Игумен Феодосий Нестеров — о том, как Антониево-Сийский монастырь помогает в борьбе с зависимостями
Антониево-Сийский монастырь находится в 160 км от Архангельска, в 9 км от федеральной трассы Москва–Вологда–Архангельск. В наши дни монастырь по-прежнему живет деятельной и насыщенной жизнью. Здесь находят приют люди, не имеющие дома, семьи, работы. А еще здесь помогают справиться с алкогольной и наркотической зависимостью тем, кто уже отчаялся исправить свою жизнь.
Такую «специализацию» древний монастырь приобрел около 3 лет назад, когда наместником стал игумен Феодосий (Нестеров). Сейчас в монастыре соблюдают устав преподобного Антония Сийского. Здесь установлен сухой закон, а сам монастырь стал центром притяжения людей, стремящихся избавиться от алко- и наркозависимости.
О том, как удалось изменить ситуацию в монастыре, о своем жизненном пути рассказывает настоятель обители игумен Феодосий (Нестеров):
Игумен Феодосий (Нестеров)
– Я никогда не помышлял, что стану священнослужителем или монашествующим, тем более – что буду участвовать в реабилитации зависимых. Оглядываясь на свою жизнь, понимаю, что Господь меня вел своими путями постепенно, можно сказать, с детства.
Я закончил МВТУ им. Баумана по специальности «технология машиностроения». К концу обучения понимал, что нет желания работать инженером (будущий игумен Феодосий окончил «Бауманку» с отличием – Ред.). Меня влекла церковная жизнь, но я и сам не знал, что из этого выйдет. Ближе к диплому осознанно просил у Господа указать путь. Ряд жизненных обстоятельств показал явление силы Божией – для меня несомненное совершенно, что Господь призывает меня в духовную жизнь.
Для родителей это было неожиданно и непонятно. Бауманский университет заканчивали и мама, и папа. Дед был выпускником «Курсов красных директоров», открывшихся в 1920-е годы в Бауманском университете, работал инженером в оборонной промышленности. Прадед был инженером на Царицынских (в советское время Волгоградских, Сталинградских) металлургических заводах. Династия.
Перед защитой я съездил к духовникам в Троице-Сергиеву лавру, получил благословение начать духовную жизнь. И я никогда не жалел, что послушался и пошел по Божиему послушанию.
Меня послали в Великоустюжскую епархию Вологодской области, в Тотьму, восстанавливать Спасо-Суморин монастырь. Там, в храме Рождества Христова, лежал в нетленных мощах великий вологодский подвижник – преподобный Феодосий Тотемский.
Монастырь только-только документально оформлялся. Я ходил туда читать молитвы, что-то убирать. От этого времени остались незабываемые теплые воспоминания, я ощущал необыкновенную любовь простых тотемских людей. Связь с некоторыми прихожанами сохранилась до сих пор. Тогда у меня ревность была особенная. Все было чисто, пленительно, все было вновь. Произошла резкая перемена жизни, но я не чувствовал никакого беспокойства. Господь дал уверенность, что я поступаю совершенно правильно. По характеру я склонен к сомнениям, а здесь была уверенность незыблемая.
Через три с половиной года получил благословение в Свято-Артемиево-Веркольский монастырь Архангельской области. На Благовещение 2000 года меня постригли в монашеский чин с именем Феодосий – в честь преподобного Феодосия Тотемского, у кого я потрудился в первые годы. На Радоницу рукоположили в иеродиаконы и благословили начать строительство подворья Артемиево-Веркольского монастыря в Архангельске.
Для подворья была отведена территория в центре города, пустырь. После тихой монастырской жизни нелегко было находиться среди самого пекла городской суеты. Но было благословение, и мало-помалу началось строительство деревянного храма. В Архангельске все строят на сваях. В 2001–2002-м году поставили круг деревянного храма. Во время строительства храм подожгли. Подожгли расчетливо: в сопряжение бревен, чтобы было незаметно со стороны улицы. Я в это время уехал в семинарию сдавать сессию. Чудом Божиим кто-то вызвал пожарных, довольно быстро потушили, но целый месяц отчищали нагар в углу. Потом специальная комиссия делала заключение о возможности продолжения строительства. Слава Богу, все обошлось!
На Воздвижение Креста Господня 2000 года меня рукоположили в иеромонахи, и я перебрался на территорию рядом со строящимся храмом, в дом, где жил последний настоятель старой Викторовской церкви (Варавинский приход) священник Андрей Варфоломеев, погибший в ссылке на Пинеге в 1930-е годы. В доме обустроили домовый храм, выделили комнату для алтаря, и там я служил несколько лет. Это тоже было незабываемое время. Комнатки маленькие, встать негде было. Люди как-то узнали, что тут православный храм, хотя с виду – домик обыкновенный.
4 февраля 2007 г. владыка Тихон (Степанов), ныне покойный, освятил храм в честь Святого благоверного князя Александра Невского, подворье Артемиево-Веркольского монастыря, и с этого момента начали служить в самом храме. Буквально с первого дня ко мне стали приходить люди со сложной жизненной ситуацией и, как правило, с алкогольной проблемой. Наш храм был единственным местом в городе, где их принимали. Они своими силами построили несколько небольших домиков, которые стоят и сегодня.
Так, волею судьбы, на приходе образовался социальный приют. Люди трудились, мы оказывали им духовную помощь. Кто-то приходил к покаянию, шел на первую Исповедь.
