Элисо и преподобный Малх
Декабрь 1995-го года. Обитая листовым железом дверь раскрылась и впустила в натопленную комнатушку Варвару с самодельным рюкзаком и Элисо с огромной сумкой.
– Ну, наконец-то! – Елена оторвалась от мытья посуды в тазике и поспешила обнять своих гостей. Потом как-то мгновенно переменилась в лице, видимо, уловила что-то тревожное, и спросила:
– Что случилось?
Варвара хмыкнула, набычилась и кивнула Элисо:
– Покажи свой фонарь.
Элисо сняла черные очки. Елена ахнула. Один глаз гостьи заплыл и опух.
– Кто это тебя так?
Элисо не успела ответить, как Варвара влезла с исчерпывающим пояснением, в своей обычной манере:
– Гнида эта, ее брат.
Элисо любила брата без памяти. С детства рвалась защищать его в дворовых драках, несмотря на то, что была на год младше и никакой особой силой не обладала. Потом брат вырос, окончил мединститут и женился. Родители и Элисо тут же отдали молодым трехкомнатную, а сами перешли ютиться в однушку к бабушке Рипсиме. Жили они в одном корпусе, но на разных этажах. Но избыток места, как выяснилось, внутренних проблем не решает. Молодые стали ссориться. Брат, имея тонкую душевную организацию, стал выпивать. Родился ребенок, и невестку заклинило от чрезмерной ответственности. Элисо подсела на эту волну и, как мантру, повторяла: «Нинико нужно натуральное молоко, и воздух, и новый комбинезончик». Сама же укачивала, не спала ночами, бегала с коляской, лишь бы невестка смогла поскорее вернуться в любимый коллектив и меньше грызла брата. Но это не помогало. Что-то, видно, пошло не так, и молодой парень, перспективный врач стал скатываться по наклонной. А тут подступили 1990-е во всей своей неописуемой красе, с мешком сюрпризов на выживание. Элисо разрывалась между больным отцом и крошкой-племянницей. С работой Элисо пришлось расстаться, директор школы сказал, что не может терпеть столько пропусков. И Элисо в качестве бесплатной рабсилы прочно засела дома, взвалив на себя обслуживание большой семьи. Только иногда вырывалась к Елене и в церковь, причаститься. Все домашние относились к трудам Элисо, как к должному, и даже мысли не возникало, что ей неплохо было бы заняться своей личной жизнью, раз уж с работой дело не задалось. Вместо этого наваливали работу за работой, и даже ребенок выдавал время от времени разные сентенции:
– Ты же уборщица. Пойди и помой тарелку.
Брат с невесткой тем более не церемонились. Дело осложнялось частыми выпивками брата и ночными скандалами, которые Элисо очень болезненно переживала. Семья была нецерковная и никак не понимала всю эту беготню своей Золушки с просфорами, записками, подачами на литургию записочек о здравии и упокоении. Они даже не догадывались, что за брата сестра постоянно читала акафист «Неупиваемая Чаша», и его проблески трезвости тютелька в тютельку совпадали с периодами усиленной молитвы. Во время революции ее деда угораздило разгромить церковь, и внучка каждый день клала за него земные поклоны. Само собой, что не обходились эти все подвиги и без внимания темных сил.
– Махо в глаз ногой дал, – пояснила Элисо и снова надела черные очки. – Не хочу людей пугать. Стыдно.
– Болящий. Бедный… Помоги ему, Господи! – перекрестилась Елена, прижимая Элисо к себе. – Давай маслом от преподобного смажем. Быстрее пройдет. И еще куда попало! Прямо в прооперированный глаз.
Варвару перекосило от ярости.
– Порвала б на лоскуты и его, и всю наглую семейку. А вы еще молитесь за этих прохиндеев… Зла не хватает. Гады ползучие.
Елена страдальчески перевела взгляд на Варвару.
– Ну, что ты такое говоришь, Варюша. Себя хоть слышишь? Опять тебя лукавый крутит. Уж сколько тебе Господь чудес даровал, и все мало. Полбеды, что своего смирения нет, так тебя и чужое раздражает. Ведь не зря тебе икона Божьей Матери явилась.
