Истинно русский человек владыка Питирим
16 мая в Волоколамске состоялось торжественное открытие памятника митрополиту Волоколамскому и Юрьевскому Питириму (Нечаеву) – человеку, который является олицетворением целой эпохи в истории Русской Церкви и русской культуры.
О личности владыке Питирима, его выдающейся церковной деятельности — митрополит Ловчанский Гавриил (Динёв) – один из самых известных иерархов Болгарской Православной Церкви, который был духовным чадом митрополита Питирима, его другом и коллегой.
Митрополит Волоколамский и Юрьевский Питирим (Нечаев)
– Владыка, расскажите о своём приходе в Церковь и знакомстве с митрополитом Питиримом.
– Будучи на 1 курсе инженерно-строительного института, по милости Божией, я сподобился познакомиться с выдающимся архиереем Болгарской Церкви – владыкой Парфением (Стаматовым), епископом Левкийским, который поистине был человеком высокодуховной, чистой жизни, очень грамотным и интеллигентным.
Я был верующим, но в то же время мало знакомым с церковной жизнью человеком, ведь в школе нам прививали атеистические идеи, принципы, которые с церковной жизнью имели мало общего, и владыка Парфений повёл меня по пути церковной жизни, неоценимую красоту которой я стал постепенно замечать.
Одним из ярких эпизодов моего воцерковления было знакомство со схиигуменьей Марией (Дохторовой), которое состоялось благодаря владыке Парфению. Матушка Мария жила в скиту Прп. Параскевы недалеко от г. Софии и являла пример настоящей подвижнической жизни, рядом с ней всегда было тепло и радостно. В то время, когда я стал общаться с этой подвижницей, мне было 22 года, а матушке 77 лет. В скором времени от рака скончалась последняя монахиня матушкиной обители, и я решил перейти на заочный сектор моего института, для того чтобы быть рядом с матушкой и помогать ей. Все те духовные сокровища, которые я приобрёл в те годы, мне дала матушка.
Однажды мы с матушкой рассматривали официальный календарь Русской Церкви, и когда дошли до страницы с фотографиями иерархов, матушка нашла фотографию митрополита Волоколамского и Юрьевского Питирима (Нечаева) и торжественно сказала: «Это один из подвизающихся монахов в России». Я понял, что сказала она это неслучайно, ведь в то время были и другие подвижники, но акцент матушкой был сделан именно на владыке Питириме. Я тогда спросил её: «Матушка, когда вас не станет, я поеду к владыке Питириму, и он будет мне старцем?» На что она, улыбнувшись, ответила: «Да-да, вы хотите, чтоб я поскорей умерла, и вы бы поехали к владыке». Я подумал, что, если бы матушке не нужно было этого говорить, она бы ничего не сказала о владыке Питириме или сказала бы, что мне не нужно к нему ехать, но матушка, видимо, хотела и знала, что мне нужно познакомиться с этим выдающимся архиереем и молитвенником.
Матушка Мария ушла из этого мира в 1978-м году, и я, конечно же, искал духовное руководство, и все мои мечты были направлены на встречу и знакомство с митрополитом Питиримом. Я тогда хотел поехать на обучение в Россию, в Московскую духовную академию, однако мне сказали, что в МДА я могу написать кандидатскую диссертацию, но никак не получить начальное духовное образование. И я заочно окончил духовную академию в Софии.
– Когда вы впервые приехали в Москву?
– В Москве я побывал трижды по обычной туристической путёвке, когда ещё учился в Болгарии. В Москве познакомился с владыкой Питиримом, когда посетил Издательский отдел Московской Патриархии. Мы с владыкой нашли общий язык и начали дружить. И когда я окончил духовную академию в Софии, наш Синод направил меня в Московскую духовную академию профессорским стипендиатом для написания кандидатской диссертации на тему: «Характерные черты подвига русских подвижников благочестия в XIX веке».
Моя стажировка в Московской духовной академии подарила мне прекрасные, счастливые годы, когда я мог собирать духовное богатство через чтение книг, написание моей работы. Читать о русских подвижниках и писать про них было исцеляющим средством для моей души.
После написания и защиты кандидатской диссертации в Московской духовной академии в 1986-м году я получил распоряжение Синода Болгарской Церкви стать настоятелем храма Успения Пресвятой Богородицы в Гончарах – подворья Болгарской Православной Церкви, где я пребывал до 1991 года. В 1991-м году мне благословили вернуться в Болгарию и назначили на должность протосингела (секретарь архиерея, секретарь епархии) Святейшего Патриарха Максима.
– Говорят, это было тяжелое время для Болгарской Церкви.
– Да, тогда в Болгарской Церкви начался раскол, и в Софии было серьезное противостояние. Кровь, конечно, не лилась, но церковное имущество и средства активно отнимали, власть была на стороне раскольников. Время было очень трудное. Мы помогали Патриарху, усердно молились за него.
В 1998-м Синод определил мне быть викарным епископом Святейшего Патриарха Максима, и в скором времени состоялась моя хиротония в Рыльском монастыре. В 2000-м году скончался Ловчанский митрополит Григорий, и после выборов меня определили на эту кафедру, куда я прибыл 3 февраля 2001 года.
Пока был жив владыка Питирим, мы довольно часто виделись в Болгарии. Я всегда советовался с ним, много о чём спрашивал и получал очень ёмкие духовные ответы. Надо сказать, владыка Питирим был прозорлив. Он много что мне предсказал, но старался делать это очень аккуратно, не напрямую. Владыка был непростым человеком, но очень скромным, всегда скрывающим свои способности и духовность, но выражающим русскую культуру, интеллигентность и красоту. Он очень болел за Россию и молился, скорбел о разрушении нравственных основ и традиций. Владыка старался оказать каждому нуждающемуся помощь, никогда не жалел времени для людей. Не все понимали владыку Питирима, но лишь истинно желающие получить от него помощь и поддержку. Митрополит Питирим был истинным подвижником веры и благочестия.
