Как новозеландский священник знакомился с Россией
Я родился в Австралии в русской семье. Окончил православную семинарию в Америке. Там же успел поработать профессиональным шофером, пока был в сане диакона. А теперь я священник с 30-летним стажем, служил в Америке, Австралии и последние 16 лет в Новой Зеландии. На Родину, в Россию (да, это первая моя Родина!), я попал впервые только в тридцать пять лет.
Первые 48 часов на русской земле — целая удивительная история, благодаря которой мое представление о Церкви в России и русских верующих кардинально изменилось.
Однажды на православном молодежном съезде в Австралии я познакомился с отцом Виктором Потаповым, которого в Зарубежной Православной Церкви, да и в России, знали как редактора и ведущего передачи «Религия в нашей жизни» на радиостанции «Голос Америки». Он обмолвился, что собирается в Россию, и я навязался с ним. В июле 2000 года собралась целая маленькая делегация: четыре зарубежных священника, диакон и две матушки. Вместе мы вылетели из Вашингтона в Москву.
Фото с той поездки сняты на мой первый цифровой фотоаппарат. Купил его до вылета, даже не изучив. На фото: первый раз в Троице-Сергиевой Лавре
Представление о православии в России у меня было весьма своеобразным. Я был уверен, что от Русской Церкви после кровавых событий 1917 года и длительного периода безбожной власти осталось мало чего настоящего. Дело в том, что я вырос в среде русских эмигрантов. В середине 60-х годов мои родители, очень набожные люди, жившие в Маньчжурии, бежали в Австралию: Китай вслед за СССР накрыла мощная коммунистическая волна. Естественно, мы считали, что после прихода к власти цареубийц православие на русской земле умерло. Храмы и святые — только на небесах, а здесь — одни развалины.
С таким взглядом я и оказался в России. В первые сорок восемь часов пребывания на родине, которую я не знал тридцать пять лет, изменилось все.
Мы успели побывать в «классических» паломнических местах — Троице-Сергиевой лавре, Дивееве. Впечатления были потрясающими! Я начал понимать, что мое представление о Церкви на родине не соответствовали действительности — столько было увидено и пережито за те первые мгновения. Но настоящую святую Русь я увидел далеко за пределами знаменитых монастырей.
Дивеево. Перед Троицким собором сразу после акафиста перед мощами. Дата и время на фото австралийские: я тогда еще не понял, что они будут высвечиваться на каждом кадре. Тем более не сообразил, что надо было время переставить на московское
На обратном пути из Дивеева нас сопровождал мужчина на стареньком красном «жигуленке». Он нам и говорит: «Есть одно место по дороге в Москву, куда вы обязательно должны заехать». Ну должны так должны! Заезжаем в глухую деревню, название и местоположение которой я уже и не помню. Подъезжаем к ветхому деревянному домику.
Первая комната, в которую мы попали — сравнительно большой зал, а вдоль стен — скамейки. Мне это сразу напомнило домовой храм. В красном углу комнаты — большая, примерно полтора метра на метр, икона Божьей Матери. Нас приветствовали две очень пожилые бабушки. Мужчина, который привез нас сюда, говорит: «Матушки, это отцы из Америки. Расскажите о себе, думаю, им будет интересно». Их история кардинально изменила мое представление о православии в Советском Союзе.
По дороге в Москву из Дивеево. Таких заброшенных храмов видели очень много, останавливались и молились. Надеюсь, он отреставрирован за эти 20 лет…
Будучи девочками, они любили играть рядом с храмом недалеко от деревни. В тот день, находясь в излюбленном месте, они услышали, как к церкви подъезжает телега с шумной пьяной компанией. Сестры притаились за кустом. Это были красноармейцы, которые приехали конфисковывать имущество церквушки. Они выломали дверь и начали выносить храмовые святыни, небрежно бросая их на телегу. Последним, что они вытащили, была та самая икона Богородицы. Бросили ее поверх всех остальных вещей и уселись обратно.
