое-то время – открылась дверь, и на крыльцо вышел батюшка. Он напевал песенку про Иерусалим, которую я потом часто от него слышал. Затем отец Николай почему-то прочел стишок из курса химии – про альдегид. Посмотрел эдак на нас, еще не благословляя, и сказал мне нечто по-эстонски, после чего отец Георгий засмеялся: «Ага, не угадал, не угадал! Холодно, холодно…» Тогда батюшка Николай еще раз посмотрел на меня и сказал фразу уже по-немецки: «Учиться-учиться, только не работать». Мы так и покатились со смеху. Это было просто в точку! Во-первых, мама у меня действительно немка, и во-вторых, мой склад характера такой, что мне по сердцу больше что-то читать, изучать, чем заниматься физической работой. К тому же я очень увлекался когда-то и химией, делал разные эксперименты в этой области.

В тот день батюшка отвел нас в храм, прочел там молитвы, и я сподобился даже исповедоваться у отца Николая. Это, конечно, особое воспоминание на всю жизнь.

Позже я стал ездить к батюшке с разными важными вопросами и за благословениями. У нас была больная гидроцефалией девочка – покойная младенец Серафима. Мы очень боялись, что эта болезнь может повториться у других наших детей, и поэтому перед их рождением ездили к отцу Николаю. Так, мы поехали, когда она еще была жива, а батюшка вдруг неожиданно посоветовал назвать следующего младенца Серафимом. Мы говорим: «Так у нас уже есть Серафима». Отец Николай немножко замялся, а потом деликатно сказал: «Ну и что! Эта Серафима, а он будет Серафим». Так и назвали…

Перед рождением Ермолая батюшка велел крестить его сразу же: «Тогда будет жить». Мы попросили батюшку помолиться, чтобы при рождении ребенка священник оказался на месте. Так и вышло. Через три часа новорожденного младенца покрестили, но он и вправду оказался болезненным…

Хотя у нас была долгой только первая с ним беседа, но и в другие поездки всегда батюшка существенно помогал нам во всех наших проблемах и недоразумениях. Конечно, все мы, по какому-то нашему неразумию, пытаемся в первую очередь решать свои бытоустроительные задачи. И надо отметить, что батюшка никогда не говорил на материальные темы: об имуществе и прочем. Он говорил только о духовном, решал проблемы души, в остальном же советовал: «Положитесь на волю Божию – и все будет хорошо»…

В основном же мы просили его молитв, и, возможно, пройдет еще много лет, пока мы полностью осознаем, какого молитвенника лишились. Все ведь тогда воспринималось как-то само собой разумеющимся: что рядом живет старец, что к нему всегда можно обратиться и жить за ним как за каменной стеной. Это казалось вечным и незыблемым, и мы, словно дети, просто, не задумываясь, принимали эту благодать. Только теперь, со временем, видишь, сколь милостив Господь, давший нам бесценный дар общаться с таким необыкновенным старцем – праведником и молитвенником.

Андрей Проценко