Истории американского священника

Протоиерей Павел Волменский – один из самых известных православных пастырей Западной Америки, настоятель Свято-Вознесенского храма в столице Калифорнии городе Сакраменто. За встречу и беседу с ним хочу поблагодарить моего дорогого друга и помощника Михаила Арсентьева. Отец Павел рассказал нам о Промысле Божием в жизни человека, о встречах с подвижниками благочестия и старцами Русской Зарубежной Церкви.

Константин Буциген, архимандрит Владимир (Сухобок), монах Феодосий (Клар), Павел Волменский (крайний справа). Джорданвилль, 1981 г.

Как Господь открыл мне мое призвание

Я уже рассказывал о том, как поехал поступать в университет в Нью-Йорк, сдал документы, а потом заехал, по совету своей бабушки, в Джорданвилль. Там во время службы в храме ко мне подошел иеромонах Никифор.
Узнав, что в последний раз я исповедался и причащался в раннем детстве, он посоветовал мне обязательно исповедаться и причаститься и добавил, что я могу выбрать, к кому из отцов монастыря пойти на исповедь: «Отец Иларион – мягкий, отец Иоанникий – строгий». Я выбрал «мягкого», и иеромонах Иларион стал моим первым духовным наставником. Ныне это Первоиерарх Русской Зарубежной Церкви митрополит Иларион (Капрал).
На самом деле отец Иоанникий тоже был очень хороший, духовный человек. На первом курсе он преподавал нам «Вероучение» и хорошо подготовил нас, первокурсников, к дальнейшей учебе. Однако вскоре он уехал на Афон, чтобы там подвизаться. Божиим Промыслом я изначально выбрал в духовники отца Илариона, так что окормлялся у одного и того же священника все первые три годы учебы в семинарии.
А тогда я исповедался и причастился как раз в последний день Великого поста – в этот день отцы-пустынники обычно возвращались из пустыни в монастырь, чтобы вместе с братией встретить праздник Входа Господня в Иерусалим, Страстную Седмицу и Воскресение Христово.
Когда я подходил к Чаше, моя душа вспомнила благодать детского причастия, и я пережил очень высокое духовное состояние – это был момент моего призвания к пастырскому служению. Я был молод и хотел служить Богу, но не знал, как. А когда причастился первый раз, будучи уже взрослым человеком, то понял: Евхаристия – вот главное! Можно служить Богу и помогать людям не как-то отвлеченно, а став священнослужителем! Так Господь открыл мне мое призвание. Я больше не хотел учиться в университете – остался в Свято-Троицком монастыре и попросил благословения на поступление в семинарию.

Если чувствуешь призвание – имеешь решимость

Учиться в семинарии мне было неимоверно трудно. И остальным тоже. Чтобы вы поняли, насколько трудно, скажу, что поступило нас в 1981 году 11 человек, а дошли до выпуска из этих поступивших только двое. С нами заканчивали курс еще и другие семинаристы, но из первоначального набора остались только двое – остальные не выдержали.
У преподобного Серафима Саровского спрашивали:
– Почему мы, батюшка, не имеем такой строгой жизни, какую вели древние подвижники благочестия?
И преподобный Серафим отвечал так:
– Потому что не имеем к тому решимости. Если бы решимость имели, то и жили бы так, как отцы, древле просиявшие подвигами и благочестием. Потому что благодать и помощь Божия к верным и всем сердцем ищущим Господа ныне та же, какая была и прежде: ибо, по слову Божию, «Иисус Христос вчера и днесь Той же и во веки» (Евр.13: 8).
Думаю, что я смог выдержать весь курс учебы, потому что чувствовал свое призвание. Если чувствуешь призвание – имеешь решимость.

Слева направо: Павел Бутенко, иеромонах Никифор, игумен Гурий, Павел Волменский. Джорданвилль, 1981 г.