Протоиерей Игорь Бачинин
Появился социальный работник, наладили связь с Синодальным отделом по благотворительности. На одной из конференций Общественного общероссийского движения «За жизнь» встретили православных трезвенников, протоиерея Игоря Бачинина, председателя Всероссийского Иоанно-Предтеченского братства «Трезвение». Приходские делегаты прониклись трезвенным движением, увидели, что оно совпадает с нашими устремлениями.
Мы начали изучать православные наработки в этой области. Очень помогла книга протоиерея Игоря Бачинина об организации группы трезвости на приходе. Приняли практику изъявления обетов трезвости, стали ездить на обучающие семинары. В 2014-м году к нам приезжала команда специалистов: протоиерей Игорь Бачинин, протоиерей Илья Шугаев, Валерий Константинович Доронкин. Они провели в Архангельске многодневный семинар. Отец Игорь прочитал курс школы трезвости: 9 ежедневных трехчасовых занятий. Школа имела большой резонанс, на занятиях присутствовали психологи, сотрудники Архангельского медицинского университета, лекции записывали на видео.
Это был мощный толчок. На приходе создали Епархиальное общество трезвения имени святого праведного Иоанна Кронштадтского. Начали проводить занятия для родственников по сертифицированной программе «Школа любящих родителей». Эту программу разработали специалисты Архангельского медицинского университета совместно с городским психоневрологическим диспансером. Наша прихожанка Екатерина Юрьевна Алёшина была сотрудницей этого диспансера. В течение 6 лет на территории подворья она проводила занятия для родственников, я тоже принимал посильное участие, занимался духовными вопросами.
«Школа любящих родителей» – это лекционные занятия об отношениях в дисфункциональной семье, границах. Общеизвестная информация дополнена тренингами, которые дают возможность ощутить специфику переживаний зависимого человека, его близких. Эту программу распространили на всю область, были занятия для региональных специалистов.
Антониево-Сийский монастырь
Занятия были весьма эффективными: мы видели, как преображаются жены, матери зависимых. Они действительно меняли свою жизнь. Это большой труд. Молодые люди уезжали на реабилитацию, что также было большим достижением. В течение 18 лет, которые я служил настоятелем подворья, кроме занятий для родственников, у нас было несколько региональных проектов по развитию трезвенного просвещения, президентский грант.
За это время многие воцерковились. Насильно, конечно, никого не заставляли – люди естественно, органично стремились к духовной жизни. На занятии присутствовало примерно 20 человек. Цикл включал 10–15 занятий. За 5 лет прошли обучение много родственников зависимых. Бывали случаи, когда приходили во второй раз – закрепить материал, кто-то оставался служить при храме.
На приходе также организовали группы помощи. Одна из групп была с психологом, и она помогала разобраться, что такое обида, гнев, зависимое поведение в семье. При храме много лет, с 2006 года, действует группа анонимных алкоголиков, которая образовалась со времен «Школы любящих родителей». Из этой группы сформировалась постоянная группа трезвости. Группа для родственников работает до сегодняшнего дня на постоянной основе, стараемся поддерживать её. Сейчас, в связи с пандемией, занятия проходят на территории диспансера, в обычное время – на территории храма.
В апреле 2018 года меня назначили наместником Свято-Троицкого Антониево-Сийского монастыря. Монастырь к этому времени возрождался уже 26 лет, с 1992 года. Я влился в братский коллектив, почти всех знал к этому времени, так как за эти годы мы не раз ездили в монастырь и служили там. Душа моя радовалась, потому что после трудной жизни на приходе оказаться в монастырской среде, в моей родной стихии, было для меня благостно.
Но и среди братии я также столкнулся с распространенной проблемой зависимости, даже среди тех, кто в постриге, не говоря уже о коллективе трудников. Среди трудников это вообще была почти поголовная проблема.
Так мы начали помогать тем, кто очень нуждался и периодически срывался. Три человека съездили в реабилитационный центр «Дом надежды на горе». Это было очень полезно. Еще когда в Архангельске я занимался этой темой по благословению владыки, три иерея ездили в «Дом надежды на горе» и обрели многолетнюю трезвость. Там занимаются по программе «Анонимных Алкоголиков», проходят первые 4 шага, а также прибегают к покаянию, чтению Библии.
У нас при психиатрической больнице открылся замечательный региональный реабилитационный центр в Архангельске. Называется он «Талаги-2». Там замечательный коллектив, главный врач-подвижник – Дмитрий Юрьевич Губарец, опытный нарколог. Он набрал активный, интересный коллектив. Центр тоже очень хороший, работает очень правильно и эффективно. Мы видим это по результатам. Теперь мы уже стали людей посылать не за пределы Архангельской области, а в наш, местный центр.
На территории монастыря также стали проводить индивидуальные консультации с желающими. А желающие нашлись сразу. Люди на Исповеди часто не проговаривают это, не знают, как сказать. Эта проблема их мучает, но они молчат. И потом, не все священники понимают эти проблемы, во время Исповеди бывает мало времени, чтобы это обсудить. А на консультации люди проявляют доверие, делятся.
Потом у нас появились две группы для тех, кто прошел реабилитацию – для трудников и монашествующих. Всего около 40 человек. В них люди проговаривают свои накопившиеся чувства – обиды, настроения. Фактически это откровение помыслов, утраченная у нас культура.