– Расскажите о владыке Питириме как об архиерее, о совершаемых им богослужениях. Говорят, он был человеком весьма сосредоточенным, ответственным, аристократичным.
– Владыка Питирим был примером для меня абсолютно во всём. Служил владыка очень часто, всегда очень величественно и красиво, сосредоточенно, с полным погружением в смысл богослужения и радением за исполнение Устава. Находясь в командировках, владыка всегда находил возможность послужить литургию. Всегда была заметна его трепетная забота и молитва о пастве.
Владыка Питирим использовал все возможности, чтобы помочь каждому нуждающемуся человеку. Например, если мы ехали в поезде, владыка по возможности старался беседовать с людьми на разные темы, аккуратно переходя на духовные. Благодаря этому многие люди знали владыку Питирима и всегда с теплом о нем вспоминали.
Владыка был очень деликатен и вежлив в общении с людьми. Он прекрасно понимал, что не со всяким можно сразу заговорить о вере, об Исповеди и Причастии, старался просто тепло побеседовать, осторожно, безо всякого давления и натиска, хотя бы что-нибудь рассказать о Церкви и о необходимости жизни в ней.
Он многих людей привёл к вере, – думаю, даже членов Коммунистической партии, так как и там, по его словам, были верующие. Владыка очень любил посещать приходы своей епархии, которые в основном были сельскими и небогатыми. Порой там не было условий для совершения архиерейской службы, куда-то было невозможно добраться на машине. Были такие сёла, в которых, как говорили местные старосты, архиерея не было со времён Царя. Владыка навещал сельских детишек, общался с ними, помогал материально, особенно школам, ведь именно там дети получают знания, воспитывают в себе культуру. Однажды владыка купил небольших лошадок для ребят, чтобы они катались на них и радовались детству. Помню, как к нему после богослужения приходили военные, которые получали от общения с владыкой радость и вдохновение, особенно в те трудные 1990-е годы…
Владыка не обращал внимания на усталость, стараясь каждому уделить внимание и время. У меня самые тёплые воспоминания о нем, как о настоящем иерархе, монахе, истинно русском человеке, в котором сочетались все добродетели русского человека. Владыка был подлинным представителем старой дореволюционной России. Для меня он был и остаётся примером на всю жизнь.
– С 1986 по 1991 год вы служили в Москве настоятелем Подворья Болгарской Православной Церкви. Какой вам запомнилась московская церковная жизнь того довольно непростого времени?
– Ещё в Троице-Сергиевой лавре мне запомнилось благочестие и ответственное отношение людей к богослужению. Многие приходили заблаговременно, до богослужения, чтобы сосредоточиться, занять место. Большая часть прихожан оставалась в храме до самого конца, даже на акафист. Люди молились, внимательно слушали богослужебные тексты. То же самое я наблюдал и на нашем подворье, когда был настоятелем. Действующих храмов в том время было совсем немного, и народ дорожил возможностью побывать на совместной молитве. Никто никогда не позволял себе осуждать священников, монахов, все относились к священнослужителям, даже если те и допускали какие-либо ошибки или недочёты, с пониманием и добротой, с уважением, благодарностью и почтением.
В то время в Москве очень любили болгар, и я чувствовал любовь и уважение москвичей. Между людьми было уважение и понимание, духовная любовь и почтение. Очень много людей исповедовалось и причащалось, особенно в посты. Вера людей была по-настоящему исповеднической, потому что приходилось терпеть лишения и угнетения разного рода. Люди не жалели своих сил и своего положения ради Господа, общения с Ним. После Перестройки власти улучшили отношение к Церкви, постепенно начали помогать, в храме стало появляться больше верующих, однако жизнь и благосостояние общества ухудшались. Постепенно возникали трудности в жизни государства. Но, милостью Божией, начали открываться храмы, которые становились пристанищем и утешением для народа.
– В 1991-м году вы вернулись на родину и столкнулись с церковным расколом. Как вы отстаивали интересы канонической Болгарской Церкви?
– Вся власть в то время была на стороне раскольников: и парламент, и правительство, и главный прокурор. Только Господь нас хранил, ведь нас могли совсем изгнать и лишить всякой возможности служить и заботиться о народе. Было время, когда мы, завершая вечером работу в митрополии, уносили с собой важные документы и печати, так как в любой момент могла приехать полиция, и нас бы просто изгнали. Прокурор в любой момент мог дать санкцию на закрытие наших храмов и административных учреждений. В то непростое для нас время нам помогала и во всём поддерживала Русская Православная Церковь. Очень было сложное время, но Господь помогал.
Потом уже пришло другое правительство, и дела начали исправляться, но долгое время было трудно, и мы сочувствовали Украине, которая также была расколота. Конечно же, раскол братьев на Украине продолжается и сегодня, к великому сожалению… И мы хорошо понимаем, что такое раскол. Это очень трудно, но, с другой стороны, в те времена было видно, кто настоящий православный, а кого можно купить за деньги, у кого был лишь материальный интерес.
– А с какими сложностями вы столкнулись, когда стали архиереем?
– Я был викарным епископом. В Софийской епархии всё делалось с благословения Патриарха. Патриарх Максим был человеком очень хорошим и мудрым, при этом строгим, но сердечным и любвеобильным. Все наши действия совершались с его благословения, с его разрешения, с его совета, поэтому нам было легче принимать какие-либо решения. Я помню, как жаловался владыке Питириму, какие трудности и испытания приходится переносить во время раскола, а он говорил: «Трудно – трудно, но всё же ты не первый. Труднее всего Патриарху!» Я отвечал: «Да, это правда». Так что в Софийской епархии всё делалось с благодатного благословения Патриарха Максима. Мы посещали храмы Софийской епархии, освящали их, встречались с паствой. Служить на всех приходах епархии мне приходилось, ещё будучи протосингелом.
Став епископом, я старался брать пример с настоящих епископов, главным образом с владыки Питирима, и всегда руководствовался его советами. Я никогда не мог владыке подражать, но он всегда был для меня примером настоящего епископа. Благодаря ему я сумел много чего сделать и избежать многих ошибок, которые, наверное, совершил бы как начинающий епископ.
