Правда ли, что в церкви нельзя быть красивой?

Объявлена лекция известного и многими любимого священника. Аудитория полна. Я в радостном предвкушении пира разума вхожу в зал и… вижу неопрятно одетых женщин в серых кофтах с немытыми волосами, убранными в пучок или хвост. Знакомая картина?

К сожалению, в нашей Церкви есть немало людей (и не только женщин, но и мужчин), которые под свой неряшливый, серый и невзрачный вид подводят мощную теоретическую базу. Они повторяют без устали, как заклинание: «не плетением волос», «соблазн», «красота должна быть не внешней, а внутренней», «зато умная» и прочие фразы из набора. Как искусствовед, больше половины жизни занимающийся анализом визуального материала, возьму на себя смелость утверждать: внешняя форма всегда (всегда!) выражает внутреннее содержание. Ни одно малейшее изменение в мировоззрении и философии эпохи не проходит незаметно для стиля в искусстве. И точно так же дело обстоит с нашим внутренним миром и внешностью. То, как мы выглядим, влияет не только на восприятие нас окружающими, но и на наше собственное ощущение себя, а значит и поведение, и решения, которые мы принимаем. Вряд ли грязная и неряшливая одежда и прическа подразумевают ясность мысли и внутреннюю дисциплину. И очень малы шансы, что застегнутый на все пуговицы «человек в футляре» проявит склонность к спонтанности и творчеству.
Частый аргумент современных православных «стяжателей некрасивости»: «Богу не нужна наша внешняя оболочка, ему нужно сердце». Безусловно, сердце — главное, что участвует в нашем разговоре с Ним, но если бы тело и зрение были нам не нужны, разве Господь дал бы их нам и, более того, принял бы эту нашу плоть на Себя, воскресил бы и вознес в Своем Вознесении? Человек сотворен не бесплотным духом, мы имеем тело, которое Бог нам дал со всеми его особенностями. А разве дал бы Он нам что-то вредное и греховное? Змею вместо рыбы и камень вместо хлеба? И здесь мы подходим к гораздо более серьезной и опасной проблеме, чем растянутая старомодная юбка и незамаскированные темные круги под глазами. Как искусствовед с богословским образованием, я с тревогой и большим опасением смотрю на развивающуюся в бытовой церковной среде ересь иконоборчества. Да, пренебрежение к телу, к видимому аспекту личности, к «бренной» оболочке — это основные постулаты ереси иконоборчества, осужденные на 7 Вселенском соборе. Сама возможность увидеть и пережить сияние божественного света посредством изображения этой нашей материальной оболочки, преображенной светом воскресения, — главное оправдание телесной красоты, в чертах которой растворены отблески красоты Творца.
Христианская антропология включает в себя очень интересное учение сирийских отцов о достижении совершенства. Первой, начальной, необходимой ступенью этого пути святые отцы называли наше тело, без которого движение к совершенству просто невозможно. А святой Исаак Сирин посвятил второй трактат третьего тома своих сочинений важности внешнего вида для духовного состояния человека.
Так почему же, если наша вера призывает к любви, красоте и совершенству, внешний облик тех, кто называет себя православным и является живой иллюстрацией этой веры для окружающих, скорее отталкивает, чем говорит о счастье быть с Богом? Почему наши собрания больше похожи на сборища неудачников? Почему на лекции на любую околоцерковную тему так много неряшливо одетых и неопрятных людей? Почему внешняя расхлябанность, серость и старомодность считается не только допустимым, но и необходимым жизненным кредо?
Можно долго перечислять святых монахов, ходивших в истлевшей рясе, но все ли из нас монахи-отшельники? Или все мы настолько эгоистичны, чтобы пренебречь удобством и комфортом окружающих?
