Есть огромная разница между «помочь детям» и «сделать вместо них, потому что так лучше». Есть большая разница между «откликнуться на просьбу детей о помощи», «деликатно предложить свою помощь» и «навязать помощь».
Навязанная помощь внешне может выглядеть замечательно – как проявление заботы и жертвенной любви: «Я не дожидаюсь, пока дочь попросит меня. Вижу проблему – решаю ее без лишних разговоров». Это на первый взгляд. При ближайшем рассмотрении родительская позиция выглядит иначе: «Я не жду от дочери просьбы, потому что лучше ее знаю, что ей нужно». Даже если это знание детских потребностей было, со временем люди меняются, и наши отношения меняются тоже. Если этого не происходит, отношения портятся, рвутся.
Когда мы понимаем, что грешим гиперопекой, нам приходится себя сдерживать: «Я приехал в дом взрослых детей. Это территория молодой семьи, я в гостях. У них я воздержусь “порядок в доме наводить”. В чужой монастырь со своим уставом не ходят».
Помимо избыточной заботливости встречается и противоположная крайность – недостаток заботы о детях. Что тут делать, понятно: родители активизируются, вникают в жизнь детей, не уклоняются от своих родительских обязанностей под предлогом «дочери 25 лет, я в ее годы решал свои проблемы сам». Каждая молодая семья нуждается в родительской поддержке – в той или иной мере.
Некоторые избыточно заботливые родители считают, что, хотя дети взрослые, их надо постоянно консультировать и контролировать. К чему приводит такая стратегия? Взрослым детям дипломатично внушают, как они некстати создали семью и неудачно выстраивают отношения за пределами родительского дома. Подобные внушения, непрошенные вмешательства разрушают благословенный брак, не имеют ничего общего с родительской помощью детям.
В этом случае полезно аскетическое правило, которое обозначил протопресвитер Фома Хопко:
«Давайте совет, только когда его спрашивают или когда посоветовать – ваша обязанность. Не ходите, раздавая направо и налево бесплатные советы… Если нас спросили, тогда ответить – наша обязанность (родителей, пастырей), наша работа (преподавателей)».
Если дочь сама хочет посоветоваться с мамой о своих конфликтах с мужем, то мама может со вниманием, неравнодушно, молитвенно выслушать дочь (иногда этого достаточно). Если дочь задаст вопросы, то мама осторожно выскажет свое мнение, воздерживаясь от греха – от того, чтобы настраивать жену против мужа. А если дочь не хочет советоваться? Сверхзаботливая мама раздачу советов воспринимает как свое право и обязанность. И считает неблагодарностью слова дочери: «Мама, мы взрослые люди, сами разберемся». От матери требуется не навязывать свое мнение; чувствовать, что переживает дочь; не вторгаться, куда не просят. Родители именно помогают взрослым детям, не командуют ими, оберегают их право на самостоятельность.
Тот же принцип сохраняется, когда рождаются внуки. Не будем оказывать медвежьих услуг внучке, не будем подрывать авторитет ее родителей, внушать ей с хитренькой улыбкой: «Да мало ли что твоя мама сказала… Ты меня лучше слушай, я твоей маме – мама». Да, когда-то мама была маленькой и слушалась бабушку, но прошли десятилетия. Теперь к бабушке мама почтительно прислушивается. Ребенка воспитывают мама с папой вместе, бабушка с их согласия – помогает, не более того. Бабушка не пытается вернуть себе позицию старшинства. Старший в новой семье папа, за ним идет мама. Дедушки и бабушки занимают важное, почетное положение в жизни папы и мамы, но не управляют их семьей.
У каждого из нас свои обязанности, свой крест. Одно дело – отцовский крест главы семьи и крест мамы, другое – крест бабушки.
Весьма деликатен в семейных вопросах был старец Иоанн (Крестьянкин), он правом старшинства не злоупотреблял. Протоиерей Серафим Правдолюбов вспоминает:
«В обсуждениях того или иного обстоятельства, с которым мы обращались к нему, часто слышали: “Я скажу только после того, как узнаю, каково к этому вопросу родительское отношение”. Отец Иоанн высоко ценил волю родителей в судьбе детей».
Старец Иоанн верил, что Бог помогает верующим родителям – дает уникальное знание судьбы детей.