– Таким образом исполнились слова матушки Марии о том, что владыка Питирим станет вашим духовником?
– Владыка, действительно, был моим духовником. Он часто приезжал в Болгарию. Владыка всегда поддерживал меня в трудное время. Когда я ещё был священником, владыка, как бы предвидя моё будущее епископское служение, потихоньку готовил меня к нему. Однажды он на несколько дней приехал в Болгарию, я пришел к нему в гостиницу и сказал: «Сегодня Синод принял решение о моей хиротонии». У владыки из глаз полились слёзы, он всё знал и радовался за меня. Я думаю, владыка молился об этом, потому что я долго был протосингелом в достаточно трудное для нашей Церкви время.
– В 2013-м году вы были одним из трех кандидатов в Патриархи. Не могли бы вы поделиться своими переживаниями того времени?
– В то время мой духовник сказал мне следующее: «Монах ничего не просит и ни от чего не отказывается». Я не хотел быть Патриархом, но и не смел делать что-то, чтобы отклонить свою кандидатуру, и положился исключительно на волю Господа. И всё произошло по Его святой воле.
Согласно нашему Уставу, Синод определяет трёх кандидатов на выборы Патриарха. Кандидатами назначили владыку Неофита, владыку Галактиона и меня. Когда мы собрались с собратьями-митрополитами, я сказал следующее: «Братья, давайте дадим себе обещание, что никто не будет работать против другого». И мы это соблюли: кого выберут – того выберут. И мы сохранили это обязательство чести друг перед другом. Я понимал, что если меня изберут Патриархом, в жизни наступит колоссальная перемена и эпоха. И, когда выбрали владыку Неофита, я обрадовался, мне стало спокойно, потому что такая была воля Божия, не моя. Не я отказался, а так определил Господь. Тогда я позвонил своему духовнику и сказал: «Слава Богу!» Журналисты встретили меня совершенно спокойным, потому что я положился на волю Божию.
Я продолжал нести труды в своей епархии. Мы много чего успели сделать: построили прекрасный храм, освятили и другие, небольшие храмы, открыли новую большую школу для детей. Таким образом Господь распорядился относительно моего служения. Должен сказать, что на Патриархе всегда очень тяжёлый крест, и на меня Господь его не возложил, за что я благодарю Бога! Все мы, как можем, помогаем нашему Патриарху.
– Владыка, расскажите о жизни современной Болгарской Церкви, о православной молодёжи.
– Церковь сегодня живёт в достаточно непростое время. С одной стороны, есть свобода и мир, власти положительно к нам расположены. С другой стороны, сейчас появляется всё больше религиозных течений сектантского толка, которые осуществляют в большей степени деструктивную деятельность. Сектанты стараются всячески расположить к себе людей, заманивая разными встречами и «добрым» отношением. Поэтому для нас очень важно как можно чаще встречаться, беседовать с людьми. Мы стараемся издавать хорошую литературу, но беда в том, что сегодня люди очень мало читают.
Современный человек больше всего времени посвящает цифровым технологиям, но только не книгам. Мы стараемся в нашей просветительской деятельности рассказать о подвижниках веры и благочестия, о русских и греческих святых. В нашей епархии, как я уже говорил, мы открыли общеобразовательную школу, где преподаются необходимые предметы общеобразовательного стандарта, а также уроки христианского воспитания, нравственного развития личности. Мы хотим таким образом помочь юному поколению, чтобы дети росли в вере и чистоте, в культуре и взаимоуважении. Вообще, в болгарских школах нет обязательных предметов религиозного воспитания, но есть факультативные встречи, на которые приходят и наши клирики. Мы стараемся распространить эту практику везде, даже в детских садах и центрах дошкольного образования. Конечно, COVID нарушил многие планы. В нашем городе в детские сады приходили священники, беседовали с ребятами, родители просили, чтобы такие встречи проходили как можно чаще. Для детей мы издали очень хорошие книжки: жития святых в доступном для детского понимания изложении, с очень красивыми и яркими иллюстрациями.
Основное внимание, конечно, направлено на воспитание молодого поколения. Мы стараемся подбирать хороших кандидатов для принятия священного сана, которые действительно имеют искреннее желание и сердечное расположение послужить Богу в священном сане. У нас есть много молодых священников, которые служить стали по призванию. Они совершенно искренне заботятся о людях, трудятся, жертвуя силами и личным временем.
Но и силы зла делают свое дело, стараясь направить весь свой потенциал на борьбу с единством в Православном мире, о чём говорит Стамбульская конвенция. Наша Церковь старается противостоять этим недобрым решениям, и наше правительство прислушивается к нам. Слава Богу, с правительством у нас общие взгляды и понимание. Дай Бог, чтобы у нас сложилось взаимопонимание и с новым правительством. Оно будет сформировано уже в июле этого года. Дай Бог, чтобы так же всё было хорошо и мирно. Это очень важно.
– Владыка, а как молодые люди, те же студенты, относятся к Церкви? Например, в московских храмах достаточно много молодых людей, которые приходят, искренне веруют и уважают традиции и культуру. Однако в молодёжном мире Москвы можно увидеть и много негативного, пагубного для души. Часть молодых людей, с которыми мне приходилось общаться, отрицают традиционные ценности и саму Церковь, называя её цензором и отождествляя с фанатизмом и тактикой запретов и ограничений. Как обстоят дела в Болгарии?
– Точно так и в Болгарии. Я думаю, что чем ближе к Европе, тем больше будут заметны подобные тенденции. Европейский гуманизм, который открывает широкое поле выбора нравственных ценностей, к сожалению, делает отрицательное дело, плоды которого можно видеть очень часто. В принципе, на Западе, как говорят старцы, вера уже совсем слабая, мёртвая даже. И это пагубно для западного мира. Мы стараемся бороться с этим. У нас точно такая же ситуация, которую описали вы, говоря о Москве. Есть люди, которых тянет к Церкви, есть люди, которые против Церкви, есть люди, которые попадают в разные секты, христианские и нехристианские, а у них обыкновенно есть и деньги, которые они получают с Запада, они имеют возможность различными приманками вовлечь в свою деятельность других людей.