Собрались уже ехать, а лошадь никак не идет. Бьют, ругают кобылу, а она стоит как вкопанная. Один из пьяных красноармейцев понял, что повозка слишком тяжелая, решили скинуть самую большую икону, которая сверху лежала. Девочки дождались, когда телега уедет, и забрали образ Богородицы домой. И начали молиться перед ней каждый вечер.
За этим столом был еще один важный момент моего «воспитания» в реальностях жизни Церкви в России — чай с о. Владмииром Воробьевым, Димитрием Смирновым и Валентином Асмусом
Надо сказать, что бабушки эти в то время были из так называемой «катакомбной церкви» — сообщества священников и мирян, которые с 1920-х в связи с начавшимися гонениями на Церковь перешли на нелегальное положение. К ним периодически заезжали священники, служили литургию и причащали их, но со временем они остались совсем одни в глухой деревне.
У них нашлись дореволюционные богослужебные книги, и по ним две сестры молились самостоятельно. Они каждый день служили, насколько могли мирским чином, часы, обедню, вечерню. А скамейки у них — для других бабушек, которые приходили к ним, чтобы помолиться вместе.
В какой-то момент сестры поняли, что дальше жить без причастия не могут. К тому моменту гонения на Церковь утихли, и они вышли из «катакомб», обратились в Дивеево. С тех пор каждый месяц к ним приезжал лично назначенный местным архиереем священник, который служил на дому Литургию и причащал их. Но келейную молитву сестры не бросили.
С самым лучшим другом в Москве — первый кто меня пустил в алтарь в России (еще 7 лет было до объединения РПЦ и РПЦЗ) о. Аркадий Шатов. Пока он не стал владыкой Пантелеимоном, то я с ним каждый год после субботней всенощной пил чай. Вообще, Свято-Димитриевский храм считаю своим родным приходом в России
Вот такая история. Когда бабушки закончили рассказ о своем удивительном прошлом, мы еще немного поговорили и старшая обратилась к нам: «Ну, батюшки, нам пора вечерню служить. Если хотите, оставайтесь, а если надо, то поезжайте с Богом». Никто из нас не вздумал даже предложить бабушкам послужить для них вечерню, и, попрощавшись, мы вернулись в машины. Когда я вышел из этого дома, меня такая волна счастья накрыла, что я мог бы спокойно возвращаться в аэропорт и лететь домой. За эти двое суток я понял, что такое Россия, моя родина, и какие сильные духом, глубоко верующие люди здесь живут. Я увидел: вера не исчезла, ее не удалось истребить. Ее на плечах пронесли через гонения и войны многие праведники, в том числе и совсем неизвестные подвижники.
В тот же вечер меня ждала еще одна потрясающая встреча, которую помню в деталях до сих пор. На обратном пути в Москву мы потерялись во владимирских лесах, где блуждали до двух часов ночи. Подъехали к недостроенному мосту и видим, что перед ним в песке увязла машина. Рядом с машиной стоит компания из пяти подвыпивших пареньков. Видимо, выехали на природу отдохнуть, застряли, но программу отдыха решили не менять. Можно только гадать, что они почувствовали в тот момент, когда увидели, как среди ночи из машины им навстречу выходят… пять больших мужчин в черных одеждах —подрясниках!
И обязательная часть туристической программы — Красная площадь!
В тишине леса вдруг раздается неожиданное: «Святой отец! Откуда вы пришли?». Наверное, они моментально протрезвели в тот момент. Познакомившись, мы стали обсуждать, как можно вытащить машину. И тут один из них предлагает: «Раз нас так много, давайте мы ее просто на себе перетащим?». Какая это была эпичная картина! Зарубежные священники и пьяные ребята, мы вместе подняли машину и вынесли ее на своих спинах из песка. Какая в этом сила и единение! И все это — моя родина.
С тех пор я езжу в Россию каждый год на протяжении двадцати лет. А это не шутки — добираться сюда из Австралии, США, и теперь из Новой Зеландии, буквально с края Земли. Бывает до сорока часов в пути на двух, иногда и на трех самолетах! Но за тот первый день моего первого путешествия у меня появилось столько новых друзей, столько любимых мест, что я не могу теперь и представить своей жизни без них. Своей жизни без России.