Борщ с бананами

Что именно было трудно? Нужно было жить по монастырскому уставу, мало спать, много трудиться и поститься. Дома я привык к вкусной и разнообразной пище, ел, как все миряне, когда не было поста, мясо и прочие мясные продукты. В монастыре мяса нам, конечно, никто не давал, а мы были молодые юноши, наши организмы еще росли, и нам, конечно, его очень хотелось.
Когда я учился, у нас был повар, монах Прокопий, у которого, к нашему сожалению, имелись некоторые проблемы с обонянием и чувством вкуса. В общем, готовил он так, что услаждаться монастырской трапезой я особенно не мог. Старшая братия состояла из постников, которые привыкли к воздержанию и ограничению себя в пище. Мы же, двадцатилетние, к готовке нашего повара привыкали с трудом.
Расскажу один забавный пример. У нас на столах во время трапезы стояли миски: борщ, какой-нибудь салат, картошка или макароны, рыба по праздникам… И вот как-то я пошел на кухню, чтобы взять хлеб. Захожу и вижу такую картину: стоит отец Прокопий и, ничтоже сумняшеся, режет в борщ бананы.
– Отец Прокопий, а зачем в борщ – бананы?
Ответа на свой вопрос я не получил.
Это и был образец готовки на нашей кухне. Мы ели, конечно, но для меня, молодого, здорового парня, тогда это было (говорю с улыбкой) просто подвигом. Нас всех такая кухня очень смиряла.

Кого можно назвать идеальным монастырским поваром?

Возможно, вы спросите: если у отца Прокопия имелись некоторые проблемы с обонянием и чувством вкуса, зачем же тогда его назначили на послушание главного повара? Где здесь логика? Мирской логики действительно немного, но монашеская точно есть.
Послушание на кухне считается одним из самых трудных в монастыре: далеко не каждый имеет силы и терпение стоять у раскаленной печи с утра до вечера, день за днем, год за годом и к тому же терпеть людскую критику о приготовленных блюдах (всегда найдутся те, кому что-то не понравится). А дорогой отец Прокопий был настоящим монахом – жизнерадостным, выносливым, трудолюбивым и молчаливым. Несмотря на свой солидный возраст и седину, он терпеливо выполнял свое трудное послушание.
В те годы в Джорданвилле повара в будние дни не менялись, что было очень полезно для братии в плане стабильности: никаких сюрпризов. Чтобы монахи могли спокойно молиться, у них должно быть как можно меньше внешних отвлечений и волнений. В миру любят разнообразие и сильные впечатления, а монах-молитвенник должен устраивать свою жизнь и окружающую его среду как можно более однообразно: одно и то же каждый день. Одно и то же правило, послушание, пища. Если монах не тратит свою энергию на внешнюю среду, у него появляется больше ресурсов для внутреннего мира и молитвы.
Наш будний монастырский стол не был особенно вкусным и разнообразным, когда готовил монах Прокопий. Но зато братии не нужно было отвлекаться на оценивание разнообразных блюд. К тому же стол отца Прокопия смирял и плоть, и ум. Таким образом, он был идеальным монастырским поваром.

Монастырский уклад способствовал стяжанию благодати

Учеба в семинарии была тоже очень трудна, особенно для меня, который только учил русский язык. Моя мама была американкой, папа русским, но он родился в Шанхае, с 11 до 17 лет жил и учился в Англии, потом был призван в армию и служил в Родезии военным инженером-чертежником, остался сверхсрочно и провел в Африке, среди британских военнослужащих, семь лет. Неудивительно, что приехав в Америку и женившись на моей маме, он говорил с ней на английском языке. Мои русские бабушка и дедушка жили отдельно, вот поэтому в детстве я говорил только на английском.
Теперь же мне требовалось учить не только русский, но и церковнославянский, и греческий, грамматику, и прочее. Я три года мучился и только на четвертом курсе стал хорошо читать по-русски и понимать 90% из прочитанного. Говорил же по-русски довольно плохо еще долго и стал хорошо говорить только тогда, когда начал служить на приходе, да и там еще девять лет занимался с учительницей русского языка.
Мы поступали в семинарию, думая изучать богословские предметы, но на первых курсах нам преподавали языки, историю, литературу. И это было очень мудро, поскольку монашеские посты, молитва с монахами, всенощное бдение, весь монастырский уклад способствовали стяжанию благодати – человек утончается духовно и уже может изучать богословские дисциплины. Со временем мы стяжали некоторое смирение и терпение – эти добродетели помогают усваивать такие священные предметы, как Священное Писание, догматическое богословие, патристика, нравственное и сравнительное богословие, гомилетика.
Что помогало выдерживать трудности учебы в семинарии