– Что же делать?
– Только молиться! Многим людям, конечно, совесть подсказывает, где истина, и они тянутся к ней. Но многие не прислушиваются к голосу совести и стараются проводить жизнь свободно во всех отношениях.
– Действительно, остается только молиться и собственным примером показывать красоту христианства. Мы должны показать нашим сверстникам, что в Церкви человек не угасает, а развивается, что Церковь – это то место, которое делает человека по-настоящему свободным и светлым.
– Пример исключительно важен. Особенный пример может указать духовник. Я очень слежу за тем, чтобы молодой священник ответственно относился к своему делу. Если молодой иерей относится хладно, пассивно, то я лучше его отстраню от его обязанностей, нежели он станет соблазном для верующих и тех, кто сочувствует Церкви. Священники, особенно молодые, обязаны подавать хороший пример. Это очень важно. Священник должен всегда молиться, потому что через молитву мы получаем благодать от Господа, которая освящает нашу жизнь и нас самих. Конечно, мы далеки от того идеала, который нам явили подвижники и святые, но всё же они должны быть нашим ориентиром и надеждой.
– Произошли ли какие-то существенные изменения в Софийской богословской школе с тех времён, когда вы там учились? Как она сегодня устроена?
– В настоящее время в Болгарии есть несколько семинарий, которые находятся в ведении Синода. Безусловно, в этой среде сохранена церковность. Есть теологические факультеты. У нас также есть духовная академия в Пловдиве. Но с богословским факультетом дела обстоят немножко труднее. Должен сказать, что в государственных вузах на богословские факультеты принимают в основном православных, но есть и неправославные студенты, потому что, согласно закону, университет обязан принимать людей любых конфессий. Поэтому дела там обстоят не совсем так, как хотелось бы. И преподавателями могут также стать неправославные люди.
В духовных академиях, безусловно, учатся только православные крещёные люди, и преподаватели там только православного вероисповедания. В нашей епархии есть священник, который окончил богословский факультет университета, однако это явление нечастое. В основном выпускники богословских направлений вузов уходят в светские структуры.
– Владыко, позвольте расспросить вас о тех русских, которые в своё время жили в Болгарии, и о тех русских, которые живут там в настоящее время.
– Я так понимаю, что речь идёт об эмиграции, которая во время революции в России пришла и в Болгарию, и в другие страны Европы. Все эти люди были очень интеллигентны и духовны, насколько я помню. Они очень много дали и Европе, и остальному миру, и Болгарии, в частности. В их среде были старцы, которые пришли и в Болгарию. Схиигуменья Мария (Дохторова), о которой я говорил ранее, была в числе белых эмигрантов. Сначала она приехала в Сербию, основала там несколько монастырей, при ней, можно сказать, возобновилось женское монашество, которого там почти не было уже в это время. Потом, находясь в Болгарии, она принесла огромную духовную пользу для всех нас. У схиигуменьи Марии было очень много духовных чад. Для нас она была ярким примером христианской жизни.
Были и другие подвижники, например, владыка Серафим (Соболев), которого канонизировали несколько лет тому назад в Русской Церкви. В лике святых владыка почитается и в Болгарской Церкви. Несомненно, русская эмиграция очень много дала для Европы, для Болгарии. Русские люди очень хорошие.
У нас в городе Ловеч очень много русских, потому что многие болгарские студенты, когда учились в России, женились на русских девушках, а потом перевозили их сюда. Сейчас они устраивают множество праздников, связанных с историей России. Меня туда всегда приглашают, и я по возможности стараюсь посещать эти чудесные мероприятия. Русские в Болгарии никогда не забывают свою Родину, всегда тепло говорят о ней. У нас очень добрые отношения с ними, я очень уважаю русских, стараюсь, когда есть возможность, с ними общаться. У нас отношения всегда были хорошие. Политика всегда меняется, а народ своего уважительного отношения не меняет. Политика – это политика. Сегодня – одна, завтра – другая, а народ сам по себе, и на сегодняшний день, я это могу подтвердить категорично, люди хорошо, с уважением относятся к России.
– Да, политика – это политика, а народ всегда остается народом.
– Я вам расскажу такой случай. Во время одного из визитов владыки Питирима в Болгарию мы с ним поехали в Шипку (небольшой город рядом с горами). Приходилось часто у людей уточнять правильность маршрута, а владыка сидел в машине со стороны тротуара, где ходили люди, и каждый, кого владыка спрашивал, мог понять и ответить на русском языке. Это были случайные прохожие, которые не знали владыку Питирима. Они видели, что перед ними русский священник, и, когда владыка спрашивал, они все с таким уважением и любовью отвечали, что он воскликнул: «Какой хороший, православный народ!» Не было случая, когда бы люди не обратили внимания на вопрос или просьбу владыки Питирима. И он часто повторял: «Какой хороший, православный народ!» Наш народ всегда хорошо относился к русским. Так было и до освобождения от турецкого владычества. В те непростые годы турецкого господства болгары знали и ожидали, что придут русские и освободят их. Конечно, есть разные люди, как и везде, но у основной части нашего народа это доброе чувство к русским людям осталось. Так что пускай русские знают: политика – одно, а душа народа – совсем другое.
– Владыко, огромная благодарность вам за эту беседу. Хотелось бы, чтобы жизнь православного болгарского народа была благословенной, а наши добрые братские отношения становились крепче и крепче.
– Мы надеемся. Я как-то спрашивал матушку Марию: «Болгария с кем будет?» Она ответила: «С Россией». Смотрите: Россия – православная, Болгария – православная: так с кем ещё нам быть? Политика – это политика, а Православие – это свет и дружба.