Первые 48 часов на русской земле — целая удивительная история, благодаря которой мое представление о Церкви в России и русских верующих кардинально изменилось.
Однажды на православном молодежном съезде в Австралии я познакомился с отцом Виктором Потаповым, которого в Зарубежной Православной Церкви, да и в России, знали как редактора и ведущего передачи «Религия в нашей жизни» на радиостанции «Голос Америки». Он обмолвился, что собирается в Россию, и я навязался с ним. В июле 2000 года собралась целая маленькая делегация: четыре зарубежных священника, диакон и две матушки. Вместе мы вылетели из Вашингтона в Москву.
Фото с той поездки сняты на мой первый цифровой фотоаппарат. Купил его до вылета, даже не изучив. На фото: первый раз в Троице-Сергиевой Лавре
Представление о православии в России у меня было весьма своеобразным. Я был уверен, что от Русской Церкви после кровавых событий 1917 года и длительного периода безбожной власти осталось мало чего настоящего. Дело в том, что я вырос в среде русских эмигрантов. В середине 60-х годов мои родители, очень набожные люди, жившие в Маньчжурии, бежали в Австралию: Китай вслед за СССР накрыла мощная коммунистическая волна. Естественно, мы считали, что после прихода к власти цареубийц православие на русской земле умерло. Храмы и святые — только на небесах, а здесь — одни развалины.
С таким взглядом я и оказался в России. В первые сорок восемь часов пребывания на родине, которую я не знал тридцать пять лет, изменилось все.
Мы успели побывать в «классических» паломнических местах — Троице-Сергиевой лавре, Дивееве. Впечатления были потрясающими! Я начал понимать, что мое представление о Церкви на родине не соответствовали действительности — столько было увидено и пережито за те первые мгновения. Но настоящую святую Русь я увидел далеко за пределами знаменитых монастырей.
Дивеево. Перед Троицким собором сразу после акафиста перед мощами. Дата и время на фото австралийские: я тогда еще не понял, что они будут высвечиваться на каждом кадре. Тем более не сообразил, что надо было время переставить на московское
На обратном пути из Дивеева нас сопровождал мужчина на стареньком красном «жигуленке». Он нам и говорит: «Есть одно место по дороге в Москву, куда вы обязательно должны заехать». Ну должны так должны! Заезжаем в глухую деревню, название и местоположение которой я уже и не помню. Подъезжаем к ветхому деревянному домику.
Первая комната, в которую мы попали — сравнительно большой зал, а вдоль стен — скамейки. Мне это сразу напомнило домовой храм. В красном углу комнаты — большая, примерно полтора метра на метр, икона Божьей Матери. Нас приветствовали две очень пожилые бабушки. Мужчина, который привез нас сюда, говорит: «Матушки, это отцы из Америки. Расскажите о себе, думаю, им будет интересно». Их история кардинально изменила мое представление о православии в Советском Союзе.
По дороге в Москву из Дивеево. Таких заброшенных храмов видели очень много, останавливались и молились. Надеюсь, он отреставрирован за эти 20 лет…
Будучи девочками, они любили играть рядом с храмом недалеко от деревни. В тот день, находясь в излюбленном месте, они услышали, как к церкви подъезжает телега с шумной пьяной компанией. Сестры притаились за кустом. Это были красноармейцы, которые приехали конфисковывать имущество церквушки. Они выломали дверь и начали выносить храмовые святыни, небрежно бросая их на телегу. Последним, что они вытащили, была та самая икона Богородицы. Бросили ее поверх всех остальных вещей и уселись обратно.
Собрались уже ехать, а лошадь никак не идет. Бьют, ругают кобылу, а она стоит как вкопанная. Один из пьяных красноармейцев понял, что повозка слишком тяжелая, решили скинуть самую большую икону, которая сверху лежала. Девочки дождались, когда телега уедет, и забрали образ Богородицы домой. И начали молиться перед ней каждый вечер.