Нередко можно встретить размышления о греховности украшения себя, дескать, плохо чрезмерно увлекаться внешним. Но спросите себя честно, разве строгое неприятие красивой модной одежды и косметики — это не чрезмерное увлечение внешним? Не заменяет ли оно нам все на самом деле важные духовные темы? Не превратилась ли наша прекрасная, свободная, живая и животворящая вера в собственноручно выстроенную тюрьму, где царит запрет быть красивыми и реализовывать талант красоты, подаренный нам Творцом? Не случилась ли ужасная и губительная подмена живой церковной общины резервацией неприветливых и угрюмых людей, бегущих в общество себе подобных от красоты, от жизни и в конечном счете — от Бога?
Если мы попытаемся запрыгнуть на пятую ступеньку лестницы, перелетев первые четыре, мы рискуем сломать ногу и вряд ли подняться выше пола. Так же и в нашей духовной жизни. Прежде чем претендовать на высоты духовной красоты и путь аскезы, давайте начнем с первых ступеней — внешней дисциплины, уважения к окружающим, вежливости, умения выглядеть уместно и прилично. Да, это именно дисциплина, приучение себя к порядку, даже наука. Да, придется немного подумать о своем гардеробе и научиться опрятно, сообразно актуальному времени и образу жизни, укладывать волосы и наносить макияж. Вопреки предвзятому мнению некоторых активных проповедников, имеющих очень отдаленное представление о моде, мода — это не прихоть каких-то далеких от нас дизайнеров, это то разнообразие и новаторство в деталях, которое позволяет нам подчеркнуть данные нам Богом (а Он, поверьте, каждому дал свои дары) черты. Мода нужна, чтобы не застревать в одном образе на десятилетия, чтобы не надоедать своим близким одним и тем же стилем. И мода — это не 10-сантиметровые платформы для танцев у шеста и не мини-юбки. Мода — это наука о пропорциях, сочетании цветов, гармонии и умении выразить свой внутренний мир через внешний образ. Чтобы следить за модой разумно и рационально, надо развивать свой ум и вкус, следить за тенденциями (необязательно делать это фанатично 24 часа в сутки 7 дней в неделю, стоит просто быть в курсе).
Да, Александр Сергеевич был прав, «к чему бесплодно спорить с веком?» Именно внешность сообщает нам около 90% информации о человеке, и именно внешность может помочь нам производить гармоничное впечатление на окружающих. По манере одеваться, причесываться, двигаться мы узнаем близких по интересам и характеру людей. И если вы уже бросились спорить со мной и доказывать, что совсем не судите по одежке, спросите у себя, заговорите ли вы о сравнительном богословии с девушкой в лосинах и с накачанными губами? Вас совсем не смутит человек в плавках в храме? Или вы пойдете к причастию в грязном фартуке? Все мы считываем информацию, которую несет нам телесный облик собеседника, и те строгие ревнители сомнительных правил, которые утверждают, что не заботятся о внешности, на деле очень ревностно заботятся о ее некрасивости.
Иногда в околоцерковной среде слышны призывы создавать какую-то особую православную одежду. То есть бежать от современной моды, которая уже давно (по меньшей мере лет 10) предлагает как ориентир образ образованной, начитанной интеллектуалки в юбке, прикрывающей колено, и жакете оверсайз, на удобной для прогулок (и долгого стояния в храме) плоской подошве, с естественным неброским макияжем и свежей, но не претенциозной прической. Господа, с чем здесь бороться? Нам правда так нужно вызывать неприязнь людей за пределами храма (да и внутри него)?
Давайте честно. Если одежда подобрана по размеру, не перетягивает вас, демонстрируя все резинки нижнего белья, и вы выглядите в ней уместно, она не враг, а союзник. Женщина, слегка намекающая своим костюмом, что она в курсе современных модных тенденций и умеет использовать их с выгодой для своей внешности, это умная женщина, живущая полной жизнью. Она общается с разными людьми, она может быть своей в среде активных, образованных и культурных людей. Что среди перечисленного помешает ей прийти в храм?
