Ваше последнее Рождество
Что позволяет назвать это Рождество последним для каждого человека? Ответ в колонке отца Стивена Фримана, настоятеля храма святой Анны в г. Оук Ридж, штат Теннесси, создателя популярного православного блога Glory To God For All Things (Слава Богу за все):
Это Рождество будет последним Рождеством в истории человечества.
Христос — это Альфа и Омега, Начало и Конец. Где бы Он ни был, там же находится начало и конец всех вещей. Если Христос по-настоящему присутствует в Рождестве в этом году, тогда это последнее Рождество — и первое Рождество одновременно. И если от подобных заявлений у вас зашевелились волосы на голове, то продолжайте читать.
Наш привычный способ думать о мире характеризуется линейным течением времени (оно движется от прошлого к настоящему и к будущему) и причинно-следственными связями (все вызвано чем-то еще). И в нашем мышлении оба этих параметра связаны (причина всегда возникает до следствия). Мы никогда не скажем: то, что кто-то собирается сделать завтра вызвало то, что произойдет вчера. Я надеюсь, это кажется очевидным.
Но это совсем не очевидно, когда мы слышим Божественную литургию, где говорится нечто противоположное подобной условности. В литургии Иоанна Златоуста есть такой фрагмент:
«Ты от небытия в бытие нас привел еси, и отпадшия возставил еси паки, и не отступил еси вся творя, дондеже нас на небо возвел еси, и Царство Твое даровал еси будущее».
Здесь какая-то путаница во временах: «даровал Царство Твое будущее». То есть Господь даровал нам что-то в прошлом, что-то, что еще не наступило. И это не уникальный случай такого употребления языка. Оно встречается и в ходе литургии Василия Великого:
«Сие творите в Мое воспоминание: елижды бо аще ясте Хлеб сей и Чашу сию пиете, Мою смерть возвещаете, Мое воскресение исповедаете. Поминающе убо, Владыко, и мы спасительная Его страдания, животворящий Крест, тридневное погребение, еже из мертвых воскресение, еже на небеса возшествие, еже одесную Тебе, Бога и Отца, седение, и славное, и страшное Его второе пришествие».
«Второе и славное Его пришествие» входит в число событий, которые уже произошли…
Фрагмент, о котором говорилось выше, это не «изобретение» св. Иоанна. Он просто следует языку, который можно найти уже в Новом Завете:
Бог, богатый милостью, по Своей великой любви, которою возлюбил нас, и нас, мертвых по преступлениям, оживотворил со Христом, — благодатью вы спасены, — и воскресил с Ним, и посадил на небесах во Христе Иисусе… (Еф 2:4–6)
и
Бога и Отца …, избавившего нас от власти тьмы и введшего в Царство возлюбленного Сына Своего… (Кол 1:12–13).
Нечто, что совершенно ясно, как кажется, относится к будущему, однако о нем говорится в прошлом, а адресовано оно нам в настоящем. Что это? Здесь настоящая суть эсхатологии — учении о конце света.
Для одной части современных христиан эсхатология относится к вопросам о том, что произойдет в конце света. Они касаются войн и политических лидеров, преследований Церкви и подобных тем. Они ставят последние времена на последнее место, тем самым подстраиваясь к нормальному миру причинно-следственных связей и течению времени. Но все это не несет способа понять странный язык св. Павла или св. Иоанна Златоуста и, по сути, теряет весь смысл последних дней.
Первое обращение Христа (и Иоанна Крестителя) было: Покайтесь, ибо приблизилось Царствие Божие. Современные богословы, потеряв достойное понимание эсхатологии, зачастую неправильно интерпретируют послание как объявление о немедленном наступлении конца света в линейном, причинно-следственном понимании. Точно так же они думают, что Иисус «ошибался» в этом и что Его последователи должны «отредактировать» послание, чтобы убрать противоречие.
Но это еще не все ошибки в интерпретации. Для многих «пришествие Царствия Небесного» сделалось этическим событием, в то время как остальные просто сдаются и «переделывают» миссию Иисуса во что-то другое. Например, «судейская» модель искупления сводит роль Иисуса к цене Его крови на Кресте. Его учения, исцеления и чудеса становятся неважными (вновь сводимыми по большей части к этическим учениям).