Конечно, в духовном воспитании участвуют не только родители. Многих из нас бабушки приобщали к церковной жизни. Помню, жил я летом с бабушкой на даче, там она меня научила молитве «Богородице Дево, радуйся». Первая молитва в моей жизни! По возвращении в Москву бабушка привела меня на службу. Кажется, был 1981 год. Никаких подробностей службы не помню. Но в церкви мне понравилось, было таинственно, интересно. Для меня это первые, благотворные впечатления о храме. Царствие Небесное тебе, бабушка! – ты свое дело сделала.
Православный человек – не тот, кого православные родители окрестили в детстве. Мы становимся православными, если мы живым примером воспитали своих детей в вере и наши внуки – православные. В этом случае мы становимся звеном в вековой цепи церковной жизни: мы получили от предков и передали потомкам духовное преемство, традицию.
***
Бывает вера живая, зрячая, бывает и нет. Бывает любовь слепая, в том числе любовь к внукам. Это когда внуков балуют – из любви. Избалованный малыш превратится в тирана семьи. Станет несчастным человеком, потому что за пределами семьи его баловать не будут. Балуя внука, бабушка приучает его капризничать, добиваться эгоистичных целей, манипулируя старшими: «Мам, а бабушка сказала, что мне можно конфету». Иногда, балуя внука, дедушка пытается «подкупить его, завоевать дешевый авторитет», оттеснить родителей на второй план. От этого следует тщательно воздерживаться.
Любовь к детям проявляется не через потакание, а через другое. Об этом хорошо говорит митрополит Антоний:
«В первую очередь христианская семья должна быть счастливой. Это не значит, что надо потакать друг другу во всем, но если Бог приходит к двум-трем-четырем людям, Он приносит счастье, а не разбитость».
Подарить минутку счастья, порадовать и побаловать ребенка – совсем не одно и то же.
Кому-то может казаться, что мы ушли от вопросов духовного характера в сторону. Нет. В жизни много сторон, они связаны между собой. Даже те стороны, которые вроде бы далеки от духовности, влияют на нашу вечную судьбу. Вслушаемся в слова из письма святителя Феофана Затворника одной семейной женщине:
«Вы – жена, мать, хозяйка; обязанности, сюда относящиеся, – ваше спасение».
Спасение! Святитель не преувеличивает: наши заботы о семье, хлопоты по дому имеют духовную значимость, их можно поднять, возвысить до уровня спасительного подвига.
Каждый из нас способен поразмышлять и перечислить разные стороны своей жизни. И задать себе вопрос: «Чего Бог ждет от меня в каждой из этих сторон моей жизни? Что я обязан делать сегодня и в ближайшие дни, к примеру, как муж, как отец, как дед, как хозяин, как преподаватель?..»
Подвиг старения
В наше время трудно взрослеть, стареть тоже тяжело. Уходит патриархальное почтение к пожилым людям, всё чаще старые люди воспринимаются как обуза. Наш эгоизм способен любого родного человека превратить в обузу – старого и малого. Старость понимается как возраст болезней, ограниченных возможностей, грустного ожидания перед уходом на кладбище.
Для верующего же человека старость – это последний этап перед переходом в вечность, а не перед уходом в могилу. Протоиерей Константин Островский называет старость главным этапом человеческой жизни, поскольку после бурного старта молодости и проделанного в зрелом возрасте большого пути, мы приближаемся к месту нашего назначения, впереди у нас экзамен за всю жизнь. И, по милости Божией, в перспективе у нас более интересная жизнь, чем годы от нашего рождения до смерти, и эта жизнь – бесконечная.
Из-за потребительского отношения к жизни мы видим в старости сплошные минусы. Не замечаем плюсов. Каких? С возрастом к человеку, который учится на своих и чужих ошибках, приходит зрелость и глубина понимания жизни; к некоторым даже – мудрость. Это жирный плюс.
А люди боятся старости как ужасного бедствия, отчаянно примолаживаются. Пожилые женщины наносят молодежный макияж, мужчины за 50 надевают ультрамодную, безвкусную и неудобную одежду. Тщеславие не дает нам принять и признать свой возраст. Нам хочется выглядеть как взрослые, когда мы подростки. Проходят годы, мы обзавелись семьями, но нелепо изображаем женихов и невест, даже когда у нас внуки. Льстим себе и лжем окружающим.