С митрополитом Ловчанским Гавриилом (Диневым)
беседовал Артемий Банщиков
О личности владыке Питирима, его выдающейся церковной деятельности — митрополит Ловчанский Гавриил (Динёв) – один из самых известных иерархов Болгарской Православной Церкви, который был духовным чадом митрополита Питирима, его другом и коллегой.
Митрополит Волоколамский и Юрьевский Питирим (Нечаев)
– Владыка, расскажите о своём приходе в Церковь и знакомстве с митрополитом Питиримом.
– Будучи на 1 курсе инженерно-строительного института, по милости Божией, я сподобился познакомиться с выдающимся архиереем Болгарской Церкви – владыкой Парфением (Стаматовым), епископом Левкийским, который поистине был человеком высокодуховной, чистой жизни, очень грамотным и интеллигентным.
Я был верующим, но в то же время мало знакомым с церковной жизнью человеком, ведь в школе нам прививали атеистические идеи, принципы, которые с церковной жизнью имели мало общего, и владыка Парфений повёл меня по пути церковной жизни, неоценимую красоту которой я стал постепенно замечать.
Одним из ярких эпизодов моего воцерковления было знакомство со схиигуменьей Марией (Дохторовой), которое состоялось благодаря владыке Парфению. Матушка Мария жила в скиту Прп. Параскевы недалеко от г. Софии и являла пример настоящей подвижнической жизни, рядом с ней всегда было тепло и радостно. В то время, когда я стал общаться с этой подвижницей, мне было 22 года, а матушке 77 лет. В скором времени от рака скончалась последняя монахиня матушкиной обители, и я решил перейти на заочный сектор моего института, для того чтобы быть рядом с матушкой и помогать ей. Все те духовные сокровища, которые я приобрёл в те годы, мне дала матушка.
Однажды мы с матушкой рассматривали официальный календарь Русской Церкви, и когда дошли до страницы с фотографиями иерархов, матушка нашла фотографию митрополита Волоколамского и Юрьевского Питирима (Нечаева) и торжественно сказала: «Это один из подвизающихся монахов в России». Я понял, что сказала она это неслучайно, ведь в то время были и другие подвижники, но акцент матушкой был сделан именно на владыке Питириме. Я тогда спросил её: «Матушка, когда вас не станет, я поеду к владыке Питириму, и он будет мне старцем?» На что она, улыбнувшись, ответила: «Да-да, вы хотите, чтоб я поскорей умерла, и вы бы поехали к владыке». Я подумал, что, если бы матушке не нужно было этого говорить, она бы ничего не сказала о владыке Питириме или сказала бы, что мне не нужно к нему ехать, но матушка, видимо, хотела и знала, что мне нужно познакомиться с этим выдающимся архиереем и молитвенником.
Матушка Мария ушла из этого мира в 1978-м году, и я, конечно же, искал духовное руководство, и все мои мечты были направлены на встречу и знакомство с митрополитом Питиримом. Я тогда хотел поехать на обучение в Россию, в Московскую духовную академию, однако мне сказали, что в МДА я могу написать кандидатскую диссертацию, но никак не получить начальное духовное образование. И я заочно окончил духовную академию в Софии.
– Когда вы впервые приехали в Москву?
– В Москве я побывал трижды по обычной туристической путёвке, когда ещё учился в Болгарии. В Москве познакомился с владыкой Питиримом, когда посетил Издательский отдел Московской Патриархии. Мы с владыкой нашли общий язык и начали дружить. И когда я окончил духовную академию в Софии, наш Синод направил меня в Московскую духовную академию профессорским стипендиатом для написания кандидатской диссертации на тему: «Характерные черты подвига русских подвижников благочестия в XIX веке».
Моя стажировка в Московской духовной академии подарила мне прекрасные, счастливые годы, когда я мог собирать духовное богатство через чтение книг, написание моей работы. Читать о русских подвижниках и писать про них было исцеляющим средством для моей души.
После написания и защиты кандидатской диссертации в Московской духовной академии в 1986-м году я получил распоряжение Синода Болгарской Церкви стать настоятелем храма Успения Пресвятой Богородицы в Гончарах – подворья Болгарской Православной Церкви, где я пребывал до 1991 года. В 1991-м году мне благословили вернуться в Болгарию и назначили на должность протосингела (секретарь архиерея, секретарь епархии) Святейшего Патриарха Максима.
– Говорят, это было тяжелое время для Болгарской Церкви.
– Да, тогда в Болгарской Церкви начался раскол, и в Софии было серьезное противостояние. Кровь, конечно, не лилась, но церковное имущество и средства активно отнимали, власть была на стороне раскольников. Время было очень трудное. Мы помогали Патриарху, усердно молились за него.
В 1998-м Синод определил мне быть викарным епископом Святейшего Патриарха Максима, и в скором времени состоялась моя хиротония в Рыльском монастыре. В 2000-м году скончался Ловчанский митрополит Григорий, и после выборов меня определили на эту кафедру, куда я прибыл 3 февраля 2001 года.
Пока был жив владыка Питирим, мы довольно часто виделись в Болгарии. Я всегда советовался с ним, много о чём спрашивал и получал очень ёмкие духовные ответы. Надо сказать, владыка Питирим был прозорлив. Он много что мне предсказал, но старался делать это очень аккуратно, не напрямую. Владыка был непростым человеком, но очень скромным, всегда скрывающим свои способности и духовность, но выражающим русскую культуру, интеллигентность и красоту. Он очень болел за Россию и молился, скорбел о разрушении нравственных основ и традиций. Владыка старался оказать каждому нуждающемуся помощь, никогда не жалел времени для людей. Не все понимали владыку Питирима, но лишь истинно желающие получить от него помощь и поддержку. Митрополит Питирим был истинным подвижником веры и благочестия.
– Расскажите о владыке Питириме как об архиерее, о совершаемых им богослужениях. Говорят, он был человеком весьма сосредоточенным, ответственным, аристократичным.