Также недавно мы начали проводить по воскресеньям лекции для трудников – все присутствуют в обязательном порядке. Лекции как по духовным, евангельским темам, так и по проблемам зависимости – о болезни алкоголизма, ее проявлениях. Эти лекции оказались очень эффективными, все с интересом их слушают – узнают свои переживания, причины своего поведения. С трудниками мы стараемся проводить просветительскую работу, не оставляем их – важно, чтобы на Исповедь они ходили не реже двух раз в месяц.
Некоторые трудники уехали в «Талаги-2» на реабилитацию. Большинство в монастырь, конечно, не возвращаются. И это честный выбор. Потому что в монастыре они прятались от самих себя, от своей проблемы, у них были нечестные отношения со всеми, в том числе и с Богом. А прорабатывая проблему, они вставали на прямой путь – трудиться, работать, снимать жилье, и многие из них потом с благодарностью приезжают в монастырь в гости. Нас это очень радует. Один выпускник жил в монастыре больше года, потом попал в реабилитационный центр. Теперь он трудится, работает, приезжал в монастырь на выходные в небольшой отпуск и провел группу для ребят, показывая пример выздоровления.
Мы разрешаем пользоваться телефонами, иногда подключаемся к группе выздоравливающих онлайн. Всё это дало результаты, трезвость в целом значительно укрепилась.
В монастыре у нас трезвенный устав, исходящий из заветов преподобного Антония Сийского. Он в своем письменном завещании оставил трезвенные заветы: «Пития хмельного не держите в монастыре и от христолюбцев не принимайте». То есть в Средневековье на Севере эта проблема тоже обозначалась. Мы вернулись к прежним традициям.
До меня никакая работа с зависимыми не велась – никто не знал, как это делать. У кого-то получалось бросить самостоятельно, человек находил в себе ресурс. Но специфика болезни такова, что легче, когда людям оказывают квалифицированную помощь. Один монах уже несколько лет трезвенник, а до этого у него совсем не получалось бросить. Для него это чудо.
Но вот людей с непроработанной проблемой мы стараемся не брать. Берем только на период мотивации. Бывает, приходят и ребята с наркотической проблемой. Мы сразу им говорим: «Твой смысл пребывания в монастыре – созреть для желания начать реабилитацию. Без реабилитации у тебя ничего не получится». Самой реабилитацией мы не занимаемся. Это глубоко социализированная работа.
Храм великомученицы Варвары (Архангельск)
Берем часто людей уже после реабилитации. У нас есть подворье в городе – храм Великомученицы Варвары, настоятель сознательно берет к себе несколько человек на постреабилитационный период. Эта практика называется «Дом на полпути». На подворье они живут до полугода, трудятся, выполняют какие-то обязанности. Затем устраиваются на работу и постепенно социализируются. Через полгода они обязаны уйти в мир и полностью сами себя обеспечивать. Некоторые из них решаются приехать в монастырь – мы их принимаем с радостью. Монастырь им оказывает большую духовную помощь. Люди после реабилитации начинают более ревностно относиться к духовной жизни, интересуются духовными предметами – обращаются к молитве, читают Священное Писание. Это взаимосвязано – выздоровление и оживление человека.
Но без специализированных знаний, без коллективной помощи это было бы невозможно. Наши насельники часто собираются по 2–3 человека, проговаривают вместе свои проблемы. Бывают и срывы – тогда обязательно человеку нужно вести дневник, найти причины проблемы, поработать с консультантом. Прийти на Исповедь с этим дневником и самому себе сказать: вот здесь я довел себя до стадии срыва, он стал для меня неизбежен. Где я тут проглядел, просмотрел, утомился, взял на себя много обязанностей, хотел превознестись, хотел потщеславиться? Так находят корни этого процесса.
С теми, кто приходит к нам в монастырь, мы проводим вводную беседу, пытаемся выяснить мотивы человека. Испытательный срок – примерно 3 месяца. Потом смотрим, хочет ли человек оставаться. Может, он послушником хочет стать, такие случаи тоже бывают. Это уже особое призвание.
Если приходит человек бездомный, который не знает, чего он хочет, то мы ему объясняем, где он может получить помощь. Оставить у себя не можем – это может навредить окружающим. Люди чаще всего приходят по высшему призыву, мы всегда чувствуем, что человек к нам пришел не просто так.
Лучший результат – когда человек после нас пошел учиться, нашел квалифицированную работу, затем с благодарностью вспоминает о монастыре. Каждый путь – индивидуальный, неповторимый. Есть общее направление, но каждая история – всегда личная.
Современный человек вообще очень подвержен зависимостям. Страшные испытания потрясали нашу страну последние 100 лет. Духовные надрывы, катастрофические обрушения жизни – с одной стороны. А с другой стороны – внутренняя неустойчивость человека, воспитание не в семейных традициях, потерянность, неутвержденность в вере и ценностях. Всё это зачастую коренится в семьях.
Увы, у нас много семей, которые можно назвать дисфункциональными – где отношения деформированы, негармоничны. А это последствия наших глобальных духовных потрясений, когда надо было выживать, спасать жизнь, и забота была только о том, чтобы накормить и одеть себя и близких.
Такие проблемы возникают, когда в семье не закладывается глубокое отношение к жизни, к вещам, когда нет основы, фундамента. Человек в семье не получил вкуса к труду, не любит разрешать проблемы, противоречия, идти вперед, напрягаться. Гораздо легче – протянул руку за бутылкой и изменил сознание.