Люди боятся смерти. Правда, чужая смерть по-садистски смакуется на разных шоу, в фильмах и компьютерных играх; смерть коммерциализована. При этом о своей смерти потребители материальных благ избегают думать. Взрослые дяди и тети боятся услышать от врача намек на фатальный диагноз. Впадают в истерику, оглушают себя алкоголем, судорожно «цепляются за жизнь». Это не то же самое, что «бороться за жизнь», идти в Небесное Отечество по-человечески, с достоинством.
Для неверующих человек – высшее животное; рождается, потому что сработала репродуктивная система самца и самки, умирает человек по причинам несчастных случаев, болезней и завершения жизненного цикла организма.
Христианин иначе смотрит на жизнь и смерть. Человек – больше, чем животное. Смерть вошла в нашу жизнь от нарушения Адамом и Евой заповеди Божией. Новый Адам – Христос – преодолевает смерть. С Ним умирать не страшно, с Ним мы воскреснем.
Старец Иоанн, будучи сам пожилым и немощным, писал людям, столкнувшимся с тяжкой неизлечимой болезнью: наше покаяние ходатайствует за нас перед Богом. Это он знал из Божественного Откровения и своего пастырского опыта. Память смертная – составная часть покаяния – помогает нам приготовиться к переходу из этой жизни, очищать и предохранять душу от грехов. «Помни последняя твоя, и вовеки не согрешишь» (Сир. 7: 39).
***
С темой старения связана еще тема «возрастных грехов». В каждом возрасте есть часто встречающиеся грехи. Они пореже попадаются в других возрастных категориях. Дети исповедуются в непослушании родителям. Молодые люди переживают блудную брань, сомнения по поводу веры. Со временем выходит на первый план страсть сребролюбия. И старость не свободна от страстей. Подступает уныние: «Дети выросли, мы им уже не нужны». В борьбе с унынием помогает упражнение – нарочно замечать хорошее в нашей жизни, пусть даже по мелочам. Как умеют радоваться пустякам маленькие дети! Замечать и благодарить Бога за маленькие и крупные радости, благодарить своих взрослых детей за знаки внимания, пусть самые незначительные.
Так мы поборемся со старческим унынием, обидчивостью и ворчливостью. Вот стоим мы в вагоне метро, уступили нам место – «Спасибо!» Если не уступили, не будем раздраженно ворчать. Чуть-чуть смиримся и попросим место. Я не помню случая, чтобы в такой естественной вежливой просьбе кто-то отказал. Пожилой человек поблагодарит уступившего – всем хорошо.
Некоторые люди сталкиваются еще с одним возрастным явлением: «Не знаю, какие у меня грехи. Мне 75 лет, живу одна, ссориться не с кем. Православные телепередачи смотрю, в храме пропускаю воскресные службы: ноги больные». Да, в старости мы грешим меньше – по причине оскудения сил[11]. Тут есть над чем подумать: над преодолением страстей в их остаточных и неявных формах, над тем, как сохранить покаянный настрой до конца наших дней, как менять ракурс, тактику нашей духовной жизни.
Память смертная и надежда на милость Божию
Отбросим обиды, будем жить светло. Пусть мы не будем сиять, как солнышко, а скромно так лучиться тихим светом лампадки. Я вижу по временам таких сияющих старомосковских бабушек в храме. От них какой-то тихий свет исходит. С ними общаться легко, приятно просто встретиться глазами. Перед службой идешь в храм, а бабушка-светлячок стоит на обычном своем месте, заранее пришла. Поздороваться с ней – бальзам на сердце. Хорошие у них лица, просветленные.
Говорят, к 50 годам человек имеет то лицо, которое сам заслужил. Когда никого рядом нет и мы не надеваем маску приветливости, подойдем к зеркалу, полюбуемся на результат прожитой нами жизни и умения пережить ее удары. Подведем итог. Если неприятно на себя смотреть, все-таки не будем унывать. В самых заунывных обстоятельствах вооружимся молитвой: «Прожил я свою жизнь зря. Но если Ты меня не примешь, то деваться больше некуда». Верим в неистощимое милосердие Господне.
Священник Павел Сержантов