Только «странный» мир традиционной эсхатологии видит жертву Христа и всю совокупность Его труда как целостное явление, постоянно присутствующее в наших жизнях сейчас, в настоящий момент времени. Описанный странный мир можно найти в литургической и сакральной жизни Православия — и в действительности это самое важное.
Царствие Отца и Сына и Святаго Духа, провозглашенное Христом, не было ожиданием грядущего в скором времени политического образования. Это было объявлением непосредственного присутствия Царствия, которым был Сам Христос. Когда св. Иоанн Предтеча послал своих учеников спросить Иисуса, был ли он Мессией, ответ был дан на языке Царствия:
И сказал им Иисус в ответ: пойдите, скажите Иоанну, что вы видели и слышали: слепые прозревают, хромые ходят, прокаженные очищаются, глухие слышат, мертвые воскресают, нищие благовествуют (Лк 7:22).
Это отсылка к пророческой Книге Исаии:
Вот пост, который Я избрал: разреши оковы неправды, развяжи узы ярма, и угнетенных отпусти на свободу, и расторгни всякое ярмо; раздели с голодным хлеб твой, и скитающихся бедных введи в дом; когда увидишь нагого, одень его, и от единокровного твоего не укрывайся. Тогда откроется, как заря, свет твой, и исцеление твое скоро возрастет, и правда твоя пойдет пред тобою, и слава Господня будет сопровождать тебя (Ис 58:6–8).
Христос говорит то, что Он говорит, и делает то, что делает, потому что Он Сам — пришествие Царствия Небесного. И там, где есть Царствие, случаются такие чудеса. Царствие Небесное — это провозглашение в настоящем времени реальности будущего времени (которая на самом деле — вечная реальность, которая формирует будущее, предназначение всего творения, соединенного с Богом).
И все это в самом сердце Божественной литургии. На ней мы вспоминаем что-то, что само по себе, в настоящем времени являлось провозглашением Новозаветной трапезы, которую достаточно точно называют Последней вечерей. Мы едим пищу, бывшую вкушением пищи, которую еще не ели.
Подобные мысли на письме оказываются очень своеобразными для прочтения. Но вслушайтесь в эти слова, тихо произносимые священником, когда он разламывает Тело Христово в алтаре:
«Раздробляется и разделяется Агнец Божий, раздробляемый и неразделяемый, всегда ядомый и никогдаже иждиваемый, но причащающияся освящаяй» (Литургия Василия Великого).
То есть, сколько бы людей ни причащалось Агнца, Его не становится меньше. Литургия полна таких внутренних противоречий. И это вершина опыта православной литургии.
Христианская жизнь — это эсхатологическая реальность. Наша жизнь во Христе, но еще не открылось, что будем (1 Ин 3:2), и все это реальность настоящего. Та же особенность проходит через все таинства. Мы принимаем Святое Крещение во смерть и воскресение Христово как события, происходящие в настоящем. Соборование — это провозглашение близости Царствия точно так же, как и чудеса Христовы, и так далее. По этим, в том числе, причинам православие называют «мистическим». Оно означает именно то же, что его молитвы.
И это глубоко отличается от тех, кто превратил христианство в «историческую» религию. Для них исторические события смерти Христа и Его Воскресения представляют собой условие, сделку, которой были оплачены их грехи. Время после Христова Воскресения только ознаменует начало благовествования и ожидания Его Второго Пришествия. Ничего особенно не изменилось в то время, в которое мы живем. Наше время все еще рассматривается как линейное, со свойственной ему причинно-следственной связью, никоим образом не отличающееся от времен языческих. Настоящей эсхатологии не остается места.
Но подлинная суть христианской жизни — обучение жизни в сообществе с этой эсхатологической реальностью. Мы должны уже сейчас участвовать в жизни Царства, которое только должно прийти. Участие в настоящем времени в вечной реальности — это то, как мы умираем для себя, как мы обретаем новую жизнь, как мы входим в Царствие, как мы находим себе место, как мы преодолеваем страсти, как мы питаемся Хлебом Небесным, как мы растаптываем смерть, как нас оправдывают и освящают.