– Владыка Питирим был примером для меня абсолютно во всём. Служил владыка очень часто, всегда очень величественно и красиво, сосредоточенно, с полным погружением в смысл богослужения и радением за исполнение Устава. Находясь в командировках, владыка всегда находил возможность послужить литургию. Всегда была заметна его трепетная забота и молитва о пастве.
Владыка Питирим использовал все возможности, чтобы помочь каждому нуждающемуся человеку. Например, если мы ехали в поезде, владыка по возможности старался беседовать с людьми на разные темы, аккуратно переходя на духовные. Благодаря этому многие люди знали владыку Питирима и всегда с теплом о нем вспоминали.
Владыка был очень деликатен и вежлив в общении с людьми. Он прекрасно понимал, что не со всяким можно сразу заговорить о вере, об Исповеди и Причастии, старался просто тепло побеседовать, осторожно, безо всякого давления и натиска, хотя бы что-нибудь рассказать о Церкви и о необходимости жизни в ней.
Он многих людей привёл к вере, – думаю, даже членов Коммунистической партии, так как и там, по его словам, были верующие. Владыка очень любил посещать приходы своей епархии, которые в основном были сельскими и небогатыми. Порой там не было условий для совершения архиерейской службы, куда-то было невозможно добраться на машине. Были такие сёла, в которых, как говорили местные старосты, архиерея не было со времён Царя. Владыка навещал сельских детишек, общался с ними, помогал материально, особенно школам, ведь именно там дети получают знания, воспитывают в себе культуру. Однажды владыка купил небольших лошадок для ребят, чтобы они катались на них и радовались детству. Помню, как к нему после богослужения приходили военные, которые получали от общения с владыкой радость и вдохновение, особенно в те трудные 1990-е годы…
Владыка не обращал внимания на усталость, стараясь каждому уделить внимание и время. У меня самые тёплые воспоминания о нем, как о настоящем иерархе, монахе, истинно русском человеке, в котором сочетались все добродетели русского человека. Владыка был подлинным представителем старой дореволюционной России. Для меня он был и остаётся примером на всю жизнь.
– С 1986 по 1991 год вы служили в Москве настоятелем Подворья Болгарской Православной Церкви. Какой вам запомнилась московская церковная жизнь того довольно непростого времени?
– Ещё в Троице-Сергиевой лавре мне запомнилось благочестие и ответственное отношение людей к богослужению. Многие приходили заблаговременно, до богослужения, чтобы сосредоточиться, занять место. Большая часть прихожан оставалась в храме до самого конца, даже на акафист. Люди молились, внимательно слушали богослужебные тексты. То же самое я наблюдал и на нашем подворье, когда был настоятелем. Действующих храмов в том время было совсем немного, и народ дорожил возможностью побывать на совместной молитве. Никто никогда не позволял себе осуждать священников, монахов, все относились к священнослужителям, даже если те и допускали какие-либо ошибки или недочёты, с пониманием и добротой, с уважением, благодарностью и почтением.
В то время в Москве очень любили болгар, и я чувствовал любовь и уважение москвичей. Между людьми было уважение и понимание, духовная любовь и почтение. Очень много людей исповедовалось и причащалось, особенно в посты. Вера людей была по-настоящему исповеднической, потому что приходилось терпеть лишения и угнетения разного рода. Люди не жалели своих сил и своего положения ради Господа, общения с Ним. После Перестройки власти улучшили отношение к Церкви, постепенно начали помогать, в храме стало появляться больше верующих, однако жизнь и благосостояние общества ухудшались. Постепенно возникали трудности в жизни государства. Но, милостью Божией, начали открываться храмы, которые становились пристанищем и утешением для народа.
– В 1991-м году вы вернулись на родину и столкнулись с церковным расколом. Как вы отстаивали интересы канонической Болгарской Церкви?
– Вся власть в то время была на стороне раскольников: и парламент, и правительство, и главный прокурор. Только Господь нас хранил, ведь нас могли совсем изгнать и лишить всякой возможности служить и заботиться о народе. Было время, когда мы, завершая вечером работу в митрополии, уносили с собой важные документы и печати, так как в любой момент могла приехать полиция, и нас бы просто изгнали. Прокурор в любой момент мог дать санкцию на закрытие наших храмов и административных учреждений. В то непростое для нас время нам помогала и во всём поддерживала Русская Православная Церковь. Очень было сложное время, но Господь помогал.
Потом уже пришло другое правительство, и дела начали исправляться, но долгое время было трудно, и мы сочувствовали Украине, которая также была расколота. Конечно же, раскол братьев на Украине продолжается и сегодня, к великому сожалению… И мы хорошо понимаем, что такое раскол. Это очень трудно, но, с другой стороны, в те времена было видно, кто настоящий православный, а кого можно купить за деньги, у кого был лишь материальный интерес.
– А с какими сложностями вы столкнулись, когда стали архиереем?
– Я был викарным епископом. В Софийской епархии всё делалось с благословения Патриарха. Патриарх Максим был человеком очень хорошим и мудрым, при этом строгим, но сердечным и любвеобильным. Все наши действия совершались с его благословения, с его разрешения, с его совета, поэтому нам было легче принимать какие-либо решения. Я помню, как жаловался владыке Питириму, какие трудности и испытания приходится переносить во время раскола, а он говорил: «Трудно – трудно, но всё же ты не первый. Труднее всего Патриарху!» Я отвечал: «Да, это правда». Так что в Софийской епархии всё делалось с благодатного благословения Патриарха Максима. Мы посещали храмы Софийской епархии, освящали их, встречались с паствой. Служить на всех приходах епархии мне приходилось, ещё будучи протосингелом.
Став епископом, я старался брать пример с настоящих епископов, главным образом с владыки Питирима, и всегда руководствовался его советами. Я никогда не мог владыке подражать, но он всегда был для меня примером настоящего епископа. Благодаря ему я сумел много чего сделать и избежать многих ошибок, которые, наверное, совершил бы как начинающий епископ.