Что помогало?

Во-первых, конечно, причащение Святых Христовых Тайн. При первом опыте причащения человек меняется на всю жизнь. Это Таинство дает благодать и силы подвизаться в трудах и молитвах. Оно, как маяк, направляет и поддерживает человека на его жизненном пути. Даже когда кажется, что Господь оставил кого-то, – благодать Божия присутствует в нем. Дело не в том, насколько часто человек причащается – частота причащения зависит от правила личной жизни каждого из нас. А сила Божия, которая подается нам с принятием Святых Христовых Тайн, поддерживает нас.
Во-вторых, помощь духовного наставника и братии монастыря. Я смотрел на старших монахов: все они пережили страшные моменты во время войны, но умудрились сохранить душевный мир, любовь, чувство юмора.
Любой семинарист, как человек молодой и духовно неопытный, мог легко впасть в уныние, но стоило только подойти под благословение к кому-нибудь из старшей братии – и уныние тебя покидало.
Помню, как мучило меня сильное уныние. В это время я нес послушание в алтаре: прислуживал владыке Лавру. Посмотрел на него – его как раз разоблачали после литургии. Так вот, я только посмотрел на него – и один его вид, его взгляд, исполненный благодати, исцелил мою душу и прогнал уныние. Я это испытал и пережил на себе. Понял, как это было возможно, когда ученики Господа нашего Иисуса Христа просто смотрели на Его лик – и трезвились, успокаивались, хранили радость и мир в душе.
Владыка Лавр очень благоговейно относился к патрологии, которую он нам преподавал, и это его благоговение передавалось и нам. Нам хотелось больше знать и глубже вникать в богословские предметы, мы познали необходимость чтения Псалтири – все это мы получили от владыки Лавра и других наших наставников.

Владыка Лавр, Джорданвилль, 1980 г.

Как Господь помог мне сдать экзамен

На четвертом курсе, готовясь к последнему экзамену по истории Русской Церкви, я полностью выдохся и просто не успел выучить все билеты – был слишком переутомлен. Сумел хорошо изучить только один билет. Тогда я стал молиться и просить Господа о помощи. Пошел на экзамен – и вытянул именно этот билет.
Этот мой случай был очень похож на историю из жития святителя Серафима (Соболева). Думаю, что Бог помог мне, потому что я каждый день ходил на литургию и пел первым тенором. И Бог не оставил меня: «Ищите же прежде Царства Божия и правды Его, и это все приложится вам» (Мф.6: 33).
В билете, который я вытянул, был вопрос о блаженном Прокопии, Устюжском чудотворце. Он тоже мне помог!
Святых так много… Однако следует признать, что они с большим вниманием относятся ко мне, чем я к ним. Очень почитаю преподобного Серафима Саровского – небесного покровителя храма в Монтерее, куда я ходил в юности. Мой небесный покровитель, апостол Павел, – удивительно глубокий человек.