Мы живем в последние времена. Во веки веков.
Перевела Анастасия Перова
Это Рождество будет последним Рождеством в истории человечества.
Христос — это Альфа и Омега, Начало и Конец. Где бы Он ни был, там же находится начало и конец всех вещей. Если Христос по-настоящему присутствует в Рождестве в этом году, тогда это последнее Рождество — и первое Рождество одновременно. И если от подобных заявлений у вас зашевелились волосы на голове, то продолжайте читать.
Наш привычный способ думать о мире характеризуется линейным течением времени (оно движется от прошлого к настоящему и к будущему) и причинно-следственными связями (все вызвано чем-то еще). И в нашем мышлении оба этих параметра связаны (причина всегда возникает до следствия). Мы никогда не скажем: то, что кто-то собирается сделать завтра вызвало то, что произойдет вчера. Я надеюсь, это кажется очевидным.
Но это совсем не очевидно, когда мы слышим Божественную литургию, где говорится нечто противоположное подобной условности. В литургии Иоанна Златоуста есть такой фрагмент:
«Ты от небытия в бытие нас привел еси, и отпадшия возставил еси паки, и не отступил еси вся творя, дондеже нас на небо возвел еси, и Царство Твое даровал еси будущее».
Здесь какая-то путаница во временах: «даровал Царство Твое будущее». То есть Господь даровал нам что-то в прошлом, что-то, что еще не наступило. И это не уникальный случай такого употребления языка. Оно встречается и в ходе литургии Василия Великого:
«Сие творите в Мое воспоминание: елижды бо аще ясте Хлеб сей и Чашу сию пиете, Мою смерть возвещаете, Мое воскресение исповедаете. Поминающе убо, Владыко, и мы спасительная Его страдания, животворящий Крест, тридневное погребение, еже из мертвых воскресение, еже на небеса возшествие, еже одесную Тебе, Бога и Отца, седение, и славное, и страшное Его второе пришествие».
«Второе и славное Его пришествие» входит в число событий, которые уже произошли…
Фрагмент, о котором говорилось выше, это не «изобретение» св. Иоанна. Он просто следует языку, который можно найти уже в Новом Завете:
Бог, богатый милостью, по Своей великой любви, которою возлюбил нас, и нас, мертвых по преступлениям, оживотворил со Христом, — благодатью вы спасены, — и воскресил с Ним, и посадил на небесах во Христе Иисусе… (Еф 2:4–6)
и
Бога и Отца …, избавившего нас от власти тьмы и введшего в Царство возлюбленного Сына Своего… (Кол 1:12–13).
Нечто, что совершенно ясно, как кажется, относится к будущему, однако о нем говорится в прошлом, а адресовано оно нам в настоящем. Что это? Здесь настоящая суть эсхатологии — учении о конце света.
Для одной части современных христиан эсхатология относится к вопросам о том, что произойдет в конце света. Они касаются войн и политических лидеров, преследований Церкви и подобных тем. Они ставят последние времена на последнее место, тем самым подстраиваясь к нормальному миру причинно-следственных связей и течению времени. Но все это не несет способа понять странный язык св. Павла или св. Иоанна Златоуста и, по сути, теряет весь смысл последних дней.
Первое обращение Христа (и Иоанна Крестителя) было: Покайтесь, ибо приблизилось Царствие Божие. Современные богословы, потеряв достойное понимание эсхатологии, зачастую неправильно интерпретируют послание как объявление о немедленном наступлении конца света в линейном, причинно-следственном понимании. Точно так же они думают, что Иисус «ошибался» в этом и что Его последователи должны «отредактировать» послание, чтобы убрать противоречие.
Но это еще не все ошибки в интерпретации. Для многих «пришествие Царствия Небесного» сделалось этическим событием, в то время как остальные просто сдаются и «переделывают» миссию Иисуса во что-то другое. Например, «судейская» модель искупления сводит роль Иисуса к цене Его крови на Кресте. Его учения, исцеления и чудеса становятся неважными (вновь сводимыми по большей части к этическим учениям).