Именно в детстве формируется навык труда. Хорошие родители понимают: важно заниматься, трудиться, чтобы ребенок оценил результат напряжения, тренировок, занятий, чтобы понял, каким трудом достигаются положительные результаты. Сколько надо поработать, чтобы достичь чего-то цельного. И тогда человеку неинтересны формы суррогатного отдыха, дешевого расслабления. Он трезвый будет в своей основе, ему будет глубоко чуждо и неприятно состояние измененного сознания, нетрезвости, которое не будет радовать и удовлетворять.
Все оказываются в трудных жизненных ситуациях, перед трудным выбором. Этого в жизни не избежит ни один человек. Традиционное христианское воспитание готовит не бояться трудностей, а учиться их разрешать, преодолевать. От некоторых родителей приходится слышать: «Я вот голодала, я не хочу, чтобы мой сын это пережил», – и давай ему сверх меры давать всего. А он не понимает и не может оценить этого, а в будущем из-за этого может и поскользнуться.
Никому не избежать жизненного креста. Правильным отношением в семье готовятся нести этот жизненный крест.
Чему меня учили в детские годы, в университете – все заложило хорошую основу. МВТУ нам тогда так расшифровывали: Мужество, Воля, Труд, Упорство (ныне МГТУ – Ред.). Там работали над человеком, формировали его личность. Там еще оставалась старая школа, прекрасные педагоги. Они учили нас глубокому, серьезному отношению к жизни. Преподавали свои предметы, и это были масштабные личности. Что-то подобное я видел и в Северо-Двинске, когда встретился там с инженерами Северного машиностроения, где делают подводные лодки. Это техническая элита.
Корни зависимости просматриваются вот в таких личностных моментах, в мировоззрении, воспитании. Генетика, конечно, тоже сказывается. Но ведь не каждый человек, получивший дурную наследственность, будет ее в себе развивать. Многие рождаются, можно сказать, потенциально зависимыми. Но они не становятся ими. Все зависит от внутреннего состояния человека.
Вся реабилитация направлена, по сути, на формирование мировоззрения человека, на его новые ценностные установки, на внутреннее перерождение. Чтобы произошло покаяние – метанойя – изменение ума. И вот тогда человек выздоравливает. Пока он внутренне не поработает над своим мировоззрением, не изменится, у него ничего не получится. Медицинская часть реабилитации важна, но не так значительна. Главное, что у человека в душе, в уме, в сердце.
Если говорить о другой – компьютерной – зависимости, – мы сами не знаем, в какой степени ей подвержены. Сейчас это имеет всеобщее распространение. И требуется, я бы сказал, новая культура пользования электронными средствами. Здесь нужен внутренний стержень, определенный вкус – как все это использовать безопасно. Это должен быть целый навык, заложенный с детства. Нам не избежать компьютерных технологий в реальной жизни, но надо учиться их применять. Так же, как людей учат ездить на машине.
Я вижу, как это формируется в семьях правильного воспитания. Там подростки сами не желают заходить на какие-то дурные сайты, они избегают этого. Это формируется, как вкус к хорошей музыке, живописи, литературе. Навык к качественной информации, умение разобраться, понять, найти источник.
Современный монастырь – это удивительное явление для мира. Несмотря на все особенности современной жизни, когда всё стремится расслабить человека, культивировать его эгоцентризм, человек приходит в монастырь, и это какое-то чудо. Я каждый раз удивляюсь новому человеку. Я его сразу спрашиваю: «Ты зачем сюда пришел? Ты хорошо подумал? Тебе зачем это нужно?» Оказывается, нужно!
Вообще, судьбы русского человека иногда поразительны. Люди проходят такие пути, испытания, огонь и воду… Иной раз удивляешься и про себя думаешь: вот в этой ситуации мог бы ты остаться живым? Большой вопрос. Но вот, человек пришел. Покаяние – это великое чудо. Люди реально внутренне меняются.
Когда идешь по пути покаяния честно, происходят поразительные изменения. У человека меняется и лицо, и взгляд. Иногда приходит матерый разбойник на вид – страшно посмотреть. Через несколько месяцев, если он честно идет этим путем, это уже совершенно другой человек. Прямо-таки ангелоподобный. На него приятно смотреть. Черты вроде бы те же самые, а внутреннее содержание изменилось. Поразительно просто. Вот, бывает даже нос переломанный, видно, дрался когда-то, били, чего только не было в жизни… А здесь совершенно светящиеся глаза, другой лик у человека становится. И просто с удивлением наблюдаешь.
Вот, это настоящее чудо. Про каждого можно повесть написать. Есть у нас и инженеры, люди из сельской местности, есть из криминальной жизни. Есть выпускник Санкт-Петербургской духовной академии, есть бывшие военные. Все насельники имели непростой жизненный опыт. Как Господь сюда приводит, просто поразительно. Для многих монастырь стал последним пристанищем, чтобы не умереть. Сейчас это отличные братья, замечательные просто. Могу сказать, что это самые надежные помощники.
Да вообще про братию могу сказать только добрые слова. Здесь у нас, на Севере, случайных людей нет. Те, кто в монастырь приезжают, прикипают душой к этому месту. Они здесь по убеждению находятся. Наши двери открыты. Мы никого не держим. Кому надо прийти, пожалуйста. Кому надо выйти, пожалуйста, в этот же день. Но те, кто остаются, – это крепкий костяк. Это очень радостно и духовно утешительно.