«Мы должны “разгружать” друг друга»

Помню, в 2018 году я поехал в Россию и хотел обязательно побывать в храме святителя Николая Чудотворца на Маросейке, где покоятся мощи святого праведного Алексия Московского (Мечева). Я его очень уважал и почитал. Он был приходским священником, не монахом, но, по отзывам духовных чад, умел удивительно «разгружать» их сердца в скорбях. Поразительно, как умел он сострадать кающимся и утешать их.
Когда отец Алексий сам скорбел о безвременной кончине любимой супруги Анны Петровны, в Москву приехал праведный Иоанн Кронштадтский. Отец Иоанн сказал молодому пастырю: «Войди в чужое горе, возьми его на себя и тогда увидишь, что твое несчастье мало, незначительно в сравнении с общим горем, и легче тебе станет». Это вообще совет каждому пастырю, как себе вести.
Праведный Алексий Мечев так и сделал: принялся за разгрузку чужого горя. Он наставлял:
«Мы должны “разгружать” друг друга: когда видим, что человеку тяжело, нужно подойти к нему, взять на себя его груз, облегчить, помочь, чем можно. Выслушивая других, мы берем на себя их груз. Ведь горе, рассказанное другому, — уже полгоря».

«Поставь строгий порядок у себя во всем»

Еще мне очень понравились наставления святого праведного Алексия (Мечева) о порядке в жизни, о необходимости иметь правило, как проводить свой день. Сюда, конечно, включается и молитвенное правило. Бывает, что приходится нарушать установленный порядок, но для того, чтобы жить правильно, нужно иметь и такое правило, когда этот порядок можно нарушить.
Кто имеет правило с оговорками, при каких условиях можно или нужно его нарушить, тот всегда живет в правиле, и он спокоен, у него мир в душе, потому что он постоянно хранит послушание заведенному порядку. Понятно, что у каждого из нас случаются всякие непредвиденные обстоятельства, но стараться упорядочить свою жизнь обязательно нужно.
Святой праведный Алексий Мечев наставлял духовное чадо:
«Поставь строгий порядок у себя во всем: такое-то время – заниматься, в такое-то – читать и т.д. Если пойти нужно куда – отчего не пойти, почитать – отчего не почитать, а так, чтобы во всем был порядок.
У меня тут был один немец, а у немцев, знаешь, какой порядок во всем, так вот он и рассказывал. Были у него там гости… а у него был такой порядок: как десять часов, так чтобы все были по местам. Вот подходит время спать ложиться, он и объявляет, что через десять минут огонь будет потушен. Но все подумали, что он шутит, никто не обратил на это внимания. Вдруг, смотрят – темно… А я его спрашиваю: “А как же гости-то?” – “А как хотят,– говорит, – если они такие беспорядочные”. Вот хоть он и немец, а поучиться у него есть чему».
Мне это наставление пришлось по сердцу. Такой порядок в жизни очень хорошо воспитывает дисциплину, соблюдение слова, верность Богу.

Храм святителя Николая Чудотворца на Маросейке

«Отец Павел, мощи благоухают!»

Когда мы с моим спутником Серафимом приехали в храм на Маросейке, меня допустили сослужить священнику, отцу Николаю. Потом мы отслужили еще литию, затем я пошел разоблачаться, а мой сопаломник Серафим прибежал ко мне с огромными глазами:
– Отец Павел, мощи благоухают!
И в самом деле: все пространство вокруг мощей святого было наполнено благоуханием, таким густым и чудесным благовонием.
Хотелось бы быть, конечно, достойным внимания святого – это очень подкрепляет. Но после такого духовного опыта нужно и жить соответственно, а это, к сожалению, плохо получается.

Мощи праведного Алексия Московского (Мечева)

Мои духовные наставники

Первым моим духовным наставником стал, как я уже рассказывал, иеромонах Иларион (Капрал). Он был удивительно мягким и притягивал сердца людей, как магнит. Человек благодушия, великодушия и любви. Если он в алтаре – все священники вокруг него.
Еще я всегда удивлялся его терпению. Если имею маленькое терпение, то ему я научился у отца Илариона, нынешнего Митрополита, Первоиерарха Русской Зарубежной Церкви.
Когда отец Иларион был хиротонисан во епископа, я стал окормляться у иеромонаха (ныне епископа Сиракузского) Луки (Мурьянки), а потом, уже будучи клириком Западно-Американской епархии, у игумена (позднее архимандрита) Анастасия (Ньюкомба).