Только «странный» мир традиционной эсхатологии видит жертву Христа и всю совокупность Его труда как целостное явление, постоянно присутствующее в наших жизнях сейчас, в настоящий момент времени. Описанный странный мир можно найти в литургической и сакральной жизни Православия — и в действительности это самое важное.
Царствие Отца и Сына и Святаго Духа, провозглашенное Христом, не было ожиданием грядущего в скором времени политического образования. Это было объявлением непосредственного присутствия Царствия, которым был Сам Христос. Когда св. Иоанн Предтеча послал своих учеников спросить Иисуса, был ли он Мессией, ответ был дан на языке Царствия:
И сказал им Иисус в ответ: пойдите, скажите Иоанну, что вы видели и слышали: слепые прозревают, хромые ходят, прокаженные очищаются, глухие слышат, мертвые воскресают, нищие благовествуют (Лк 7:22).
Это отсылка к пророческой Книге Исаии:
Вот пост, который Я избрал: разреши оковы неправды, развяжи узы ярма, и угнетенных отпусти на свободу, и расторгни всякое ярмо; раздели с голодным хлеб твой, и скитающихся бедных введи в дом; когда увидишь нагого, одень его, и от единокровного твоего не укрывайся. Тогда откроется, как заря, свет твой, и исцеление твое скоро возрастет, и правда твоя пойдет пред тобою, и слава Господня будет сопровождать тебя (Ис 58:6–8).
Христос говорит то, что Он говорит, и делает то, что делает, потому что Он Сам — пришествие Царствия Небесного. И там, где есть Царствие, случаются такие чудеса. Царствие Небесное — это провозглашение в настоящем времени реальности будущего времени (которая на самом деле — вечная реальность, которая формирует будущее, предназначение всего творения, соединенного с Богом).
И все это в самом сердце Божественной литургии. На ней мы вспоминаем что-то, что само по себе, в настоящем времени являлось провозглашением Новозаветной трапезы, которую достаточно точно называют Последней вечерей. Мы едим пищу, бывшую вкушением пищи, которую еще не ели.
Подобные мысли на письме оказываются очень своеобразными для прочтения. Но вслушайтесь в эти слова, тихо произносимые священником, когда он разламывает Тело Христово в алтаре:
«Раздробляется и разделяется Агнец Божий, раздробляемый и неразделяемый, всегда ядомый и никогдаже иждиваемый, но причащающияся освящаяй» (Литургия Василия Великого).
То есть, сколько бы людей ни причащалось Агнца, Его не становится меньше. Литургия полна таких внутренних противоречий. И это вершина опыта православной литургии.
Христианская жизнь — это эсхатологическая реальность. Наша жизнь во Христе, но еще не открылось, что будем (1 Ин 3:2), и все это реальность настоящего. Та же особенность проходит через все таинства. Мы принимаем Святое Крещение во смерть и воскресение Христово как события, происходящие в настоящем. Соборование — это провозглашение близости Царствия точно так же, как и чудеса Христовы, и так далее. По этим, в том числе, причинам православие называют «мистическим». Оно означает именно то же, что его молитвы.
И это глубоко отличается от тех, кто превратил христианство в «историческую» религию. Для них исторические события смерти Христа и Его Воскресения представляют собой условие, сделку, которой были оплачены их грехи. Время после Христова Воскресения только ознаменует начало благовествования и ожидания Его Второго Пришествия. Ничего особенно не изменилось в то время, в которое мы живем. Наше время все еще рассматривается как линейное, со свойственной ему причинно-следственной связью, никоим образом не отличающееся от времен языческих. Настоящей эсхатологии не остается места.
Но подлинная суть христианской жизни — обучение жизни в сообществе с этой эсхатологической реальностью. Мы должны уже сейчас участвовать в жизни Царства, которое только должно прийти. Участие в настоящем времени в вечной реальности — это то, как мы умираем для себя, как мы обретаем новую жизнь, как мы входим в Царствие, как мы находим себе место, как мы преодолеваем страсти, как мы питаемся Хлебом Небесным, как мы растаптываем смерть, как нас оправдывают и освящают.
Мы живем в последние времена. Во веки веков.
Перевела Анастасия Перова
-
Верующая
- 1
Только зарегистрированные и авторизованные пользователи могут оставлять комментарии.