Современный монастырь в современной России – это чудо. Это вселяет надежду, что мы будем жить. Духовно не умрем. Сейчас наша монастырская и приходская жизнь находится на более высоком сознательном уровне.
Игумен Феодосий (Нестеров)
Такую «специализацию» древний монастырь приобрел около 3 лет назад, когда наместником стал игумен Феодосий (Нестеров). Сейчас в монастыре соблюдают устав преподобного Антония Сийского. Здесь установлен сухой закон, а сам монастырь стал центром притяжения людей, стремящихся избавиться от алко- и наркозависимости.
О том, как удалось изменить ситуацию в монастыре, о своем жизненном пути рассказывает настоятель обители игумен Феодосий (Нестеров):
Игумен Феодосий (Нестеров)
– Я никогда не помышлял, что стану священнослужителем или монашествующим, тем более – что буду участвовать в реабилитации зависимых. Оглядываясь на свою жизнь, понимаю, что Господь меня вел своими путями постепенно, можно сказать, с детства.
Я закончил МВТУ им. Баумана по специальности «технология машиностроения». К концу обучения понимал, что нет желания работать инженером (будущий игумен Феодосий окончил «Бауманку» с отличием – Ред.). Меня влекла церковная жизнь, но я и сам не знал, что из этого выйдет. Ближе к диплому осознанно просил у Господа указать путь. Ряд жизненных обстоятельств показал явление силы Божией – для меня несомненное совершенно, что Господь призывает меня в духовную жизнь.
Для родителей это было неожиданно и непонятно. Бауманский университет заканчивали и мама, и папа. Дед был выпускником «Курсов красных директоров», открывшихся в 1920-е годы в Бауманском университете, работал инженером в оборонной промышленности. Прадед был инженером на Царицынских (в советское время Волгоградских, Сталинградских) металлургических заводах. Династия.
Перед защитой я съездил к духовникам в Троице-Сергиеву лавру, получил благословение начать духовную жизнь. И я никогда не жалел, что послушался и пошел по Божиему послушанию.
Меня послали в Великоустюжскую епархию Вологодской области, в Тотьму, восстанавливать Спасо-Суморин монастырь. Там, в храме Рождества Христова, лежал в нетленных мощах великий вологодский подвижник – преподобный Феодосий Тотемский.
Монастырь только-только документально оформлялся. Я ходил туда читать молитвы, что-то убирать. От этого времени остались незабываемые теплые воспоминания, я ощущал необыкновенную любовь простых тотемских людей. Связь с некоторыми прихожанами сохранилась до сих пор. Тогда у меня ревность была особенная. Все было чисто, пленительно, все было вновь. Произошла резкая перемена жизни, но я не чувствовал никакого беспокойства. Господь дал уверенность, что я поступаю совершенно правильно. По характеру я склонен к сомнениям, а здесь была уверенность незыблемая.
Через три с половиной года получил благословение в Свято-Артемиево-Веркольский монастырь Архангельской области. На Благовещение 2000 года меня постригли в монашеский чин с именем Феодосий – в честь преподобного Феодосия Тотемского, у кого я потрудился в первые годы. На Радоницу рукоположили в иеродиаконы и благословили начать строительство подворья Артемиево-Веркольского монастыря в Архангельске.
Для подворья была отведена территория в центре города, пустырь. После тихой монастырской жизни нелегко было находиться среди самого пекла городской суеты. Но было благословение, и мало-помалу началось строительство деревянного храма. В Архангельске все строят на сваях. В 2001–2002-м году поставили круг деревянного храма. Во время строительства храм подожгли. Подожгли расчетливо: в сопряжение бревен, чтобы было незаметно со стороны улицы. Я в это время уехал в семинарию сдавать сессию. Чудом Божиим кто-то вызвал пожарных, довольно быстро потушили, но целый месяц отчищали нагар в углу. Потом специальная комиссия делала заключение о возможности продолжения строительства. Слава Богу, все обошлось!
На Воздвижение Креста Господня 2000 года меня рукоположили в иеромонахи, и я перебрался на территорию рядом со строящимся храмом, в дом, где жил последний настоятель старой Викторовской церкви (Варавинский приход) священник Андрей Варфоломеев, погибший в ссылке на Пинеге в 1930-е годы. В доме обустроили домовый храм, выделили комнату для алтаря, и там я служил несколько лет. Это тоже было незабываемое время. Комнатки маленькие, встать негде было. Люди как-то узнали, что тут православный храм, хотя с виду – домик обыкновенный.
4 февраля 2007 г. владыка Тихон (Степанов), ныне покойный, освятил храм в честь Святого благоверного князя Александра Невского, подворье Артемиево-Веркольского монастыря, и с этого момента начали служить в самом храме. Буквально с первого дня ко мне стали приходить люди со сложной жизненной ситуацией и, как правило, с алкогольной проблемой. Наш храм был единственным местом в городе, где их принимали. Они своими силами построили несколько небольших домиков, которые стоят и сегодня.
Так, волею судьбы, на приходе образовался социальный приют. Люди трудились, мы оказывали им духовную помощь. Кто-то приходил к покаянию, шел на первую Исповедь.
Протоиерей Игорь Бачинин
Появился социальный работник, наладили связь с Синодальным отделом по благотворительности. На одной из конференций Общественного общероссийского движения «За жизнь» встретили православных трезвенников, протоиерея Игоря Бачинина, председателя Всероссийского Иоанно-Предтеченского братства «Трезвение». Приходские делегаты прониклись трезвенным движением, увидели, что оно совпадает с нашими устремлениями.