К сожалению, у нас сейчас, по прошествии века после уничтожения аристократии как культурного ориентира, ощущается острый дефицит хороших примеров. Но проблема решается легко. Посмотрите на любую монархию Европы. Королевский стиль — это самый точный барометр уместности того или иного костюма в той или иной ситуации. И для посещения храма нам прекрасно подойдет, например, стиль леди-лайк, смарт-кэжуал и даже строгий деловой. Если же ваше главное желание — быть незаметной, оденьтесь элегантно, просто, опрятно и уместно. Никто не посмотрит на вас косо, если ваш вид будет соответствовать месту. Несобранный, непродуманный, случайный набор вещей, лохматая шевелюра и демонстрация всех недостатков кожи — не способ спрятаться.
В противлении внешней красоте нет не только логики, но и опоры на традицию. Вспомните невероятно уютные описания детства у Ивана Сергеевича Шмелева. В его «Богомолье» крестьяне, мастеровые и купцы, придя пешком в Троице-Сергиеву лавру, в первую очередь отправляются в баню и надевают свою лучшую чистую одежду и сапоги, которые принесли с собой (!), чтобы после этого направиться в храм. И таких воспоминаний сохранилось множество. Почему же в попытке возродить патриархальный дух православного народа, мы сегодня создаем какой-то уродливый конгломерат заново придуманных правил и большевистской ненависти к культурному классу, борьба с которым превратилась в систематическое преследование внешней красоты как чего-то постыдного?
В противовес этому странному явлению приведу два примера, которые мне посчастливилось наблюдать. Один из них — мой духовный отец, чьими советами, наставлениями, любовью и примером я была щедро одарена 20 лет до самой его кончины. Человек невероятной эрудиции, культуры и душевной тонкости, потрясающе требовательный к себе и с полуслова понимающий всех приходящих к нему, он и внешне являл пример достойного, элегантного и интеллигентного человека с аккуратной профессорской бородкой и легчайшим запахом хорошего парфюма. Выходя после службы к прихожанам, которые мгновенно окружали его толпой, он всегда доедал мятный леденец, потому что знал — ему предстоит много разговоров и он не должен отвлекать людей от их вопросов ненужными неприятностями. Поверьте, его жизнь была сложной и временами очень тяжелой и бедной. Это не мешало ему сохранять уважение к приходящим к нему людям.
Второй пример — моя дальняя родственница, которой было около 90 лет, когда меня ребенком привезли к ней в Петербург знакомиться. Нина Дмитриевна жила в комнате в коммунальной квартире, которая до революции целиком принадлежала ее семье. Во время «уплотнения» всю семью (а в живых осталось всего несколько человек, сама юная Нина спаслась чудом) поселили в эту одну комнату, а в других появились чужие 50 человек. Естественно, вещи, оставшиеся в этих комнатах, достались новым жильцам. За долгие годы своей нелегкой жизни Нина Дмитриевна пережила голод Гражданской войны, блокаду, аресты и смерть родных и постоянную смену соседей, которым всегда помогала, о чем бы ее ни попросили. Я помню стройную даму в домашних сандалиях на каблуках (в 90, вы помните?), которая живо интересовалась политикой, культурой, историей, стоя (!) за старинном круглым столиком учила нас с мамой раскладывать старинные пасьянсы. На каминной полке лежал крем от морщин. Нам она уступила свою кровать, перешла на диванчик за ширмой (и возражать ей было совершенно бесполезно) и только иногда вздыхала по ночам от одолевавших болезней. Днем она снова на каблуках курсировала по широкому коридору на кухню и обратно, угощая нас своими кулинарными творениями. За 72 года жизни в коммуналке она ни разу ни с кем не поссорилась.
Да, чуть не забыла. Вскоре после нашего знакомства ровесник Нины Дмитриевны сделал ей предложение (вы помните про 90 лет?). Но моя прабабушка отказала.
Теперь, когда мне кажется, что сегодня у меня нет сил или лень уложить волосы, а не совсем свежий маникюр никто не заметит, я вспоминаю ее. А еще — слова Спасителя: «Когда постишься, помажь волосы твои», — и иду делать прическу.