Митрополит Иларион (Капрал)

Иеромонах (ныне епископ) Лука (Мурьянка), Павел и Сусанна Волменские в день крестин первенца, дочки Елизаветы

Особый человек – архимандрит Анастасий

Я исповедовался у отца Анастасия на протяжении семнадцати лет, до самой его кончины: с 1987 по 2004 год. Он родился в 1931 году в Ирландии, в ирландской семье, и был рукоположен во священники в 1958 году. В 1981 году епископ Василий (Родзянко) постриг его в иеромонаха. Отец Анастасий много лет служил в так называемом Старом соборе в честь иконы Пресвятой Богородицы «Всех скорбящих Радость» в Сан-Франциско. В этом соборе ранее служил святитель Иоанн Шанхайский. Сейчас там, как драгоценная святыня, хранится его мантия.
Отец Анастасий был особый человек, ученый. Вместе с иеромонахом Серафимом (Роузом) они создали и окормляли в Калифорнийском университете в Санта-Круз замечательное Православное христианское студенческое братство. Из этого Братства вышли потом множество известных служителей Русской Зарубежной Церкви: митрополит Иона (Паффхаузен), епископ Сонорский Иаков (Корацца) (настоятель Старого собора в Сан-Франциско), игумен монастыря преподобного Германа в Платине Дамаскин (Кристенсен), автор биографии отца Серафима Роуза, протоиерей Мартин Персон и другие.

С иеромонахом (ныне епископом) Иаковом (Корацца) в келье святителя Иоанна Шанхайского в приюте святителя Тихона Задонского, Сан-Франциско


В гостях у митрополита Ионы (Паффхаузен), Вашингтон

Я не принадлежал к этому братству, поскольку в те годы учился в семинарии в Джорданвилле, но когда приехал оттуда, то стал духовным чадом отца Анастасия. Он был мне не только духовным наставником, но и другом. Не приказывал, а давал свободу. Говорил:
– Мне кажется, нужно поступить так, но ты решай сам.
Он также часто давал мне краткие наставления, похожие на поговорки:
Завтра – значит никогда. Если ты сомневаешься в чем-то – не делай, если в душе мир – делай. Не допускай, чтобы кто-нибудь или что-нибудь нарушало твой внутренний мир.
И другие.
Архимандрит Анастасий похоронен у нас в Сакраменто, и это честь для нас.

Наш замечательный владыка Антоний (Медведев)

Своим духовным наставником я считаю также архиепископа Сан-Францисского и Западно-Американского Антония (Медведева; 1908–2000), который 14 лет был моим правящим архиереем. Он меня воспитывал. Я любил советоваться, хотел, чтобы все было правильно и, по правде сказать, надоедал ему своими вопросами, часто звонил. Но он всегда брал трубку – можно было позвонить ему в любое время после службы, и он всегда был доступен, считал своим долгом окормлять молодых священников.
Владыка Антоний был большим знатоком литургики. Ему было за 90 лет, а он сохранял ясный ум. Помню, как одна праздничная служба длилась пять часов, а он, в его девяносто, хотел, чтобы она не заканчивалась, – так любил службу. После праздничной трапезы прохожу мимо него, а он чуть хромал, идет с посохом и говорит мне так радостно:
– Я сейчас иду домой, и там у меня есть такая замечательная духовная книга – буду ее читать!
И я думаю: сколько вы уже всего прочитали за все эти годы, дорогой владыка, и все еще читаете и учитесь с таким молодым, живым интересом!
Благодаря владыке Антонию я получил хорошее пастырское воспитание и очень ему благодарен. Царствие ему Небесное!

Павел Волменский во время крестного хода. Престольный праздник Свято-Вознесенского храма в столице Калифорнии – городе Сакраменто

Протоиерей Павел Волменский
Ольга Рожнёва