Варвара примолкла и вышла во двор проветриться, буркнув:
– Пойду коз посмотрю.
Свежий морозный воздух с привкусом дыма из печной трубы действительно охладил ее пыл. Подивилась: надо ж, как Елена все нюансы помнит.
Да и как такое забыть, сама мятежная душа всем рассказывала, не могла понять, к чему такое ей привиделось. В 1993-м прочла скудоумная Варвара книжку-сборник пророчеств «Россия перед Вторым Пришествием», впала в шок от написанного – и взмолилась:
– Если надо, я посвящу этому жизнь, только оттяни время!
Сумбурно, на эмоциях, чего просила, сама не знала, только в ту же ночь увидела образ Божьей Матери «Призри на смирение» – необыкновенной красоты, в сиянии алмазов, причем сам лик был как живой, и веяло от него нечто такое, что в жизни ни до, ни после Варвара не видела. Подумалось еще: если такой образ, то какой же красоты должна быть Та, с Которой его писали. Под сильнейшим впечатлением Варвара бродила добрый месяц и пришла за разъяснением к отцу Филарету, пересказала сон в подробностях и стала ждать вердикта, как ей жить дальше. Батюшка только улыбнулся и сказал расплывчато:
– Призывает тебя Матерь Божия.
А куда и как, уточнять не стал. Жизнь сама покажет.
Варвара сунулась в сарай, к козам. Там было все без происшествий. Потом вернулась в хибарку. Застала Елену и Элисо за беседой.
– Очень боюсь, что они разведутся, – говорила Элисо. – Тогда совсем Махо сорвется. Без семьи не сможет. Венчанный брак развалить по собственной вине – его ж потом вообще снесет. Мало ли на нашем роду висит. Они грешат, аборты делают, а я уже не могу столько молиться. На себя сил нет.
– А ты обращайся к его покровителю, преподобному Малху Сирийскому. – посоветовала Елена. – Вот я вам сейчас его житие прочитаю.
И сняла с полки объемистый том Димитрия Ростовского. Пролистала и быстро нашла нужное место.
«Преподобный Малх был единственным сыном земледельца, жившего неподалеку от Антиохии Сирийской. По достижении совершеннолетия родители стали принуждать его жениться, но Малх тайно удалился из родительского дома и принял монашеский постриг в одном из монастырей, где проходил послушание в течение многих лет. Узнав о смерти своего отца, он решил посетить овдовевшую мать. Игумен обители не благословил намерение инока, однако Малх ослушался и, присоединившись к группе путников, направился в родные места. В пути на них напали сарацины, всех взяли в плен и обратили в рабов. Хозяин Малха принудил его жениться на одной из рабынь. Святой Малх, по взаимному согласию с женой, сохранил обет целомудрия. Со своей духовной супругой он бежал из плена. Хозяин преследовал их, но беглецы укрылись в пещере, оказавшейся логовом львицы. Львица не тронула беглецов, но растерзала преследователей. Святой Малх, исполняя просьбу жены, отправил ее в женский монастырь, а сам возвратился в свою обитель. Игумена он уже не застал в живых. Никогда больше преподобный Малх не покидал стен обители. Он часто рассказывал в назидание монахам о своих злоключениях, происшедших от непослушания. До конца своей жизни преподобный Малх смиренно подвизался в монастыре, где мирно скончался (IV)».
– Может, и сохранит их брак в целости, – закончила Елена.
***
Много чего произошло после того. Элисо жила и дальше серой мышкой, обслуживая безропотно всю семью, досмотрела отца, вырастила второго племянника, дневала и ночевала с бабкой-склеротичкой, с которой никто из домашних не хотел возиться, так как у всех «нервы» и «нет сил». Самой двужильной, как всегда, оказалась добровольная «уборщица», как в глаза звали ее племянники.
В 2012-м, в ночь на Нечаянную Радость, 22 декабря, Элисо, съедаемая раком, отмучилась и перешла в вечность, так ничего и не успев сделать для себя лично. Сейчас, оглядываясь назад, остается удивиться. Шаткий брак ее брата сохранился по сей день, несмотря ни на что. Может, и правда, преподобный Малх помог. Помнится, что Елизавета беспокоила святого каждый день.
