Священник-медбрат из Парижа рассказывает о своей работе

Иерей Николай Тихончук, клирик храма в честь иконы Божией Матери «Всех Скорбящих Радость» и преподобной Женевьевы Парижской Корсунской епархии Русской Православной Церкви, медбрат госпиталя в Париже.

Вхожу утром в палату.
Слава Богу! Вот уже три дня она лежит экстубированная, без специальной трубки для дыхания во рту. Ловлю ее изможденный, отсутствующий взгляд. На ее лице тенью лежит печать усталости. Здороваюсь. Так начинается мой обычный день — день медбрата парижского госпиталя в реанимации для пациентов с COVID-19…
Прошло ровно две недели, как она попала к нам в отделение: молодая женщина, которая ждала рождения своего третьего ребенка.
Хорошо помню этот первый день, когда передо мной лежала маленькая и хрупкая женщина с большим животом (на седьмом месяце!) и под десятью литрами кислорода…
В голове телеграфной строкой проносилось: Боже мой… Боже мой… Боже мой!
Проходит несколько часов. Роды.
Маленькая девочка появляется на свет. Спасение маленькой жизни! Счастье и благодарность!
Роженицу практически сразу вводим в искусственную кому, чтобы позволить организму восстановить больные легкие.
Непонятное чувство в душе: какая-то смесь радости и тревоги за жизнь молодой мамы. Ох!
Проходят дни. Она все так же лежит c трахеальной трубкой во рту. Но есть надежда и есть молитва, которые никогда не покидают… Ждем и надеемся. Надеемся и ждем, что молодой организм справится с болезнью.
Снова проходят дни, ей становится лучше и лучше. Наконец-то легкие стали восстанавливаться, и вот она уже может самостоятельно дышать. Это возвращение к жизни словно новое рождение: вынимаем трубку, как будто перерезаем пуповину. Человек как младенец: совершенно беспомощен, у него нет никаких сил, полная потеря мышечного тонуса, в глазах туман… За человеком в эти первые дни после «рождения» нужен полный уход.
И вот теперь я уселся рядом с ней и целых полтора часа кормил с маленькой ложечки одним йогуртом: ложечка за ложечкой…
Человек учится заново глотать, пить, говорить, сидеть…
Начинается если не новая, то уж точно другая жизнь. Жизнь после возвращения к жизни.
Съесть обычный стаканчик йогурта для нее — огромный труд. Когда она доела, я оставил ее отдохнуть, поспать.
Спустя какое-то время прохожу мимо, а она уже проснулась и зовет меня своим сиплым голосом:
— Monsieur! Monsieur… Yaourt! (Месье! Месье… йогурт!)
Так и прозвали меня в тот день мои коллеги: месье Йогурт.