Чай из шишек

Один монах, в миру — повар, лет семь назад собрал на территории Свято-Косьминской пустыни шишки и сварил из них варенье. Братья, сначала отнесшиеся к кулинарной затее с недоверием, варенье попробовали, удивились и на следующий год уже помогали собирать молодые (молочные) шишки с сосен и кедров. Такая же история произошла и с иван-чаем: монахи прошли путь от инициативы одного — через недоверие — узнавание — удовольствие — к вовлечению.

Сначала чай готовили на монастырской кухне. Пили сами и угощали гостей. Потом приобрели один маленький роллер для скручивания чайного листа и увеличили объемы производства до 20-30 килограммов в год. Нарастили обороты до 500 килограммов. И задумались…
Отец Петр старается очень коротко пересказать то, о чем думали монахи несколько лет назад.
И монахи решили купить более мощное оборудование и довести производство до промышленных масштабов.
Представьте заброшенную деревню с рядами почерневших изб. Кругом — дикие поля, на горизонте — суровые уральские леса. И посреди этого мрачного «великолепия» стоит сверкающий ангар из серебристого профлиста, внутри которого — то самое будущее Верхотурского района, о котором говорит игумен Петр: индийская линия по производству гранулированного иван-чая. Единственная в России.
Прежде чем она появилась, отец Моисей съездил в Индию и Кению, чтобы выбрать оборудование, которое позволит выдавать 300 тонн чая в год. Заодно узнал о чае все, что можно. «Братья в производстве почти не участвуют, монашеская жизнь — это монашеская жизнь, а производство — это другое», — с долей грусти говорит он. И начинает детально (и кажется даже, что с любовью), рассказывать о каждом этапе, оговорившись, что чайное производство везде, в общем-то, одинаковое: «Разные производители достигают ферментации по-разному. Главное отличие с обычным чаем — на этом этапе».