Мария Сараджишвили
– Ну, наконец-то! – Елена оторвалась от мытья посуды в тазике и поспешила обнять своих гостей. Потом как-то мгновенно переменилась в лице, видимо, уловила что-то тревожное, и спросила:
– Что случилось?
Варвара хмыкнула, набычилась и кивнула Элисо:
– Покажи свой фонарь.
Элисо сняла черные очки. Елена ахнула. Один глаз гостьи заплыл и опух.
– Кто это тебя так?
Элисо не успела ответить, как Варвара влезла с исчерпывающим пояснением, в своей обычной манере:
– Гнида эта, ее брат.
Элисо любила брата без памяти. С детства рвалась защищать его в дворовых драках, несмотря на то, что была на год младше и никакой особой силой не обладала. Потом брат вырос, окончил мединститут и женился. Родители и Элисо тут же отдали молодым трехкомнатную, а сами перешли ютиться в однушку к бабушке Рипсиме. Жили они в одном корпусе, но на разных этажах. Но избыток места, как выяснилось, внутренних проблем не решает. Молодые стали ссориться. Брат, имея тонкую душевную организацию, стал выпивать. Родился ребенок, и невестку заклинило от чрезмерной ответственности. Элисо подсела на эту волну и, как мантру, повторяла: «Нинико нужно натуральное молоко, и воздух, и новый комбинезончик». Сама же укачивала, не спала ночами, бегала с коляской, лишь бы невестка смогла поскорее вернуться в любимый коллектив и меньше грызла брата. Но это не помогало. Что-то, видно, пошло не так, и молодой парень, перспективный врач стал скатываться по наклонной. А тут подступили 1990-е во всей своей неописуемой красе, с мешком сюрпризов на выживание. Элисо разрывалась между больным отцом и крошкой-племянницей. С работой Элисо пришлось расстаться, директор школы сказал, что не может терпеть столько пропусков. И Элисо в качестве бесплатной рабсилы прочно засела дома, взвалив на себя обслуживание большой семьи. Только иногда вырывалась к Елене и в церковь, причаститься. Все домашние относились к трудам Элисо, как к должному, и даже мысли не возникало, что ей неплохо было бы заняться своей личной жизнью, раз уж с работой дело не задалось. Вместо этого наваливали работу за работой, и даже ребенок выдавал время от времени разные сентенции:
– Ты же уборщица. Пойди и помой тарелку.
Брат с невесткой тем более не церемонились. Дело осложнялось частыми выпивками брата и ночными скандалами, которые Элисо очень болезненно переживала. Семья была нецерковная и никак не понимала всю эту беготню своей Золушки с просфорами, записками, подачами на литургию записочек о здравии и упокоении. Они даже не догадывались, что за брата сестра постоянно читала акафист «Неупиваемая Чаша», и его проблески трезвости тютелька в тютельку совпадали с периодами усиленной молитвы. Во время революции ее деда угораздило разгромить церковь, и внучка каждый день клала за него земные поклоны. Само собой, что не обходились эти все подвиги и без внимания темных сил.
– Махо в глаз ногой дал, – пояснила Элисо и снова надела черные очки. – Не хочу людей пугать. Стыдно.
– Болящий. Бедный… Помоги ему, Господи! – перекрестилась Елена, прижимая Элисо к себе. – Давай маслом от преподобного смажем. Быстрее пройдет. И еще куда попало! Прямо в прооперированный глаз.
Варвару перекосило от ярости.
– Порвала б на лоскуты и его, и всю наглую семейку. А вы еще молитесь за этих прохиндеев… Зла не хватает. Гады ползучие.
Елена страдальчески перевела взгляд на Варвару.
– Ну, что ты такое говоришь, Варюша. Себя хоть слышишь? Опять тебя лукавый крутит. Уж сколько тебе Господь чудес даровал, и все мало. Полбеды, что своего смирения нет, так тебя и чужое раздражает. Ведь не зря тебе икона Божьей Матери явилась.
Варвара примолкла и вышла во двор проветриться, буркнув:
– Пойду коз посмотрю.