– Таким образом исполнились слова матушки Марии о том, что владыка Питирим станет вашим духовником?
– Владыка, действительно, был моим духовником. Он часто приезжал в Болгарию. Владыка всегда поддерживал меня в трудное время. Когда я ещё был священником, владыка, как бы предвидя моё будущее епископское служение, потихоньку готовил меня к нему. Однажды он на несколько дней приехал в Болгарию, я пришел к нему в гостиницу и сказал: «Сегодня Синод принял решение о моей хиротонии». У владыки из глаз полились слёзы, он всё знал и радовался за меня. Я думаю, владыка молился об этом, потому что я долго был протосингелом в достаточно трудное для нашей Церкви время.
– В 2013-м году вы были одним из трех кандидатов в Патриархи. Не могли бы вы поделиться своими переживаниями того времени?
– В то время мой духовник сказал мне следующее: «Монах ничего не просит и ни от чего не отказывается». Я не хотел быть Патриархом, но и не смел делать что-то, чтобы отклонить свою кандидатуру, и положился исключительно на волю Господа. И всё произошло по Его святой воле.
Согласно нашему Уставу, Синод определяет трёх кандидатов на выборы Патриарха. Кандидатами назначили владыку Неофита, владыку Галактиона и меня. Когда мы собрались с собратьями-митрополитами, я сказал следующее: «Братья, давайте дадим себе обещание, что никто не будет работать против другого». И мы это соблюли: кого выберут – того выберут. И мы сохранили это обязательство чести друг перед другом. Я понимал, что если меня изберут Патриархом, в жизни наступит колоссальная перемена и эпоха. И, когда выбрали владыку Неофита, я обрадовался, мне стало спокойно, потому что такая была воля Божия, не моя. Не я отказался, а так определил Господь. Тогда я позвонил своему духовнику и сказал: «Слава Богу!» Журналисты встретили меня совершенно спокойным, потому что я положился на волю Божию.
Я продолжал нести труды в своей епархии. Мы много чего успели сделать: построили прекрасный храм, освятили и другие, небольшие храмы, открыли новую большую школу для детей. Таким образом Господь распорядился относительно моего служения. Должен сказать, что на Патриархе всегда очень тяжёлый крест, и на меня Господь его не возложил, за что я благодарю Бога! Все мы, как можем, помогаем нашему Патриарху.
– Владыка, расскажите о жизни современной Болгарской Церкви, о православной молодёжи.
– Церковь сегодня живёт в достаточно непростое время. С одной стороны, есть свобода и мир, власти положительно к нам расположены. С другой стороны, сейчас появляется всё больше религиозных течений сектантского толка, которые осуществляют в большей степени деструктивную деятельность. Сектанты стараются всячески расположить к себе людей, заманивая разными встречами и «добрым» отношением. Поэтому для нас очень важно как можно чаще встречаться, беседовать с людьми. Мы стараемся издавать хорошую литературу, но беда в том, что сегодня люди очень мало читают.
Современный человек больше всего времени посвящает цифровым технологиям, но только не книгам. Мы стараемся в нашей просветительской деятельности рассказать о подвижниках веры и благочестия, о русских и греческих святых. В нашей епархии, как я уже говорил, мы открыли общеобразовательную школу, где преподаются необходимые предметы общеобразовательного стандарта, а также уроки христианского воспитания, нравственного развития личности. Мы хотим таким образом помочь юному поколению, чтобы дети росли в вере и чистоте, в культуре и взаимоуважении. Вообще, в болгарских школах нет обязательных предметов религиозного воспитания, но есть факультативные встречи, на которые приходят и наши клирики. Мы стараемся распространить эту практику везде, даже в детских садах и центрах дошкольного образования. Конечно, COVID нарушил многие планы. В нашем городе в детские сады приходили священники, беседовали с ребятами, родители просили, чтобы такие встречи проходили как можно чаще. Для детей мы издали очень хорошие книжки: жития святых в доступном для детского понимания изложении, с очень красивыми и яркими иллюстрациями.
Основное внимание, конечно, направлено на воспитание молодого поколения. Мы стараемся подбирать хороших кандидатов для принятия священного сана, которые действительно имеют искреннее желание и сердечное расположение послужить Богу в священном сане. У нас есть много молодых священников, которые служить стали по призванию. Они совершенно искренне заботятся о людях, трудятся, жертвуя силами и личным временем.
Но и силы зла делают свое дело, стараясь направить весь свой потенциал на борьбу с единством в Православном мире, о чём говорит Стамбульская конвенция. Наша Церковь старается противостоять этим недобрым решениям, и наше правительство прислушивается к нам. Слава Богу, с правительством у нас общие взгляды и понимание. Дай Бог, чтобы у нас сложилось взаимопонимание и с новым правительством. Оно будет сформировано уже в июле этого года. Дай Бог, чтобы так же всё было хорошо и мирно. Это очень важно.
– Владыка, а как молодые люди, те же студенты, относятся к Церкви? Например, в московских храмах достаточно много молодых людей, которые приходят, искренне веруют и уважают традиции и культуру. Однако в молодёжном мире Москвы можно увидеть и много негативного, пагубного для души. Часть молодых людей, с которыми мне приходилось общаться, отрицают традиционные ценности и саму Церковь, называя её цензором и отождествляя с фанатизмом и тактикой запретов и ограничений. Как обстоят дела в Болгарии?
– Точно так и в Болгарии. Я думаю, что чем ближе к Европе, тем больше будут заметны подобные тенденции. Европейский гуманизм, который открывает широкое поле выбора нравственных ценностей, к сожалению, делает отрицательное дело, плоды которого можно видеть очень часто. В принципе, на Западе, как говорят старцы, вера уже совсем слабая, мёртвая даже. И это пагубно для западного мира. Мы стараемся бороться с этим. У нас точно такая же ситуация, которую описали вы, говоря о Москве. Есть люди, которых тянет к Церкви, есть люди, которые против Церкви, есть люди, которые попадают в разные секты, христианские и нехристианские, а у них обыкновенно есть и деньги, которые они получают с Запада, они имеют возможность различными приманками вовлечь в свою деятельность других людей.