Мы начали изучать православные наработки в этой области. Очень помогла книга протоиерея Игоря Бачинина об организации группы трезвости на приходе. Приняли практику изъявления обетов трезвости, стали ездить на обучающие семинары. В 2014-м году к нам приезжала команда специалистов: протоиерей Игорь Бачинин, протоиерей Илья Шугаев, Валерий Константинович Доронкин. Они провели в Архангельске многодневный семинар. Отец Игорь прочитал курс школы трезвости: 9 ежедневных трехчасовых занятий. Школа имела большой резонанс, на занятиях присутствовали психологи, сотрудники Архангельского медицинского университета, лекции записывали на видео.
Это был мощный толчок. На приходе создали Епархиальное общество трезвения имени святого праведного Иоанна Кронштадтского. Начали проводить занятия для родственников по сертифицированной программе «Школа любящих родителей». Эту программу разработали специалисты Архангельского медицинского университета совместно с городским психоневрологическим диспансером. Наша прихожанка Екатерина Юрьевна Алёшина была сотрудницей этого диспансера. В течение 6 лет на территории подворья она проводила занятия для родственников, я тоже принимал посильное участие, занимался духовными вопросами.
«Школа любящих родителей» – это лекционные занятия об отношениях в дисфункциональной семье, границах. Общеизвестная информация дополнена тренингами, которые дают возможность ощутить специфику переживаний зависимого человека, его близких. Эту программу распространили на всю область, были занятия для региональных специалистов.
Антониево-Сийский монастырь
Занятия были весьма эффективными: мы видели, как преображаются жены, матери зависимых. Они действительно меняли свою жизнь. Это большой труд. Молодые люди уезжали на реабилитацию, что также было большим достижением. В течение 18 лет, которые я служил настоятелем подворья, кроме занятий для родственников, у нас было несколько региональных проектов по развитию трезвенного просвещения, президентский грант.
За это время многие воцерковились. Насильно, конечно, никого не заставляли – люди естественно, органично стремились к духовной жизни. На занятии присутствовало примерно 20 человек. Цикл включал 10–15 занятий. За 5 лет прошли обучение много родственников зависимых. Бывали случаи, когда приходили во второй раз – закрепить материал, кто-то оставался служить при храме.
На приходе также организовали группы помощи. Одна из групп была с психологом, и она помогала разобраться, что такое обида, гнев, зависимое поведение в семье. При храме много лет, с 2006 года, действует группа анонимных алкоголиков, которая образовалась со времен «Школы любящих родителей». Из этой группы сформировалась постоянная группа трезвости. Группа для родственников работает до сегодняшнего дня на постоянной основе, стараемся поддерживать её. Сейчас, в связи с пандемией, занятия проходят на территории диспансера, в обычное время – на территории храма.
В апреле 2018 года меня назначили наместником Свято-Троицкого Антониево-Сийского монастыря. Монастырь к этому времени возрождался уже 26 лет, с 1992 года. Я влился в братский коллектив, почти всех знал к этому времени, так как за эти годы мы не раз ездили в монастырь и служили там. Душа моя радовалась, потому что после трудной жизни на приходе оказаться в монастырской среде, в моей родной стихии, было для меня благостно.
Но и среди братии я также столкнулся с распространенной проблемой зависимости, даже среди тех, кто в постриге, не говоря уже о коллективе трудников. Среди трудников это вообще была почти поголовная проблема.
Так мы начали помогать тем, кто очень нуждался и периодически срывался. Три человека съездили в реабилитационный центр «Дом надежды на горе». Это было очень полезно. Еще когда в Архангельске я занимался этой темой по благословению владыки, три иерея ездили в «Дом надежды на горе» и обрели многолетнюю трезвость. Там занимаются по программе «Анонимных Алкоголиков», проходят первые 4 шага, а также прибегают к покаянию, чтению Библии.
У нас при психиатрической больнице открылся замечательный региональный реабилитационный центр в Архангельске. Называется он «Талаги-2». Там замечательный коллектив, главный врач-подвижник – Дмитрий Юрьевич Губарец, опытный нарколог. Он набрал активный, интересный коллектив. Центр тоже очень хороший, работает очень правильно и эффективно. Мы видим это по результатам. Теперь мы уже стали людей посылать не за пределы Архангельской области, а в наш, местный центр.
На территории монастыря также стали проводить индивидуальные консультации с желающими. А желающие нашлись сразу. Люди на Исповеди часто не проговаривают это, не знают, как сказать. Эта проблема их мучает, но они молчат. И потом, не все священники понимают эти проблемы, во время Исповеди бывает мало времени, чтобы это обсудить. А на консультации люди проявляют доверие, делятся.
Потом у нас появились две группы для тех, кто прошел реабилитацию – для трудников и монашествующих. Всего около 40 человек. В них люди проговаривают свои накопившиеся чувства – обиды, настроения. Фактически это откровение помыслов, утраченная у нас культура.
Также недавно мы начали проводить по воскресеньям лекции для трудников – все присутствуют в обязательном порядке. Лекции как по духовным, евангельским темам, так и по проблемам зависимости – о болезни алкоголизма, ее проявлениях. Эти лекции оказались очень эффективными, все с интересом их слушают – узнают свои переживания, причины своего поведения. С трудниками мы стараемся проводить просветительскую работу, не оставляем их – важно, чтобы на Исповедь они ходили не реже двух раз в месяц.