За этим столом был еще один важный момент моего «воспитания» в реальностях жизни Церкви в России — чай с о. Владмииром Воробьевым, Димитрием Смирновым и Валентином Асмусом
Надо сказать, что бабушки эти в то время были из так называемой «катакомбной церкви» — сообщества священников и мирян, которые с 1920-х в связи с начавшимися гонениями на Церковь перешли на нелегальное положение. К ним периодически заезжали священники, служили литургию и причащали их, но со временем они остались совсем одни в глухой деревне.
У них нашлись дореволюционные богослужебные книги, и по ним две сестры молились самостоятельно. Они каждый день служили, насколько могли мирским чином, часы, обедню, вечерню. А скамейки у них — для других бабушек, которые приходили к ним, чтобы помолиться вместе.
В какой-то момент сестры поняли, что дальше жить без причастия не могут. К тому моменту гонения на Церковь утихли, и они вышли из «катакомб», обратились в Дивеево. С тех пор каждый месяц к ним приезжал лично назначенный местным архиереем священник, который служил на дому Литургию и причащал их. Но келейную молитву сестры не бросили.
С самым лучшим другом в Москве — первый кто меня пустил в алтарь в России (еще 7 лет было до объединения РПЦ и РПЦЗ) о. Аркадий Шатов. Пока он не стал владыкой Пантелеимоном, то я с ним каждый год после субботней всенощной пил чай. Вообще, Свято-Димитриевский храм считаю своим родным приходом в России
Вот такая история. Когда бабушки закончили рассказ о своем удивительном прошлом, мы еще немного поговорили и старшая обратилась к нам: «Ну, батюшки, нам пора вечерню служить. Если хотите, оставайтесь, а если надо, то поезжайте с Богом». Никто из нас не вздумал даже предложить бабушкам послужить для них вечерню, и, попрощавшись, мы вернулись в машины. Когда я вышел из этого дома, меня такая волна счастья накрыла, что я мог бы спокойно возвращаться в аэропорт и лететь домой. За эти двое суток я понял, что такое Россия, моя родина, и какие сильные духом, глубоко верующие люди здесь живут. Я увидел: вера не исчезла, ее не удалось истребить. Ее на плечах пронесли через гонения и войны многие праведники, в том числе и совсем неизвестные подвижники.
В тот же вечер меня ждала еще одна потрясающая встреча, которую помню в деталях до сих пор. На обратном пути в Москву мы потерялись во владимирских лесах, где блуждали до двух часов ночи. Подъехали к недостроенному мосту и видим, что перед ним в песке увязла машина. Рядом с машиной стоит компания из пяти подвыпивших пареньков. Видимо, выехали на природу отдохнуть, застряли, но программу отдыха решили не менять. Можно только гадать, что они почувствовали в тот момент, когда увидели, как среди ночи из машины им навстречу выходят… пять больших мужчин в черных одеждах —подрясниках!
И обязательная часть туристической программы — Красная площадь!
В тишине леса вдруг раздается неожиданное: «Святой отец! Откуда вы пришли?». Наверное, они моментально протрезвели в тот момент. Познакомившись, мы стали обсуждать, как можно вытащить машину. И тут один из них предлагает: «Раз нас так много, давайте мы ее просто на себе перетащим?». Какая это была эпичная картина! Зарубежные священники и пьяные ребята, мы вместе подняли машину и вынесли ее на своих спинах из песка. Какая в этом сила и единение! И все это — моя родина.
С тех пор я езжу в Россию каждый год на протяжении двадцати лет. А это не шутки — добираться сюда из Австралии, США, и теперь из Новой Зеландии, буквально с края Земли. Бывает до сорока часов в пути на двух, иногда и на трех самолетах! Но за тот первый день моего первого путешествия у меня появилось столько новых друзей, столько любимых мест, что я не могу теперь и представить своей жизни без них. Своей жизни без России.
Только зарегистрированные и авторизованные пользователи могут оставлять комментарии.