– Что же делать?
– Только молиться! Многим людям, конечно, совесть подсказывает, где истина, и они тянутся к ней. Но многие не прислушиваются к голосу совести и стараются проводить жизнь свободно во всех отношениях.
– Действительно, остается только молиться и собственным примером показывать красоту христианства. Мы должны показать нашим сверстникам, что в Церкви человек не угасает, а развивается, что Церковь – это то место, которое делает человека по-настоящему свободным и светлым.
– Пример исключительно важен. Особенный пример может указать духовник. Я очень слежу за тем, чтобы молодой священник ответственно относился к своему делу. Если молодой иерей относится хладно, пассивно, то я лучше его отстраню от его обязанностей, нежели он станет соблазном для верующих и тех, кто сочувствует Церкви. Священники, особенно молодые, обязаны подавать хороший пример. Это очень важно. Священник должен всегда молиться, потому что через молитву мы получаем благодать от Господа, которая освящает нашу жизнь и нас самих. Конечно, мы далеки от того идеала, который нам явили подвижники и святые, но всё же они должны быть нашим ориентиром и надеждой.
– Произошли ли какие-то существенные изменения в Софийской богословской школе с тех времён, когда вы там учились? Как она сегодня устроена?
– В настоящее время в Болгарии есть несколько семинарий, которые находятся в ведении Синода. Безусловно, в этой среде сохранена церковность. Есть теологические факультеты. У нас также есть духовная академия в Пловдиве. Но с богословским факультетом дела обстоят немножко труднее. Должен сказать, что в государственных вузах на богословские факультеты принимают в основном православных, но есть и неправославные студенты, потому что, согласно закону, университет обязан принимать людей любых конфессий. Поэтому дела там обстоят не совсем так, как хотелось бы. И преподавателями могут также стать неправославные люди.
В духовных академиях, безусловно, учатся только православные крещёные люди, и преподаватели там только православного вероисповедания. В нашей епархии есть священник, который окончил богословский факультет университета, однако это явление нечастое. В основном выпускники богословских направлений вузов уходят в светские структуры.
– Владыко, позвольте расспросить вас о тех русских, которые в своё время жили в Болгарии, и о тех русских, которые живут там в настоящее время.
– Я так понимаю, что речь идёт об эмиграции, которая во время революции в России пришла и в Болгарию, и в другие страны Европы. Все эти люди были очень интеллигентны и духовны, насколько я помню. Они очень много дали и Европе, и остальному миру, и Болгарии, в частности. В их среде были старцы, которые пришли и в Болгарию. Схиигуменья Мария (Дохторова), о которой я говорил ранее, была в числе белых эмигрантов. Сначала она приехала в Сербию, основала там несколько монастырей, при ней, можно сказать, возобновилось женское монашество, которого там почти не было уже в это время. Потом, находясь в Болгарии, она принесла огромную духовную пользу для всех нас. У схиигуменьи Марии было очень много духовных чад. Для нас она была ярким примером христианской жизни.
Были и другие подвижники, например, владыка Серафим (Соболев), которого канонизировали несколько лет тому назад в Русской Церкви. В лике святых владыка почитается и в Болгарской Церкви. Несомненно, русская эмиграция очень много дала для Европы, для Болгарии. Русские люди очень хорошие.
У нас в городе Ловеч очень много русских, потому что многие болгарские студенты, когда учились в России, женились на русских девушках, а потом перевозили их сюда. Сейчас они устраивают множество праздников, связанных с историей России. Меня туда всегда приглашают, и я по возможности стараюсь посещать эти чудесные мероприятия. Русские в Болгарии никогда не забывают свою Родину, всегда тепло говорят о ней. У нас очень добрые отношения с ними, я очень уважаю русских, стараюсь, когда есть возможность, с ними общаться. У нас отношения всегда были хорошие. Политика всегда меняется, а народ своего уважительного отношения не меняет. Политика – это политика. Сегодня – одна, завтра – другая, а народ сам по себе, и на сегодняшний день, я это могу подтвердить категорично, люди хорошо, с уважением относятся к России.
– Да, политика – это политика, а народ всегда остается народом.
– Я вам расскажу такой случай. Во время одного из визитов владыки Питирима в Болгарию мы с ним поехали в Шипку (небольшой город рядом с горами). Приходилось часто у людей уточнять правильность маршрута, а владыка сидел в машине со стороны тротуара, где ходили люди, и каждый, кого владыка спрашивал, мог понять и ответить на русском языке. Это были случайные прохожие, которые не знали владыку Питирима. Они видели, что перед ними русский священник, и, когда владыка спрашивал, они все с таким уважением и любовью отвечали, что он воскликнул: «Какой хороший, православный народ!» Не было случая, когда бы люди не обратили внимания на вопрос или просьбу владыки Питирима. И он часто повторял: «Какой хороший, православный народ!» Наш народ всегда хорошо относился к русским. Так было и до освобождения от турецкого владычества. В те непростые годы турецкого господства болгары знали и ожидали, что придут русские и освободят их. Конечно, есть разные люди, как и везде, но у основной части нашего народа это доброе чувство к русским людям осталось. Так что пускай русские знают: политика – одно, а душа народа – совсем другое.
– Владыко, огромная благодарность вам за эту беседу. Хотелось бы, чтобы жизнь православного болгарского народа была благословенной, а наши добрые братские отношения становились крепче и крепче.
– Мы надеемся. Я как-то спрашивал матушку Марию: «Болгария с кем будет?» Она ответила: «С Россией». Смотрите: Россия – православная, Болгария – православная: так с кем ещё нам быть? Политика – это политика, а Православие – это свет и дружба.
С митрополитом Ловчанским Гавриилом (Диневым)
беседовал Артемий Банщиков
-
Верующая
- 1
Только зарегистрированные и авторизованные пользователи могут оставлять комментарии.