Некоторые трудники уехали в «Талаги-2» на реабилитацию. Большинство в монастырь, конечно, не возвращаются. И это честный выбор. Потому что в монастыре они прятались от самих себя, от своей проблемы, у них были нечестные отношения со всеми, в том числе и с Богом. А прорабатывая проблему, они вставали на прямой путь – трудиться, работать, снимать жилье, и многие из них потом с благодарностью приезжают в монастырь в гости. Нас это очень радует. Один выпускник жил в монастыре больше года, потом попал в реабилитационный центр. Теперь он трудится, работает, приезжал в монастырь на выходные в небольшой отпуск и провел группу для ребят, показывая пример выздоровления.
Мы разрешаем пользоваться телефонами, иногда подключаемся к группе выздоравливающих онлайн. Всё это дало результаты, трезвость в целом значительно укрепилась.
В монастыре у нас трезвенный устав, исходящий из заветов преподобного Антония Сийского. Он в своем письменном завещании оставил трезвенные заветы: «Пития хмельного не держите в монастыре и от христолюбцев не принимайте». То есть в Средневековье на Севере эта проблема тоже обозначалась. Мы вернулись к прежним традициям.
До меня никакая работа с зависимыми не велась – никто не знал, как это делать. У кого-то получалось бросить самостоятельно, человек находил в себе ресурс. Но специфика болезни такова, что легче, когда людям оказывают квалифицированную помощь. Один монах уже несколько лет трезвенник, а до этого у него совсем не получалось бросить. Для него это чудо.
Но вот людей с непроработанной проблемой мы стараемся не брать. Берем только на период мотивации. Бывает, приходят и ребята с наркотической проблемой. Мы сразу им говорим: «Твой смысл пребывания в монастыре – созреть для желания начать реабилитацию. Без реабилитации у тебя ничего не получится». Самой реабилитацией мы не занимаемся. Это глубоко социализированная работа.
Храм великомученицы Варвары (Архангельск)
Берем часто людей уже после реабилитации. У нас есть подворье в городе – храм Великомученицы Варвары, настоятель сознательно берет к себе несколько человек на постреабилитационный период. Эта практика называется «Дом на полпути». На подворье они живут до полугода, трудятся, выполняют какие-то обязанности. Затем устраиваются на работу и постепенно социализируются. Через полгода они обязаны уйти в мир и полностью сами себя обеспечивать. Некоторые из них решаются приехать в монастырь – мы их принимаем с радостью. Монастырь им оказывает большую духовную помощь. Люди после реабилитации начинают более ревностно относиться к духовной жизни, интересуются духовными предметами – обращаются к молитве, читают Священное Писание. Это взаимосвязано – выздоровление и оживление человека.
Но без специализированных знаний, без коллективной помощи это было бы невозможно. Наши насельники часто собираются по 2–3 человека, проговаривают вместе свои проблемы. Бывают и срывы – тогда обязательно человеку нужно вести дневник, найти причины проблемы, поработать с консультантом. Прийти на Исповедь с этим дневником и самому себе сказать: вот здесь я довел себя до стадии срыва, он стал для меня неизбежен. Где я тут проглядел, просмотрел, утомился, взял на себя много обязанностей, хотел превознестись, хотел потщеславиться? Так находят корни этого процесса.
С теми, кто приходит к нам в монастырь, мы проводим вводную беседу, пытаемся выяснить мотивы человека. Испытательный срок – примерно 3 месяца. Потом смотрим, хочет ли человек оставаться. Может, он послушником хочет стать, такие случаи тоже бывают. Это уже особое призвание.
Если приходит человек бездомный, который не знает, чего он хочет, то мы ему объясняем, где он может получить помощь. Оставить у себя не можем – это может навредить окружающим. Люди чаще всего приходят по высшему призыву, мы всегда чувствуем, что человек к нам пришел не просто так.
Лучший результат – когда человек после нас пошел учиться, нашел квалифицированную работу, затем с благодарностью вспоминает о монастыре. Каждый путь – индивидуальный, неповторимый. Есть общее направление, но каждая история – всегда личная.
Современный человек вообще очень подвержен зависимостям. Страшные испытания потрясали нашу страну последние 100 лет. Духовные надрывы, катастрофические обрушения жизни – с одной стороны. А с другой стороны – внутренняя неустойчивость человека, воспитание не в семейных традициях, потерянность, неутвержденность в вере и ценностях. Всё это зачастую коренится в семьях.
Увы, у нас много семей, которые можно назвать дисфункциональными – где отношения деформированы, негармоничны. А это последствия наших глобальных духовных потрясений, когда надо было выживать, спасать жизнь, и забота была только о том, чтобы накормить и одеть себя и близких.
Такие проблемы возникают, когда в семье не закладывается глубокое отношение к жизни, к вещам, когда нет основы, фундамента. Человек в семье не получил вкуса к труду, не любит разрешать проблемы, противоречия, идти вперед, напрягаться. Гораздо легче – протянул руку за бутылкой и изменил сознание.
Именно в детстве формируется навык труда. Хорошие родители понимают: важно заниматься, трудиться, чтобы ребенок оценил результат напряжения, тренировок, занятий, чтобы понял, каким трудом достигаются положительные результаты. Сколько надо поработать, чтобы достичь чего-то цельного. И тогда человеку неинтересны формы суррогатного отдыха, дешевого расслабления. Он трезвый будет в своей основе, ему будет глубоко чуждо и неприятно состояние измененного сознания, нетрезвости, которое не будет радовать и удовлетворять.