Свежий морозный воздух с привкусом дыма из печной трубы действительно охладил ее пыл. Подивилась: надо ж, как Елена все нюансы помнит.
Да и как такое забыть, сама мятежная душа всем рассказывала, не могла понять, к чему такое ей привиделось. В 1993-м прочла скудоумная Варвара книжку-сборник пророчеств «Россия перед Вторым Пришествием», впала в шок от написанного – и взмолилась:
– Если надо, я посвящу этому жизнь, только оттяни время!
Сумбурно, на эмоциях, чего просила, сама не знала, только в ту же ночь увидела образ Божьей Матери «Призри на смирение» – необыкновенной красоты, в сиянии алмазов, причем сам лик был как живой, и веяло от него нечто такое, что в жизни ни до, ни после Варвара не видела. Подумалось еще: если такой образ, то какой же красоты должна быть Та, с Которой его писали. Под сильнейшим впечатлением Варвара бродила добрый месяц и пришла за разъяснением к отцу Филарету, пересказала сон в подробностях и стала ждать вердикта, как ей жить дальше. Батюшка только улыбнулся и сказал расплывчато:
– Призывает тебя Матерь Божия.
А куда и как, уточнять не стал. Жизнь сама покажет.
Варвара сунулась в сарай, к козам. Там было все без происшествий. Потом вернулась в хибарку. Застала Елену и Элисо за беседой.
– Очень боюсь, что они разведутся, – говорила Элисо. – Тогда совсем Махо сорвется. Без семьи не сможет. Венчанный брак развалить по собственной вине – его ж потом вообще снесет. Мало ли на нашем роду висит. Они грешат, аборты делают, а я уже не могу столько молиться. На себя сил нет.
– А ты обращайся к его покровителю, преподобному Малху Сирийскому. – посоветовала Елена. – Вот я вам сейчас его житие прочитаю.
И сняла с полки объемистый том Димитрия Ростовского. Пролистала и быстро нашла нужное место.
«Преподобный Малх был единственным сыном земледельца, жившего неподалеку от Антиохии Сирийской. По достижении совершеннолетия родители стали принуждать его жениться, но Малх тайно удалился из родительского дома и принял монашеский постриг в одном из монастырей, где проходил послушание в течение многих лет. Узнав о смерти своего отца, он решил посетить овдовевшую мать. Игумен обители не благословил намерение инока, однако Малх ослушался и, присоединившись к группе путников, направился в родные места. В пути на них напали сарацины, всех взяли в плен и обратили в рабов. Хозяин Малха принудил его жениться на одной из рабынь. Святой Малх, по взаимному согласию с женой, сохранил обет целомудрия. Со своей духовной супругой он бежал из плена. Хозяин преследовал их, но беглецы укрылись в пещере, оказавшейся логовом львицы. Львица не тронула беглецов, но растерзала преследователей. Святой Малх, исполняя просьбу жены, отправил ее в женский монастырь, а сам возвратился в свою обитель. Игумена он уже не застал в живых. Никогда больше преподобный Малх не покидал стен обители. Он часто рассказывал в назидание монахам о своих злоключениях, происшедших от непослушания. До конца своей жизни преподобный Малх смиренно подвизался в монастыре, где мирно скончался (IV)».
– Может, и сохранит их брак в целости, – закончила Елена.
***
Много чего произошло после того. Элисо жила и дальше серой мышкой, обслуживая безропотно всю семью, досмотрела отца, вырастила второго племянника, дневала и ночевала с бабкой-склеротичкой, с которой никто из домашних не хотел возиться, так как у всех «нервы» и «нет сил». Самой двужильной, как всегда, оказалась добровольная «уборщица», как в глаза звали ее племянники.
В 2012-м, в ночь на Нечаянную Радость, 22 декабря, Элисо, съедаемая раком, отмучилась и перешла в вечность, так ничего и не успев сделать для себя лично. Сейчас, оглядываясь назад, остается удивиться. Шаткий брак ее брата сохранился по сей день, несмотря ни на что. Может, и правда, преподобный Малх помог. Помнится, что Елизавета беспокоила святого каждый день.
Мария Сараджишвили
-
Верующая
- 1
Только зарегистрированные и авторизованные пользователи могут оставлять комментарии.
