Как обрести душевный покой?

Кто зачем ходит к психологам — если ходит. Я ходила и слушала много интересных психологических лекций. Сейчас понимаю, что во всех этих исканиях я хотела найти одно очень важное: душевный покой. Который так необходим — как корни, как якорь, как лодка — ну или тихая гавань. Или — аккумулятор. Чтобы ночью не метаться под одеялом, вспоминая не так прожитый день и не зная, где найти мудрого совета в наступающем.

В Евангелии сказано, что нужно полюбить ближнего, как самого себя. Как полюбить самого себя так сильно и безусловно, чтобы любовь к ближнему была не вымученной, а вполне себе натуральной?
Со временем я стала понимать, что найти саму себя — это домашнее задание на всю жизнь. И стала вспоминать СЕБЯ. Но как отделить себя от своих обязанностей и привязанностей? Быть может, посмотреть на себя в детстве? Когда — я точно помню — мир был таким прочным и таким цельным. Уютным и домашним. Таким домашним, что по нему хотелось ходить в тапочках.
Я вспомнила самый счастливый — вернее, самый ранний счастливый эпизод из детства.
Моя комната, семья смотрит телевизор, не знаю что, я за столом леплю из пластилина горных баранов. С витыми рогами, как на картинке из Сетона-Томпсона, которого читала мне бабушка. «Крэг — горный баран» — назывался рассказ, который я просила ее перечитывать мне по сто раз. Там Крэг такой красивый и благородный, с человеческими рассуждениями, как всегда у этого писателя.
Я от всей души привязалась к горным баранам и бесконечно лепила их. Пластилин уже давно потерял цвет, так много баранов было слеплено и сбито обратно в безликую массу, из которой появляются новые серо-буро-малиновые особи с витыми рогами. Мне шесть лет. Я в полноте жизни и гармонии. Я люблю себя, мир, бабушку, семью, фонящий мне телевизор и свой пластилин. Когда начнется «Спокойной ночи, малыши» — я услышу это по первым аккордам. И крикну: «Дед! Скорее!» И дед, бросив все дела, кинется со мной к телевизору — ведь мультика будет совсем мало, можно многое пропустить! Все любят меня без всяких условий, и мои дела — очень важные. Поэтому и мне не нужны призывы полюбить себя. Я с собой в мире. Я «будьте как дети» — то есть еще дите. С годами я научусь еще одной очень полезной вещи: перечитывать Сетона-Томпсона, когда соринка попадет в глаз. Все там в конце с Крэгом очень грустно — слезы льются автоматически, соринка выскакивает.
Если меня попросят представить себе мгновение, которое я хочу остановить, — вот оно. Отсюда я буду плясать. Отсюда я буду учиться приходить обратно в это примирение с собой, чтобы обрести силы для любви к ближним. Чтобы не разметать эту любовь по растрепанному, требовательному дню — которому я пытаюсь соответствовать, выставляя себе все новые условия. Нет-нет-нет. Мой стол, мой мир — и я творец. Из-под рук моих выходят именно те бараны, которых я создаю, — и не говорите мне, что они не того цвета. Этот цвет намешала я — всю жизнь, создавая и снова разрушая. Не могу сказать, что мои эти открытия прямо внесли огромный вклад в науку о любви к себе, но хочу честно признаться вам, дорогие: мне стало намного-намного легче. Спасибо, как говорится, всем: писателю, деду, родным, и отдельное — моему пластилину.

Автор: Анна Леонтьева