Все оказываются в трудных жизненных ситуациях, перед трудным выбором. Этого в жизни не избежит ни один человек. Традиционное христианское воспитание готовит не бояться трудностей, а учиться их разрешать, преодолевать. От некоторых родителей приходится слышать: «Я вот голодала, я не хочу, чтобы мой сын это пережил», – и давай ему сверх меры давать всего. А он не понимает и не может оценить этого, а в будущем из-за этого может и поскользнуться.
Никому не избежать жизненного креста. Правильным отношением в семье готовятся нести этот жизненный крест.
Чему меня учили в детские годы, в университете – все заложило хорошую основу. МВТУ нам тогда так расшифровывали: Мужество, Воля, Труд, Упорство (ныне МГТУ – Ред.). Там работали над человеком, формировали его личность. Там еще оставалась старая школа, прекрасные педагоги. Они учили нас глубокому, серьезному отношению к жизни. Преподавали свои предметы, и это были масштабные личности. Что-то подобное я видел и в Северо-Двинске, когда встретился там с инженерами Северного машиностроения, где делают подводные лодки. Это техническая элита.
Корни зависимости просматриваются вот в таких личностных моментах, в мировоззрении, воспитании. Генетика, конечно, тоже сказывается. Но ведь не каждый человек, получивший дурную наследственность, будет ее в себе развивать. Многие рождаются, можно сказать, потенциально зависимыми. Но они не становятся ими. Все зависит от внутреннего состояния человека.
Вся реабилитация направлена, по сути, на формирование мировоззрения человека, на его новые ценностные установки, на внутреннее перерождение. Чтобы произошло покаяние – метанойя – изменение ума. И вот тогда человек выздоравливает. Пока он внутренне не поработает над своим мировоззрением, не изменится, у него ничего не получится. Медицинская часть реабилитации важна, но не так значительна. Главное, что у человека в душе, в уме, в сердце.
Если говорить о другой – компьютерной – зависимости, – мы сами не знаем, в какой степени ей подвержены. Сейчас это имеет всеобщее распространение. И требуется, я бы сказал, новая культура пользования электронными средствами. Здесь нужен внутренний стержень, определенный вкус – как все это использовать безопасно. Это должен быть целый навык, заложенный с детства. Нам не избежать компьютерных технологий в реальной жизни, но надо учиться их применять. Так же, как людей учат ездить на машине.
Я вижу, как это формируется в семьях правильного воспитания. Там подростки сами не желают заходить на какие-то дурные сайты, они избегают этого. Это формируется, как вкус к хорошей музыке, живописи, литературе. Навык к качественной информации, умение разобраться, понять, найти источник.
Современный монастырь – это удивительное явление для мира. Несмотря на все особенности современной жизни, когда всё стремится расслабить человека, культивировать его эгоцентризм, человек приходит в монастырь, и это какое-то чудо. Я каждый раз удивляюсь новому человеку. Я его сразу спрашиваю: «Ты зачем сюда пришел? Ты хорошо подумал? Тебе зачем это нужно?» Оказывается, нужно!
Вообще, судьбы русского человека иногда поразительны. Люди проходят такие пути, испытания, огонь и воду… Иной раз удивляешься и про себя думаешь: вот в этой ситуации мог бы ты остаться живым? Большой вопрос. Но вот, человек пришел. Покаяние – это великое чудо. Люди реально внутренне меняются.
Когда идешь по пути покаяния честно, происходят поразительные изменения. У человека меняется и лицо, и взгляд. Иногда приходит матерый разбойник на вид – страшно посмотреть. Через несколько месяцев, если он честно идет этим путем, это уже совершенно другой человек. Прямо-таки ангелоподобный. На него приятно смотреть. Черты вроде бы те же самые, а внутреннее содержание изменилось. Поразительно просто. Вот, бывает даже нос переломанный, видно, дрался когда-то, били, чего только не было в жизни… А здесь совершенно светящиеся глаза, другой лик у человека становится. И просто с удивлением наблюдаешь.
Вот, это настоящее чудо. Про каждого можно повесть написать. Есть у нас и инженеры, люди из сельской местности, есть из криминальной жизни. Есть выпускник Санкт-Петербургской духовной академии, есть бывшие военные. Все насельники имели непростой жизненный опыт. Как Господь сюда приводит, просто поразительно. Для многих монастырь стал последним пристанищем, чтобы не умереть. Сейчас это отличные братья, замечательные просто. Могу сказать, что это самые надежные помощники.
Да вообще про братию могу сказать только добрые слова. Здесь у нас, на Севере, случайных людей нет. Те, кто в монастырь приезжают, прикипают душой к этому месту. Они здесь по убеждению находятся. Наши двери открыты. Мы никого не держим. Кому надо прийти, пожалуйста. Кому надо выйти, пожалуйста, в этот же день. Но те, кто остаются, – это крепкий костяк. Это очень радостно и духовно утешительно.
Современный монастырь в современной России – это чудо. Это вселяет надежду, что мы будем жить. Духовно не умрем. Сейчас наша монастырская и приходская жизнь находится на более высоком сознательном уровне.
Игумен Феодосий (Нестеров)
-
Верующая
- 1
Только зарегистрированные и авторизованные пользователи могут оставлять комментарии.
